1-го января я собрался, рано утромъ, поздравить графа и графиню Гудовичъ съ новымъ годомъ, пожелать имъ всякаго благополучія и возобновить выраженія моей признательности къ нимъ. Они тоже пожелали мнѣ всего хорошаго, а графъ, обнимая меня, предупреждалъ меня, что я скоро получу свободу, такъ какъ результатомъ всѣхъ ошибокъ Наполеона будетъ скорый миръ. Чуть не все село пришло поздравить графа и графиню съ новымъ годомъ. Охотники играли на своихъ рожкахъ; батальонъ, стоявшій на ту пору въ селѣ, разыгрывалъ маршъ; оркестръ изъ Ивановки трубилъ веселыя аріи; куча дѣтей ввалилась въ комнаты, засыпая полъ пшеномъ въ знакъ пожеланія довольства и избытка, и громко поздравляя. Къ двѣнадцати часамъ наѣхало много сосѣдей въ щегольскихъ экипажахъ. Мужчины были въ мундирахъ и при шпагахъ. Пріѣхали и господа Скорупа, семейство Рославецъ и съ ними Бретонъ, такъ что всего на всего съ дамами и дѣвицами набралось до шестидесяти человѣкъ гостей. Какъ обыкновенно, данъ былъ роскошный обѣдъ съ музыкою, а вечеромъ начались танцы. Разошлись уже позднею ночью.
Посреди этого празднества Бретонъ и я не переставали грустить объ участи Франціи, нашей несчастной родины. Бретонъ даже говорилъ, что онъ совѣстится участвовать въ радостяхъ нашего непріятеля, покуда братья наши страдаютъ подъ гнетомъ всякихъ бѣдствій. Всѣ новѣйшія извѣстія о войнѣ представляли рядъ величайшихъ неудачъ нашихъ соотечественниковъ. Такъ протянулось время до 3-го мая 1814 г.,-- день въѣзда Людовика XVIII въ Парижъ.
По этому поводу Бретонъ говорилъ мнѣ: "Итакъ палъ Наполеонъ, этотъ необыкновенный изъ необыкновенныхъ людей, прошедшихъ по землѣ и безсмертныхъ въ исторіи. Какое событіе для насъ -- воиновъ -- паденіе этого человѣка! Мы расточали для него наше мужество, проливали за него кровь, шли на смерть по первому его мановенію! Нашими подвигами онъ пріобрѣлъ славу; а мы и не догадывались, что онъ повлечетъ насъ за собою въ бездну. Какъ жестоко подумать, что все наше мужество, вся наша доблесть не заслужили у него ни тѣни благодарности. Невѣдомый намъ король завладѣлъ престоломъ того, кого мы признали своимъ императоромъ. Въ глазахъ этого Бурбона всѣ наши побѣды покажутся оскорбленіемъ его величества, мы сами -- мятежниками противъ его законной власти, солдатами похитителя его престола. Пойметъ-ли онъ насъ, когда мы ему отвѣтимъ, что мы сражались за отечество? Не унизительно-ли это будетъ представиться ему въ нѣкоторомъ смыслѣ съ раскаяніемъ, о томъ, что служили корсиканцу и побѣдами нашими замедлили вступленіе его, Людовика, на престолъ покойнаго брата"?
Я спросилъ Бретона, какъ, по его мнѣнію, слѣдуетъ поступить намъ, плѣннымъ? "Не оставить-же намъ, говорилъ я, нашу мать-родину; во всякомъ случаѣ, хотя-бы не признавали за нами никакой славы, мы должны оставаться между своими, и, въ ожиданіи лучшей поры, раздѣлять съ ними горести".
Наше возвращеніе во Францію было рѣшено. Это извѣстіе о свободѣ обратило насъ въ какихъ-то новыхъ людей. Но не ожидаетъ-ли насъ другаго рода неволя въ подданствѣ скипетру короля, который ни во что не ставитъ наши великія жертвы?
30-го мая (1814 г.) мы рѣшились начать приготовленія къ отъѣзду. Графъ Василій Гудовичъ сообщилъ намъ, что императоръ Александръ повелѣлъ выдать каждому французскому офицеру 300 рублей на дорогу. Мы ѣздили за этими деньгами въ Мглинъ.
Графиня Гудовичъ откровенно признавалась мнѣ, что сожалѣетъ о моемъ отъѣздѣ, такъ какъ я очень былъ полезенъ ея отцу; она боялась за его жизнь въ мое отсутствіе. Но она опасалась также за меня, чтобы во Франціи меня не преслѣдовали какъ бонапартиста, и оттого совѣтовала обождать еще нѣкоторое время въ Россіи, гдѣ я буду пользоваться гораздо большею свободою. Она очень упрашивала меня остаться у нихъ. Чувствительно благодарный ей за это вниманіе и заботливость обо мнѣ, я, однако, не могъ принять ея предложенія, но предупреждалъ, что въ случаѣ непріятностей, которыя могутъ для меня встрѣтиться отъ новаго порядка вещей, я возвращусь къ графу. Передъ отъѣздомъ своимъ я составилъ записку о болѣзни графа съ тѣмъ, чтобы представить ее въ Парижѣ извѣстному доктору Буайе (Boyer) и испросить у него совѣта насчетъ леченія графа. Этимъ я хотѣлъ доказать графу мое желаніе быть ему полезнымъ. Графъ созвалъ гостей на прощальный обѣдъ.
5-го іюня 1814 г. я и Бретонъ собрались уѣхать. На прощаніе, Бретонъ сочинилъ въ честь графа и графини Гудовичъ небольшое стихотвореніе, которое и прочелъ передъ ними и собравшимся обществомъ. Оно заслужило общія похвалы и благодарность хозяевъ. Послѣ самаго трогательнаго прощанія, мы разстались и направились въ Мглинъ, гдѣ намъ надлежало получить паспорты. Я еще разъ отъ всего сердца благодарилъ господъ Скорупа за все добро, которое они мнѣ оказали.
Де-ла Флизъ.
Конецъ.
" Pусская Cтарина", No 9--10, 12, 1891, No 1--3 , 1892