Послѣ завтрака Маргарита промѣшкала нѣсколько времени. Она жаждала быть одной; къ этой жаждѣ присоединилось воспоминаніе о приказаніи Луиса пойти прогуляться и о ея обѣщаніи исполнить его. Она одѣлась для прогулки и вышла, хотя день былъ сѣрый и ничего не обѣщавшій. На грозно-нависшемъ небѣ было много мрачныхъ облаковъ, которыя могли сулить, что угодно -- отъ "кроткой небесной росы" до изморози или снѣга, служащихъ признаками зимы и измѣнчивой погоды.
Она уже теперь хорошо изучила всѣ окрестныя тропинки, и, погруженная въ размышленія по поводу полученнаго въ это утро извѣстія, оживленная чистымъ, хотя холоднымъ воздухомъ, незамѣтно шла все дальше и дальше, пока не очутилась въ разстояніи мили или двухъ отъ Грэнджа, на большой дорогѣ, пролегавшей по нагорной равнинѣ. Она не переставала думать о своихъ двухъ письмахъ, объ отрывкахъ изъ нихъ, которые постоянно приходили ей на память, точно неотвязная мелодія, отъ которой отдѣлаться нельзя.. Она испытывала странную смѣсь ощущеній -- удовольствія и огорченія; огорченія изъ-за того, что люди воображали, что помолвка эта въ какомъ бы то ни было отношеніи можетъ быть для нея разочарованіемъ; удовольствія потому, что миссъ Персиваль хорошо, прилично, по своему вкусу пристроилась.
"Она, вѣроятно, считаетъ это приличной партіей", подумала она, и сильное презрѣніе примѣшалось къ ея удовольствію. Потомъ презрѣніе взяло верхъ надъ остальными чувствами.
"Они,-- пара", думала она. "Поклонница и кумиръ, господинъ и служанка. О, я чувствую себя униженной при мысли, что особа одного со мной пола смотритъ на этого человѣка какъ на своего героя!" Щеки ея пылали, глаза сверкали. "Значитъ, женщины достойны установившагося о нихъ мнѣнія. Достоинъ любви и поклоненія женщины. Отчего, желала бы я знать? А еще такъ недавно онъ просилъ меня полюбить его, поклоняться ему. Какой образецъ постоянства. Вѣроятно, это дѣлается въ наказаніе мнѣ. Лора также думаетъ, что я наказана. Фи! Всякій, кто имѣетъ о насъ какое-нибудь понятіе, засмѣется при мысли, что Маріонъ предпочли мнѣ. Можетъ быть, это оскорбительно для такого суетнаго существа, какъ я, но я дамъ на это единственный отвѣтъ, какой могу дать. Я должна занять свое мѣсто, она должна выйти замужъ изъ моего дома, какъ еслибъ она была моимъ самымъ близкимъ другомъ.
Маргарита нашла лучъ утѣшенія въ этой рѣшимости. Ей пріятно было думать, что она посіупитъ такъ великодушно, трижды заплатитъ жалкій долгъ, соберетъ горящіе уголья на головы тѣхъ, кто хочетъ привести ее въ смущеніе. Она знала, что миссъ Персиваль, при всѣхъ своихъ изъявленіяхъ благодарности, торжествуетъ. Она знала, что Морисъ Биддульфъ позволяетъ миссъ Персиваль торжествовать, позволяетъ ей воображать, что она отбила его у Маргариты, въ увѣренности, что послѣдняя никогда, ни подъ какимъ видомъ не скажетъ, что она отказала ему и вдобавокъ осмѣяла его.
Тутъ-то обнаружилось рыцарство Маргариты. На ея склонность къ подобнымъ поступкамъ и намекалъ Томъ Пирсъ, говоря, что Маргарита "не умѣетъ пробираться украдкой". Ее странно возмущало фальшивое положеніе, въ которое она была поставлена. Но ей даже въ голову не приходило написать Лорѣ и сказать: "Молчи, я отказала человѣку, котораго, по твоему, у меня отбили", или отправить миссъ Персиваль любезное посланіе, намекнувъ въ немъ, что ея властелинъ не всегда былъ такъ безкорыстенъ, какъ теперь казался. Ей хотѣлось отмстить. Она была склонна къ борьбѣ, и неспособна подставить правую щеку, когда ее ударили по лѣвой. Она просто мстила иначе, чѣмъ отомстило бы большинство женщинъ. Двѣ холодныя капли на щекѣ наконецъ вывели ее изъ задумчивости. Она подняла голову. Были сумерки. Море, которое передъ тѣмъ было еще видно ей вдали, все сѣровато-багровое, теперь совершенно скрылось благодаря надвигавшимся сумеркамъ и густому сѣрому туману, холодному морскому туману, составляющему частое явленіе на восточномъ берегу и представляющему истинное бѣдствіе для обитателей его. Накрапывалъ дождь. Вѣтеръ, по временамъ, печально завывалъ; буря приближалась, ей слѣдовало сейчасъ же повернуть назадъ, если она не желала, чтобы ее застигла ночь. У нея не было зонтика, защитой ей служилъ только длинный, темный плащъ съ капюшономъ, да мягкая шляпа для дурной погоды.
Она повернула назадъ; оказалось, что вѣтеръ дуетъ вкось съ сѣверо-запада. Наклонивъ голову, въ развѣвающемся по вѣтру плащѣ шла она въ дому, и такъ какъ вѣтеръ завывалъ у нея въ ушахъ, до нея не долетало никакихъ звуковъ, она не знала, есть ли вблизи кто-нибудь, пока Луисъ Бальдвинъ не осадилъ лошадь положительно возлѣ нея, и она услышала его голосъ.
-- Миссъ Персиваль, вы совершаете прогулку съ тою же энергіей, какой отличаются остальныя ваши дѣйствія.
Она подняла голову. На лицѣ ея отражался испугъ, оно еще оставалось мрачнымъ отъ мыслей, тѣснившихся въ ея головѣ; она сказала:
-- Какъ видите, меня застигла буря. Но я не хочу васъ задерживать. Пожалуйста, поѣзжайте дальше.
-- Конечно, не поѣду,-- отвѣчалъ онъ и, быстро сойдя съ лошади, перекинулъ поводья на руку и пошелъ рядомъ съ ней.
-- Руперту лучше сегодня?-- спросилъ онъ, и тутъ она въ первый разъ замѣтила въ его тонѣ что-то особенное. Онъ говорилъ отрывисто, какъ давно не говорилъ съ нею.
-- Да, благодарю,-- отвѣчала она почти машинально. Мракъ сгущался быстрѣе, дождь зачастилъ. "Меня застигла буря",-- сказала Маргарита. Словамъ ея суждено было оправдаться, и оправдаться вполнѣ. Слѣдующій вопросъ его былъ:
-- Что побудило васъ идти такъ далеко въ такой грозный день?
-- Мнѣ хотѣлось быть одной; я почти не замѣчала, куда иду. Я думала объ извѣстіи, которое получила сегодня утромъ.
-- Неужели! Странно, я также сегодня утромъ получилъ извѣстіе, о которомъ много думалъ.
-- Право? Это странное совпаденіе.
-- Да. Я подѣлюсь съ вами моими новостями. Вы, конечно, сами разсудите, сдѣлать ли вамъ то же, или нѣтъ. Я получилъ письмо отъ товарища по университету. Онъ сообщаетъ мнѣ, что нашъ бывшій знакомый, очень не-короткій знакомый,-- по имени Морисъ Биддульфъ,-- женится.
-- Да!-- слабо сказала Маргарита. Сердце ея замерло, она была совершенно поражена его тономъ.
-- Да, и что дѣлаетъ это совпаденіе еще болѣе замѣчательнымъ, такъ это -- то, что онъ женится на особѣ, у которой одна фамилія съ вами -- на нѣкоей миссъ Маріонъ Персиваль.
-- О!
-- Слыхали ли вы когда-нибудь о мистерѣ Биддульфѣ, или объ этой миссъ Персиваль?
-- Да.
-- Вы, можетъ быть, даже знали ихъ?
-- Да, я ихъ очень хорошо знаю.
-- Можетъ быть, миссъ Персиваль вамъ родня?
-- Совсѣмъ нѣтъ.
-- Это странно. Оказывается, что она гостила въ домѣ пріятельницы, въ ближайшемъ сосѣдствѣ мистера Биддульфа. Хозяйку дома зовугь миссъ Баррингтонъ -- Маргарита Баррингтонъ.
-- Знаю. Я -- Маргарита Баррингтонъ.
-- Съ той минуты, когда я дочиталъ письмо моего друга, я былъ въ этомъ увѣренъ, такъ какъ былъ вполнѣ убѣжденъ, что вы не миссъ Персиваль. Вы, значитъ, миссъ Баррингтонъ -- богатая наслѣдница, недавно достигшая совершеннолѣтія, молодая дѣвушка, фантазіи которой также необъяснимы, какъ красота ея замѣчательна; рѣшимость которой, осуществлять свои фантазіи, такъ сильна, что заставляетъ ее пренебрегать всякими препятствіями и сомнѣніями; которая нисколько не задумывается надъ средствами, лишь бы достигнуть цѣли.
-- Можетъ быть, она и такая; для меня это безразлично. Я -- она!-- отвѣчала Маргарита, вскинувъ голову, какъ могла выше. Ее больше раздражалъ его тонъ, чѣмъ слова. Горделивой красавицей смотрѣла она съ своимъ вызывающимъ выраженіемъ. Если ему угодно выражаться въ такомъ тонѣ, пусть его! Она была рада, что онъ сразу взялъ на себя иниціативу, прежде чѣмъ она унизилась, произнеся хотя бы одно слово извиненія. Теперь у нея его не вырвутъ. Она не сдастся до горькаго конца, и если онъ, говоря языкомъ мистера Ласселя, "растерзаетъ" ея сердце, то и его собственное будетъ растерзано въ то же время, такъ какъ даже и теперь, среди сгущавшихся сумерекъ, она видѣла, что, когда онъ пытливо взглянулъ на нее послѣ своихъ послѣднихъ словъ, лицо его было мертвенно блѣдно, глаза искали встрѣтиться съ ея глазами, выраженіе ихъ было почти молящее. Глядя на него, она сознавала, что любить его страстно, что худшій ли онъ или лучшій изъ этихъ трехъ ея обожателей, онъ одинъ заполонилъ ея сердце. Она любила его, но -- ей вспомнилась миссъ Персиваль и ея властелинъ и повелитель -- не той любовью, которая позволитъ топтать себя ногами, оттолкнуть не выслушавъ, обвинить несправедливо. Быть можетъ, Луисъ забылъ, быть можетъ, при всемъ своемъ умѣ, онъ даже не догадывался, что скажи онъ нѣсколько нѣжныхъ словъ, спроси ее шопотомъ: "не удерживалъ ли я васъ здѣсь сколько-нибудь?" онъ могъ бы направить ее куда бы захотѣлъ, могъ бы услыхать съ устъ ея желанное признаніе. А въ отвѣтъ на такія слова, какія были имъ сказаны, она, конечно, должна была придать лицу своему каменное выраженіе, закалить свое сердце, и, побуждаемая единственно горемъ и страданіемъ, дать волю презрѣнію и негодованію. Какъ бы то ни было, онъ сыгралъ свою роль и самъ все испортилъ, да еще съ необыкновеннымъ тупоуміемъ, составляющимъ отличительную черту мужчинъ въ подобныхъ кризисахъ, теперь принялся подливать масло въ огонь, говоря:
-- Не стану отрицать, что я уже нѣсколько времени былъ увѣренъ, что вы не та, за кого себя выдаете; но я уважалъ ваше инкогнито, въ силу убѣжденія, что какая-нибудь тяжкая нужда или какое-нибудь великое горе...
-- А можетъ, быть, и что-нибудь позорное? Продолжайте, пожалуйста.
-- Какая-нибудь тяжкая нужда или какое-нибудь великое горе могли заставить васъ принять его. Но когда я сегодня утромъ получилъ письмо пріятеля, имена, обстоятельства, многое забытое мною, разомъ вспомнились мнѣ. Я былъ почти подавленъ, но не могъ сомнѣваться въ томъ, что заключеніе, къ которому я пришелъ, правильно. Вы не только не знаете нужды или горя, но вы, по вашему собственному сознанію, богаты, независимы, у васъ множество друзей.
-- Это неправда. Никто, никогда отъ меня не слыхалъ, чтобъ у меня было множество друзей. Будь у меня друзья, которымъ я могла бы довѣрять...
Она оборвала рѣчь, досадуя на себя за то, что снизошла до чего-то похожаго на объясненіе.
-- Ничѣмъ не загладить того, что вы сначала прибѣгли къ этому обману, не изъ какихъ-нибудь высокихъ или священныхъ побужденій, а просто для забавы, для препровожденія времени.
-- "Для штуки", какъ говорятъ школьники. Да, по этой именно причинѣ я и надѣлала все это, и потому еще что мои друзья запрещали мнѣ это. Такъ что-же?
-- Такихъ вещей нельзя дѣлать безнаказанно. Вы, можетъ быть, не думали объ уплатѣ, но она еще должна быть внесена до послѣдняго пенни.
-- Какая уплата, желала бы я знать?
-- Пока вы забавлялись, другимъ было вовсе не до забавы. Вы позволили двумъ людямъ, съ которыми встрѣчались почти ежедневно, влюбиться въ васъ; вы это прекрасно видѣли, и не пытались вывести ихъ изъ заблужденія.
Маргарита вдругъ задрожала. Она не успѣла обрадоваться -- не успѣла удивиться, такъ какъ онъ продолжалъ суровымъ, дѣловымъ тономъ:
-- Вы дали мнѣ урокъ, котораго я никогда не забуду. Послѣдствія его сойдутъ со мной въ могилу. Женщина, которая говоритъ неправду, теряетъ для меня всякую прелесть. Вѣроятно, вамъ это совершенно все равно; когда вамъ наскучитъ Фаульгавенъ, вы уѣдете и будете забавляться въ другомъ мѣстѣ. Что же до бѣднаго Джэка Маллабара,-- понятно, что до такого незначительнаго доктора, какъ я, и до его чувствъ, вамъ нѣтъ никакого дѣла,-- позвольте мнѣ обратить ваше вниманіе на то, что, съ свѣтской точки зрѣнія, вамъ могли бы представиться худшія партіи, чѣмъ Джонъ Маллабаръ. Когда-нибудь вамъ придется отвѣчать ему, если онъ предложитъ вамъ одинъ вопросъ. Онъ во многихъ отношеніяхъ беззаботный малый, но онъ слишкомъ хорошій человѣкъ, чтобы служить игрушкой эгоисткѣ, а вы его больно затронули.
Маргарита засмѣялась горькимъ смѣхомъ и гнѣвно сказала:
-- Мнѣ все равно, больно-ли я его затронула, и васъ также. Со времени моего пріѣзда въ Блэкфордъ Грэнджъ, моей обязанностью было сдѣлать жизнь бѣднаго Руперта меньшимъ бременемъ для него; надѣюсь, что я въ этомъ успѣла. Что же касается до васъ и до мистера Маллабара, ни одинъ изъ васъ не можетъ сказать, чтобъ я когда-нибудь сказала слово, бросила взглядъ, или двинула пальцемъ, съ цѣлью возбудить привязанность кого-либо изъ васъ. Совѣсть моя чиста. А такъ какъ мы у ворогъ Грэнджа, а пожелаю вамъ добраго вечера. Нѣтъ, ни шагу далѣе, если вы не желаете оскорбить меня. Я предпочитаю идти одна.
Едва замѣтно наклонивъ голову, она вошла въ садъ, оставивъ его у воротъ на проливномъ дождѣ, предоставляя ему оправиться, какъ умѣетъ, послѣ только-что полученной д у ши.