Въ среду 23-го мая, наканунѣ Вознесопія. въ девятомъ часу утра площадь Сеньоріи была залита народомъ, сбѣжавшимся посмотрѣть, какъ будутъ сжигать Іеронима Савонаролу и двухъ его клевретовъ Маруффи и Буонвичини. Его святѣйшество, папа Александръ VI, спѣшившій покончить съ этимъ дѣломъ, получилъ полное удовлетвореніе и добился казни дерзкаго монаха, который смѣло доказывалъ, что избраніе этого папы недѣйствительно, такъ какъ оно явилось результатомъ симоніи.
Слѣдствіе продолжалось двадцать дней. Съ разрѣшенія папы были пущены въ ходъ и пытки, хотя очень осторожно. Вздернутый на дыбу -- наказаніе, которое онъ считалъ не очень болѣзненнымъ для женщинъ, уличенныхъ въ кокетствѣ,-- Савонарола не могъ вынести этой пытки и сдѣлалъ признанія, подсказанныя ему заранѣе. Присланный изъ Рима прелатъ привезъ съ собой и готовый приговоръ. 22-го мая Савонарола съ двумя своими приверженцами былъ осужденъ на смерть за то, что распространялъ ересь,-- что было совершенно невѣрно -- производилъ безпорядки во Флоренціи, ввозилъ въ монастырь оружіе, послѣдствіемъ чего была гибель многихъ добрыхъ гражданъ, и наконецъ поддерживалъ переписку съ враждебными потентатами.
Савонарола выслушалъ свой приговоръ съ покорностью и только попросилъ трехъ милостей: чтобы его не сжигали живымъ, не выдавали папѣ и не отдавали на растерзаніе подросткамъ.
Всѣ эти просьбы были исполнены. Насталъ день казни. На площади Стараго дворца воздвигнуты были три трибуны: одна для духовнаго судьи, который сниметъ съ Савонаролы духовный санъ, другая для папскихъ пословъ, которые прочтутъ смертный приговоръ, третья для гонфалоньера и для членовъ Совѣта Восьми, которые должны утвердить этотъ приговоръ именемъ государственнаго суда.
Толпа стоитъ молча. Трое осужденныхъ спускаются изъ дворца.
Настоятель церкви св. Маріи Новой, о. Буонтемпи, совлекаетъ съ нихъ одѣяніе. Затѣмъ осужденныхъ ведутъ къ первой трибунѣ, устроенной въ формѣ алтаря. Согласно церемоніи, ихъ сначала облачаютъ въ священническія облаченія, а затѣмъ совлекаютъ съ нихъ эти одѣянія.
-- Отлучаю тебя отъ церкви воинствующей и торжествующей,-- произноситъ судья.
-- Отъ торжествующей не въ твоей власти меня отлучить,-- смѣло отвѣчаетъ Савонарола, снова нашедшій мужество въ своей искренней вѣрѣ,
Доминиканцевъ ведутъ къ апостолическимъ комиссарамъ, которые оглашаютъ смертный приговоръ. Отсюда, они направляются къ свѣтскимъ судьямъ, чтобы узнать, "что они будутъ висѣть, а потомъ горѣть, пока ихъ душа не отдѣлится отъ тѣла".
Эшафотъ въ ростъ человѣка занимаетъ не меньше четверти всей площади. На немъ цѣлая куча горючаго матеріала. На концѣ высится висѣлица, которой придана форма креста. Толпѣ это не нравится.
-- Словно распинать хотятъ!
Эшафотъ сколоченъ такъ плохо, что подъ него забираются нѣсколько мальчишекъ. Въ тотъ моментъ, когда осужденные направляются къ висѣлицѣ, мальчишки вонзаютъ имъ въ подошву остроконечныя палки и заставляютъ ихъ спотыкнуться. Это тѣ самые подростки, которые въ ангельскихъ костюмахъ кружились въ танцахъ въ тотъ день, когда Савонарола сжигалъ "суету".
Но вотъ, наконецъ, и висѣлица. Палачи быстро дѣлаютъ свое дѣло, и Маруффи и Буонвичини уже качаются по бокамъ перекладины. Савонарола долженъ умереть послѣднимъ. Онъ тихо молится, едва шевеля губами. Его руки свободны, глаза не завязаны. Онъ поднимается на пытку. Петля опускается ему на шею, и палачъ быстро поднимаетъ его на воздухъ. Пальцы казненнаго начинаютъ судорожно шевелиться.
-- Смотрите, смотрите, онъ все еще хочетъ благословлять насъ!-- кричатъ въ толпѣ.
-- Онъ, словно Христосъ, между двумя разбойниками.
Три тѣла висятъ неподвижно. Палачъ подноситъ факелъ къ костру, пламя вспыхиваетъ, разбѣгается и развертывается, словно огромный, красный трепещущій вѣеръ. Савонарола долженъ былъ сгорѣть на томъ же мѣстѣ, гдѣ онъ жегъ Петрарку, Боккачіо, Овидія. Теперь знаменитые мертвецы мстили ему за себя.
Внезапный порывъ вѣтра разрываетъ стѣну огня на двѣ части, и въ этомъ разрывѣ выступаетъ висѣлица съ висящими на ней трупами.
-- Какъ они почернѣли! Словно крысы!
-- Они, должно быть, поджарились. Не кольнуть ли монаха пикой?
-- Не достанешь. Подожди, я принесу лѣстницу.
Дѣти, столь любимыя Саванаролой, теперь бросаютъ камнями въ его полуобуглившійся трупъ.
Куски мяса, красныя внутренности несчастнаго падаютъ на помостъ. Толпа, не имѣя силъ сдерживать себя, бросается къ эшафоту и подбираетъ ихъ. На этотъ разъ дѣйствуютъ piagnoni -- вѣрные рабы суевѣрій.
Флорентійскія дамы, переодѣвшись въ костюмъ простолюдинокъ, проявляютъ при этомъ наибольшее усердіе.
Наконецъ висѣлицу подпиливаютъ, и она падаетъ въ огонь. Ея пепелъ вмѣстѣ съ пепломъ казненныхъ бросаютъ въ Арно.
Въ первыхъ рядахъ толпы стоитъ человѣкъ съ скорбнымъ выраженіемъ лица, съ невѣрной, колеблющейся походкой. Онъ протискался сюда, чтобы не просмотрѣть малѣйшей подробности этихъ ужасовъ.
-- Настали времена Апокалипсиса,-- бормочетъ онъ про себя.-- Сатана сорвался съ цѣпи.
Маэстро Сандро Боттичелли убѣжденъ, что кончина міра близка. Онъ и не подозрѣваетъ, что дѣло пророка исчезнетъ вмѣстѣ съ послѣдними изъ его приверженцевъ, что перемѣнится лицо земли и останется одна только божественная улыбка Примаверы.
"Историческій Вѣстникъ", тт. 124--125, 1911. – Переводъ съ французскаго А. Б. Михайлова