Послѣ ужина они снова бродили по саду при лунномъ свѣтѣ, мошки и летучія мыши носились и кружили вокругъ свѣтлыхъ платьевъ дѣвушекъ. Говорилось неохотно. Грэсъ взяла Филиппа подъ руку, а Мабель за руку,-- и сказала:
-- Что я буду дѣлать, когда вы оба меня покинете?
Послѣ этого наступило молчаніе, прерванное голосомъ мистриссъ Массей, звавшей Грэсъ, которая и оставила ихъ.
-- Мнѣ также надо идти,-- сказала Мабель, вдругъ рѣшившись взять на себя иниціативу и выказать нѣкоторую твердость характера.
-- Идти -- зачѣмъ?
-- Укладываться.
-- Укладываться! Надѣюсь, что вы можете дойти до скалы, и взглянутъ на море при лунномъ свѣтѣ. Кто знаетъ, когда намъ удастся еще тамъ быть? Пойдемте!
Онъ отворилъ калитку во время, чтобы дать доктору Джонсону, появившемуся предъ ними, возможность безъ дальнѣйшихъ церемоній идти впереди и показывать дорогу до самой скалы.
-- Онъ знаетъ, видите,-- сказалъ Филиппъ, идя возлѣ безмолвной Мабель.
Они молчали, пока, внезапно, не развернулось вередъ ихъ глазами громадное, словно дышащее, водное пространство, съ отражавшимся въ немъ длиннымъ, серебристымъ снопомъ лунныхъ лучей.
На темно-голубомъ небѣ не было ни облачна; звѣзды свѣтили ярко, луна сіяла, воздухъ былъ напоенъ ароматами.
-- Что за прелесть!-- тихо проговорила Мабель; но Филиппъ, вмѣсто отвѣта на ея замѣчаніе, сказалъ:
-- Мабель, отчего вы не хотите ѣхать со мной завтра?
-- Я...
-- Развѣ мое общество вамъ очень непріятно?
-- Что за вопросъ! Только...
-- Что: только?
-- Анджела встрѣтить меня въ Иркфордѣ; она не знаетъ, чего вы туда же ѣдете.
-- Только-то? Я убѣжденъ, что она обнаружитъ полное самообладаніе; и торжественно могу васъ увѣрять, что смѣло разсчитываю на собственное присутствіе духа. На счетъ этого не безпокойтесь.
-- Вы увѣрены, что вамъ все равно?
-- Все равно, т.-е. мнѣ было бы все равно, еслибъ... Мабель, мѣсяцъ тому назадъ я говорилъ вамъ, что я человѣкъ надломленный послѣ... послѣ того эпизода, котораго вы забыть не можете -- и, до нѣкоторой степени, оно такъ и было. Я знаю, насколько это меня исказило. Я знаю, что мой характеръ тогда испортился, и никогда уже болѣе не будетъ совершенно ровнымъ, я знаю, что я скорѣй способенъ напугать дѣвушку моей рѣззостью, чѣмъ заслужить ея любовь моей любезностью... Я не имѣю никакого права просить женщину выносить мои причуды и любить меня, не смотря на мою грубость, какъ его дѣлала моя милая Грэсъ, да благословить ее Богъ! Но, кажется, несчастіе, случившееся три года тому назадъ, не застраховало меня отъ возможности когда-нибудь опять влюбиться.
-- Только не въ меня!-- воскликнула Мабель, невольно подавшись назадъ и поднявъ обѣ руки:-- не хотите же вы сказать, что въ меня?
-- Но я говорю, что въ васъ, моя красавица,-- сказалъ Филиппъ, овладѣвъ ея рукою и обнявъ ее за талью:-- и не вижу, что мѣшаетъ мнѣ любить васъ. Я говорю, что люблю васъ теперь совсѣмъ не тою любовью, которой... но объ этомъ мы говорить не станемъ; я никогда бы вамъ не сказалъ, еслибъ не вообразилъ, что вы поможете мнѣ стереть этотъ старый счетъ, Мабель, поможете мнѣ сдѣлаться лучшемъ человѣкомъ, чѣмъ я былъ съ того дня... который вы помните. Я часто чувствовалъ въ себѣ злость, вспоминая о немъ; я думаю, что вы, можетъ быть, и впередъ не откажетесь вознаграждать меня. Согласны вы?
Борьба Мабель между слезами и улыбками кончилась судорожнымъ смѣхомъ, съ которымъ она не могла справиться.
Филиппъ, черпая въ этомъ надежду и, быть можетъ, довольный собственной остроумной методой рекомендовать себя въ качествѣ обожателя, рисуя свою особу не особенно лестными красками и приглашая свою возлюбленную постоянно вознаграждать его за зло, причиненное не ею, былъ также пораженъ комизмомъ положенія; чувства и торжественное настроеніе, лунный свѣтъ и обѣты влюбленныхъ были забыты среди взрывовъ смѣха.
Докторъ Джонсонъ, сообразивъ, что онъ одинъ можетъ быть поводомъ къ веселости, оскорблявшей и возмущавшей самыя утонченныя его чувства, три раза отрывисто залаялъ и удалился съ крайнимъ неудовольствіемъ.
-- Но эта несвоевременная веселость помѣшала вамъ датъ приличный отвѣтъ на мой вопросъ,-- замѣтилъ Филиппъ, когда смѣхъ нѣсколько поутихъ.
-- Не знаю, что сказать,-- сказала Мабель, отворачиваясь. Смущеніе, прикрытое веселостью, снова овладѣло ею.
-- Скажите: да.
-- Это, право, такая дикая мысль, чтобы мы съ вами женились.
-- Что-жъ, позволимъ себѣ и дикую мысль.
-- Что сказала бы Анджела?
-- Сказала бы, что, ведя вы какъ слѣдуетъ свою игру, вы могли бы устроиться лучше... какъ она. Скажите, Мабель. Скажите, по крайней мѣрѣ, что вы любите меня.
-- О, да, право, люблю!
-- Ваши губки такъ искренни, онѣ никогда не лгали,-- сказалъ онъ, цѣлуя сначала ихъ, а потомъ ея руку.-- Позвольте мнѣ назвать васъ моею, и вы убѣдитесь, что каковъ бы я ни былъ, я также искрененъ, какъ и вы!
Мабель не отнимала у него руки, и Филиппъ выпустилъ ее изъ своей только затѣмъ, чтобы вложить ее въ руку матери, прося ее благословить свою новую дочь.
-----
Былъ вечеръ дня свадьбы Мабель. Анджела сидѣла вдвоемъ съ мужемъ, который при этомъ торжественномъ случаѣ показалъ себя такъ, что всѣхъ удивилъ. Всѣ празднества окончились уже нѣсколько часовъ тому назадъ, послѣдніе изъ гостей разъѣхались, они были одни. Между ними царило мертвое молчаніе, пока мистеръ Фордисъ, отведя глаза отъ страницъ брошюры, озаглавленной: "Свободная торговля землею", и глядя черезъ очки, благодушно не замѣтилъ:
-- Милая, есть что-то почти романическое въ бракѣ твоей сестры, хотя это и не былъ брань съ похищеніемъ, какъ нашъ.
Анджела съ минуту не отвѣчала, а потомъ сказала:
-- Это жалкая партія для миссъ Ферфексъ и для такой красивой дѣвушки, какъ Мабель. Она непремѣнно сдѣлала бы лучшую партію, еслибъ я имѣла возможность ввести ее въ то общество, въ которомъ ей слѣдовало быть.
-- Если ты говоришь объ обществѣ людей моей среды, единственномъ обществѣ, какое я желаю видѣть у себя,-- сказалъ мистеръ Фордисъ,-- мнѣ это очень лестно. Но по моему, она прекрасно устроилась. Есть что-то очень привлекательное въ этомъ молодомъ человѣкѣ, столько естественности. Кромѣ того въ немъ такъ много энергіи. Въ этомъ отношеніи онъ настоящій житель Іоркшира. Если онъ стоить уже теперь такъ высоко во мнѣніи такой фирмы, какъ Старки и Грей, нельзя и предвидѣть, чѣмъ можетъ кончиться его карьера. Мужъ твоей сестры, милая моя, такой человѣкъ, которымъ она, по справедливости, можетъ гордиться. Право,-- тутъ мистеръ Фордисъ снялъ очки и вытеръ ихъ,-- я сегодня утромъ былъ совершенно растроганъ, видя ихъ счастіе, ихъ искреннюю любовь и полное довѣріе другъ въ другу. Они начинаютъ хорошо, очень хорошо; и я ихъ желаю всякаго счастія, всевозможнаго счастія. Да благословитъ Господь ихъ обоихъ!
Онъ снова принялся за свою брошюру, а Анджела сидѣла и вертѣла на рукѣ роскошный браслетъ, подаренный ей въ это утро мужемъ, восхищеннымъ отъ счастія молодой четы. Лицо ея было мрачно: ангельская улыбка и томный взглядъ появлялся на немъ теперь рѣже прежняго.
"Мабель почти не получила драгоцѣнныхъ вещей", размышляла она, "у меня ихъ масса и я постоянно получаю новые подарки. Но за то Филиппъ обожаетъ Мабель, и повезетъ ее всюду, куда она пожелаетъ ѣхать. Какъ могла я знать, что ему такъ повезетъ? Иные люди ничего не находятъ въ этой жизни, кромѣ счастія, а другіе ничего, кромѣ несчастія. Что толку имѣть жемчужные браслеты, когда некому ими любоваться, кромѣ"...
Она не докончила этой фразы, даже въ умѣ, но взглядъ ея упалъ на лицо мужа, благодушно улыбавшагося и совершенно погруженнаго въ свою брошюру о поземельномъ вопросѣ. Это было смирное, ласковое, доброе лицо, которое въ первые дни ихъ брака часто обращалось въ ней съ очень любящей улыбкой; выраженіе это теперь гораздо рѣже прежняго появлялось на немъ. Мистеръ Фордисъ вздыхалъ чаще, улыбался рѣже и посматривалъ на дѣтей своихъ пріятелей задумчивыхъ взоромъ. Несомнѣнно, возмездіе не миновало Анджелы Фордисъ, возмездіе видимое и невидимое; видимое въ томъ отношеніи, что она была лишена того, чего жаждала ея душа; невидимое въ томъ, что священныя горести и радости борьбы, труда и надежды, возлѣ любящаго ее человѣка, какія могли достаться ей на долю, пожелай она воспользоваться ими, теперь были на вѣки для нея потеряны. Надежда сдѣлаться лучше и достойнѣе навсегда была у нея отнята; замкнутая въ однообразномъ благоденствіи, какое она купила себѣ цѣною лжи и униженія, она должна теперь постоянно понижаться, умственно и нравственно, а не возвышаться. Поступокъ бездарнаго и себялюбиваго существа точно также, какъ поступокъ существа даровитаго и самоотверженнаго, можетъ имѣть различныя послѣдствія. Поступокъ Анджелы осмыслилъ одну жизнь и исказилъ другую, но ни ей самой, ни Филиппу Массей никогда не понять, а ей еще менѣе, чѣмъ ему, какъ абсолютны, въ умственномъ и нравственномъ отношенія, были эти послѣдствія.
Перевод Ольги Поповой.
"Вѣстникъ Европы", NoNo 1--3, 1882