Мы сидели за ярко освещенным столом в комнате первого этажа, выходившей на Феттер-Лейн. Портьеры были спущены. Под аккомпанемент ножей и вилок, звон бокалов и веселое бульканье вина велась дружеская и оживленная беседа. Для одного из нас, по крайней мере, а именно для Годфри Беллингэма -- этот ужин был необычным праздником, и его какая-то детская радость на нашем скромном пиршестве заставляла думать о тяжелых временах, которые он пережил, не жалуясь, но которые тем не менее оставили заметные следы. Разговор перескакивал с одного предмета на другой и велся по преимуществу на художественные темы, ни разу не подойдя к роковому вопросу о завещании Джона Беллингэма. От ступенчатой пирамиды в Саккаре мы переходили к средневековым церковным полам; от резной работы времен Елизаветы -- к Микенской керамике, а оттуда к изделиям каменного века и цивилизации ацтеков. Я начал было подумывать, что оба мои друга -- юристы были так увлечены интересным разговором, что совершенно позабыли о тайной цели нашего ужина. Появился десерт, а "о деле", еще ни единого слова не было сказано. Казалось, Торндайк вел выжидательную политику. Он хотел, чтобы создалось чувство большей близости между нами, и сам искал подходящего случая.
Случай представился, как только мисс Деммер скрылась подобно призраку, унося поднос с тарелками и стаканами.
-- У вас вчера был гость, доктор, -- сказал м-р Беллингэм, -- мой знакомый, Джеллико. Он говорил мне, что видел вас и страшно заинтересовался вами. Прежде я его никогда не считал таким энтузиастом. Что вы думаете о нем?
-- Он странный субъект. Мне он показался очень занятным. Мы довольно долго перебрасывались вопросами и уклончивыми ответами. Я видел, что он интересуется делом, а он занял оборонительную позицию полнейшего неведения. Это была прелюбопытная встреча.
-- Ему не следовало бы быть таким странным, -- сказала мисс Беллингэм, -- тем более, что в самом недалеком будущем наше дело станет общим достоянием.
-- Значит, они предполагают дело передать в суд? -- спросил Торндайк.
-- Да, -- сказал м-р Беллингэм. -- Джеллико приходил сообщить мне, что мой двоюродный брат, Хёрст, поручил своему адвокату возбудить соответствующее ходатайство и предложить мне присоединиться к нему. В сущности, он пришел, чтобы предъявить мне ультиматум Хёрста... но мне не следует нарушать гармонии нашего пира этими тяжбами.
-- Почему же нет? -- спросил Торндайк. -- К чему же налагать табу на вопрос, который нас всех живо интересует. Дело Джона Беллингэма во многих отношениях единственное в своем роде. Все лица нашего сословия, а занимающиеся судебной медициной, в частности, будут с глубочайшим вниманием следить за ним.
-- Как это лестно для нас, -- сказала мисс Беллингэм. -- Мы, может быть, достигнем неумирающей славы, и наши имена навеки останутся в учебниках и трактатах. А все же мы не слишком гордимся такой известностью.
-- Да, -- добавил ее отец, -- мы прекрасно могли бы обойтись и без этой известности, я думаю, мог бы обойтись без нее и Хёрст. Говорил вам Барклей о его предложении?
-- Да, -- ответил Торндайк. -- А из ваших слов я вывожу заключение, что он его повторил.
-- Да, он специально для этого прислал ко мне Джеллико, и я чуть было не согласился, но дочь моя была против, и, пожалуй, она права. Во всяком случае, она тут более заинтересована, чем я.
-- А как относится к этому м-р Джеллико? -- спросил Торндайк.
-- О, он был крайне сдержан и осторожен, но свое мнение он все-таки высказал. Он советовал мне согласиться на условия Хёрста. Ему, конечно, хотелось бы получить мое согласие, так как ему хочется уладить это дело и забрать свою долю.
-- Вы категорически отказались?
-- Да, совершенно категорически. Теперь Хёрст будет ходатайствовать о разрешении признать факт смерти и об утверждении завещания, Джеллико будет его поддерживать. Он говорит, что у него нет другого выхода.
-- А вы?
-- Думаю, что буду протестовать, хотя хорошенько не знаю еще, на каких основаниях.
-- Прежде чем предпринять какие-нибудь решительные шаги, -- сказал Торндайк, -- вам следовало бы все тщательно обдумать. Но, может быть, вы уже с кем-нибудь советовались?
-- Нет, ни с кем. Наш общий друг, наверно, говорил вам, что мои средства, вернее, отсутствие их -- не позволяют мне обратиться к адвокату. Оттого я так щепетилен в обсуждении этого дела даже с вами.
-- В таком случае вы хотите сами защищать свои интересы?
-- Да, если понадобится мое присутствие в суде, а оно наверное понадобится, раз я буду протестовать.
Торндайк задумался на несколько мгновений, а потом серьезно сказал:
-- По некоторым причинам вам было бы лучше не вести лично этого дела, м-р Беллингэм. Начнем хотя бы с того, что со стороны м-ра Хёрста наверно выступит умелый адвокат, и вы будете не в состоянии бороться с ним в суде. Вас ловко обойдут. Кроме того, не надо забывать судью.
-- Но ведь, без сомнения, судья корректно отнесется к человеку, средства которого не позволяют ему пригласить адвоката.
-- Как правило, судья, конечно, внимательно отнесется к стороне, не представившей адвоката, и даже постарается помочь ему. Вообще английские судьи обладают большим умом и глубоким сознанием своей ответственности. Но надо иметь в виду всякие случайности. Судья, положим, прежде был адвокатом и сохранил свои профессиональные предрассудки. Вспомните о той нелепой свободе, с какой адвокаты обращаются со свидетелями, вспомните о враждебном отношении некоторых судей к медикам и другим ученым, дающим показания; ум юриста не всегда беспристрастен. Далее, ваше личное выступление в суде будет связано с некоторыми неудобствами. Ваше незнание судебной процедуры и юридических деталей поведет к известному замедлению. А если к тому же судья попадется раздражительный, все эти неудобства и задержки могут его раздосадовать. Я не хочу сказать, что это может повлиять на его решение, -- я не думаю, что это повлияет, -- но благоразумнее ничем не раздражать судью. Наконец, крайне важно уметь предугадать и парировать все маневры противника, -- а едва ли вы на это способны!
-- Прекрасный совет, доктор Торндайк, -- сказал с угрюмой усмешкой м-р Беллингэм, -- я не боюсь, что мне придется действовать на свой риск.
-- Это совсем не нужно, -- сказал Торндайк. -- Я хочу сделать вам одно предложение и попрошу вас отнестись к нему без предубеждения. Видите ли, ваше дело представляет исключительный интерес; оно попадет во все учебники, как предсказывает мисс Беллингэм, а так как оно связано с моей специальностью, то мне необходимо будет следить за ним самым внимательным образом. Для меня, конечно, будет гораздо лучше изучать это дело, так сказать, изнутри, а не извне. Мне нечего говорить, как поднимется моя репутация, если я сумею довести его до благополучного конца. Поэтому я хочу попросить вас передать дело в мои руки и разрешить мне действовать по моему крайнему разумению.
Несколько минут м-р Беллингэм молча раздумывал, а потом, бросив быстрый взгляд на свою дочь, неуверенно начал:
-- Это чрезвычайно великодушно с вашей стороны, д-р Торндайк...
-- Извините меня, -- перебил Торндайк. -- Вовсе нет. Как я уже сказал вам, мною руководят чисто эгоистические соображения.
М-р Беллингэм неестественно засмеялся и снова взглянул на свою дочь, которая, не подымая глаз, продолжала спокойно чистить грушу. Не получив от нее никакой поддержки, он спросил:
-- Неужели вы думаете, что тут возможен благоприятный исход?
-- Возможность эта, конечно, очень отдаленная, если принять во внимание настоящее положение дел. Но если бы я считал дело абсолютно безнадежным, я посоветовал бы вам остаться в стороне и предоставить все своему течению.
-- Допустим, что мое дело увенчается успехом, разрешите ли вы тогда вручить вам должное вознаграждение?
-- Если бы от меня зависело, то я с удовольствием сказал бы "да". Но дело обстоит иначе. Адвокаты-профессионалы недоброжелательно относятся к практике "теоретиков". Но, по-моему, незачем и обсуждать такой вопрос. Если я доведу ваше дело до благополучного конца, я принесу себе этим большую пользу. Мы оба извлечем выгоду. Мисс Беллингэм, прибегаю к вашей помощи. Поддержите меня, этим вы в то же время сделаете большое одолжение д-ру Барклею.
-- Разве д-р Барклей заинтересован здесь?
-- Безусловно, да. Вы сами в этом убедитесь, когда я скажу вам, что он даже пытался подкупить меня тайком из своих собственных средств.
-- Неужели это правда? -- спросила она, взглянув на меня с таким выражением, которое меня немного испугало.
-- Ну, не совсем так, -- сказал я, густо покраснев, чувствуя себя крайне неловко и в душе посылая к черту Торндайка за его болтливость. -- Я только говорил... что... вознаграждение адвокату... вы понимаете... ну и все остальное... только не набрасывайтесь на меня, мисс Беллингэм.
Она продолжала задумчиво смотреть на меня в то время, как я, запинаясь, бормотал свои оправдания. Наконец, она сказала:
-- Я и не собираюсь бранить вас. Я только думала, что и бедность имеет свою хорошую сторону. Вы все так добры к нам. Что касается меня, то я бы с благодарностью приняла великодушное предложение д-ра Торндайка и еще раз поблагодарила бы его за то, что он сделал его в такой деликатной форме.
-- Прекрасно, моя дорогая, -- сказал м-р Беллингэм. -- Мы примем это большое одолжение, которое нам так любезно предлагают.
-- Благодарю вас! -- сказал Торндайк. -- Вы оправдали мое доверие к вам, мисс Беллингэм. Итак, я могу считать, что вы теперь вручаете мне ваше дело?
-- Да, полностью вручаем и с большой благодарностью, -- ответил м-р Беллингэм. -- Заранее соглашаюсь на все, что вы сочтете нужным сделать.
-- Поэтому, -- сказал я, -- выпьем за успех дела. Разрешите налить вам портвейну, мисс Беллингэм. -- Я наполнил ее стакан, и когда бутылка обошла всех, мы встали и торжественно выпили за новый союз.
-- Я хотел бы сказать в заключение еще одну вещь, -- сказал Торндайк. -- Иметь своего собственного адвоката очень важно. Когда вы получите формальное извещение от адвоката м-ра Хёрста, что началась судебная процедура, вы можете его направить к м-ру Марчмонту из Грейс-Инна, который номинально выступит в качестве вашего поверенного. Фактически он ничего не будет делать, но мы должны сохранить видимость, будто я действую по указанию адвоката. А пока дело еще не перешло в суд, необходимо, чтобы ни м-р Джеллико, ни кто-то иной не знали, что я принимаю в нем участие. По возможности, мы должны держать наших противников в неведении.
-- Будем хранить секрет, как могила, -- сказал м-р Беллингэм. -- И это будет совсем не трудно, так как случайно, по какому-то странному совпадению, я уже знаком с м-ром Марчмонтом. Он выступал в деле Стефана Блэкмора, -- вы ведь помните это дело, которое вы так блистательно распутали? Я знал Блэкморов.
-- Неужели? -- сказал Торндайк. -- Как мал наш мир! А какое это было поразительное дело! Оно представляло захватывающий интерес по своей запутанности и целому ряду встречных исков. Для меня оно памятно и в другом отношении: оно было одним из первых дел, в которых я действовал совместно с д-ром Джервисом.
-- Да, я был для вас чрезвычайно полезный помощник, нечего сказать! -- заметил Джервис -- Хотя, впрочем, мне случайно и удалось найти один или два факта. Кстати, дело Блэкморов имело что-то общее с вашим делом, м-р Беллингэм. Тут тоже было исчезновение и спорное завещание, а исчезнувший человек был ученый антикварий.
-- Дела по нашей специальности в общих своих чертах часто походят одно на другое, -- сказал Торндайк; говоря это, он пристально посмотрел на своего младшего коллегу. Я отчасти понял значение этого взгляда, когда он резко переменил тему.
-- Газетные сообщения об исчезновении вашего брата, м-р Беллингэм, удивительно изобиловали подробностями. Были даже приведены планы домов, как вашего, так и м-ра Хёрста. Не знаете ли вы, кто именно доставил все эти сведения?
-- Нет, не знаю! -- сказал м-р Беллингэм. -- Знаю только, что не я. Какие-то газетные репортеры являлись ко мне за сведениями, но я их всех выставил. Насколько мне известно, Хёрст сделал то же самое. Что же касается Джеллико, то вы с большим успехом можете подвергнуть перекрестному допросу устрицу.
-- Ну, -- сказал Торндайк, -- газетчики умеют добывать материал. Однако все-таки кто-нибудь да должен был дать им описание наружности вашего брата и эти планы. Интересно было бы узнать, кто именно. Мы этого, однако, не знаем. Теперь оставим этот разговор на судейские темы. Я прошу извинения у всех, что начал его.
-- А теперь мы можем перейти в так называемую гостиную, -- сказал я. -- В сущности, это берлога Бернарда. А прислуга пусть убирает со стола.
Мы перешли в соседнюю комнату, куда мисс Диммер подала нам кофе. Я усадил своих гостей, а сам подошел к маленькому кабинетному роялю и открыл его.
-- Может быть, мисс Беллингэм сыграет нам что-нибудь? -- сказал я.
-- Не знаю, смогу ли я, -- сказала она. -- Ведь я почти два года не прикасалась к роялю.
-- Надо сделать опыт, -- возразил м-р Беллингэм -- Но прежде чем начинать его, Руфь, я хотел бы сказать еще несколько слов об одном неприятном деле. Я полагаю, д-р Торндайк, вы читаете газеты? -- спросил он.
-- Да, -- ответил Торндайк, -- но только я знакомлюсь с их содержанием чисто в деловых видах.
-- В таком случае, вам, наверно, попадались сообщения о нахождении человеческих останков, разных отдельных частей разрезанного на куски тела?
-- Да, я видел эти сообщения и вырезал их для будущих справок.
-- Вот именно. Излишне говорить, что эти останки, которые являются, без сомнения, разрезанными кусками тела какого-то несчастного, произвели на меня тяжелое впечатление. Вы понимаете, что я хочу сказать? Я хотел бы вас спросить, не навели ли они и вас на ту же мысль?
Торндайк помолчал, прежде чем ответить. Он сидел, задумчиво опустив глаза, а мы с нетерпением смотрели на него.
-- Вполне понятно, -- сказал он наконец, -- что вы связали эти останки с таинственным исчезновением вашего брата. Мне хотелось бы сказать, что вы ошибаетесь, но мои слова были бы неискренни. Тут есть некоторые факты, внушающие эту мысль, а чего-либо говорящего против до сих пор нет.
М-р Беллингэм глубоко вздохнул и беспокойно задергался на своем стуле.
-- Ужасная история! -- глухо проговорил он. -- Ужасная! Может быть, вы нам скажете, д-р Торндайк, свое мнение: какие тут есть данные за и против?
Торндайк снова задумался, и мне показалось, что ему не слишком хотелось обсуждать эту тему. Однако, вопрос был поставлен прямо, и он счел долгом ответить на него.
-- При настоящем состоянии расследования трудно говорить об этом. Вопрос можно обсуждать только теоретически. Найденные до сих пор кости все такие, по которым невозможно опознать человека. Факт сам по себе очень интересен и знаменателен. Общий характер и величина костей заставляют предполагать человека средних лет, ростом приблизительно с вашего брата, а дата, когда они были там спрятаны, как будто совпадает с датой исчезновения.
-- Разве известно, когда они были там спрятаны? -- спросил м-р Беллингэм.
-- Что касается костей, найденных в Сидкепе, то, кажется, возможно установить приблизительную дату. Кресс-салатные гряды очищались около двух лет назад. Следовательно, кости не могли лежать там долее этого срока; а судя по их состоянию, они не могли лежать там и менее двух лет, так как, по-видимому, не осталось никаких следов мягких тканей. Конечно, я говорю только на основании газетных сообщений. Ничего более точного я не знаю.
-- Не нашли ли они какой-нибудь более крупной части тела? Сам я не читаю газет. Моя приятельница, мисс Оман, принесла мне целую пачку их, но я не мог выдержать и вышвырнул их все за окошко.
Я как будто заметил лукавый огонек в глазах Торндайка, но отвечал он совершенно серьезным тоном.
-- Мне кажется, я могу по памяти рассказать вам все подробности, хотя и не ручаюсь за даты. Первоначальная находка была, по-видимому, сделана совершенно случайно в Сидкепе 15 июля. Она состояла из целой левой руки, у которой не хватало только безымянного пальца, но зато находились ключица и лопатка. Эта находка, по-видимому, подняла на ноги все местное население, главным образом молодежь, которая обшарила все окрестные пруды и речки.
-- Каннибалы! -- воскликнул м-р Беллингэм.
-- В результате, в пруду, около местности св. Мэри Крей в Кенте, была найдена правая берцовая кость. Эта кость может дать нить, по которой можно будет установить личность этого человека. На головке ее есть маленькое пятнышко, гладкое, как фарфор, оно появляется на суставных частях костей, когда естественный хрящевой покров разрушен болезнью. Оно -- результат трения незащищенной поверхности одной кости о такую же незащищенную поверхность другой.
-- Каким же образом это может помочь опознанию? -- спросил м-р Беллингэм.
-- Оно указывает, что покойный, по-видимому, страдал ревматической подагрой; наверное, он слегка прихрамывал и жаловался на боли в правом бедре.
-- Не думаю, чтобы это облегчало опознание, -- сказал м-р Беллингэм. -- Джон довольно сильно хромал, но по другой причине, -- у него давно была повреждена левая лодыжка, а на боль он никогда не жаловался. Но не буду вас прерывать.
-- Следующая находка, -- продолжал Торндайк, -- была сделана около Ли, на этот раз самой полицией. Она, видимо, проявила внезапную энергию в этом деле и, производя поиски в окрестностях западного Кента, вытащила из пруда близ Ли кости правой ноги. Будь это левая нога, а не правая, у нас была бы нить, так как, насколько я помню, у брата вашего была переломана левая лодыжка и на ноге могли бы остаться следы этого перелома.
-- Да, -- сказал м-р Беллингэм, -- я тоже так думаю. Такой перелом называется переломом Потта.
-- Вот именно. Видите ли, теперь, после этой находки в Ли, полиция, по-видимому, организовала систематическое обследование всех прудов и водоемов в окрестностях Лондона, и 23 июля в Кукушкином пруду в лесу Эппинг, недалеко от Удфорда, они нашли кости правой руки вместе с плечевой костью, как и в первый раз. Они кажутся частями одного и того же тела.
-- Да, -- сказал м-р Беллингэм, -- я слышал об этом. Совсем рядом с моим прежним домом. Ужасно! Ужасно! У меня прямо дрожь пробегает по телу. Я представлял себе, что, может быть, на бедного Джона напали и убили его в то время, когда он шел ко мне. Он, может быть, вошел уже в усадьбу через заднюю калитку, если она была незакрытой. Может быть, за ним последовали туда и там убили. Вы ведь помните, что там был найден скарабей, который он носил на своей часовой цепочке. Но действительно ли эта рука соответствует той, которая была найдена в Сидкепе?
-- Кажется, они совпадают по своему характеру и размерам, -- сказал Торндайк. -- Это совпадение еще более подтверждается находкой, сделанной два дня тому назад.
-- Какой же именно? -- спросил м-р Беллингэм.
-- Это -- нижняя часть туловища. Полиция извлекла ее из довольно глубокого пруда на опушке леса в Лаутоне. Этот пруд называется Степль. Там были найдены следующие кости: обе бедренные кости и шесть позвонков хребта. Найдя эти кости, полиция запрудила речку и выкачала весь пруд, но больше ничего не нашли. Это немного странно, так как там должны бы находиться ребра, принадлежащие верхнему, двенадцатому спинному позвонку. Это заставляет нас призадуматься над тем, каким образом было произведено разделение на части. Но не буду вдаваться в неприятные подробности. Важно то, что в выемке правого бедренного сустава есть тоже следы, аналогичные тем, которые были обнаружены на головке найденной раньше правой берцовой кости. Поэтому почти не может быть никакого сомнения, что все эти кости составляют части одного и того же скелета.
-- Понимаю, -- пробормотал м-р Беллингэм, а потом добавил, после минутного размышления: -- Теперь весь вопрос в том, являются ли эти кости останками моего брата Джона? Что вы скажете, д-р Торндайк?
-- Я не могу дать никакого ответа на основании имеющихся пока у нас фактов. Мы можем только сказать, что это вполне вероятно и что некоторые обстоятельства говорят в пользу этого предположения. Но мы можем только ждать дальнейших находок. В любой момент полиция может напасть на такую часть скелета, которая окончательно разрешит вопрос в ту или иную сторону.
-- Едва ли я смогу помочь вам в деле опознания, -- сказал м-р Беллингэм.
-- Конечно, сможете, -- сказал Торндайк. -- Я как раз собирался просить вас об этом. Мне бы хотелось, чтобы вы сделали для меня следующее: дайте мне полное описание вашего брата, включая мельчайшие подробности, а также перечень всех болезней и повреждений, которые у него когда-либо были. А также, если возможно, имена и адреса всех докторов, хирургов и дантистов, которые когда-либо его лечили. Особенно важны дантисты, так как их показания будут бесценны, если будет найден череп, принадлежащий этим костям.
М-р Беллингэм содрогнулся.
-- Ужасная мысль, -- сказал он, -- но, конечно, вы совершенно правы. Вы должны располагать фактами, если желаете составить себе определенное мнение. Я напишу все, что вам нужно, и пришлю без задержки. А теперь, ради бога, забудем хоть на время этот кошмар. Нет ли, Руфь, среди нот м-ра Барнарда чего-нибудь, что ты могла бы нам сыграть?
Музыкальная библиотека Барнарда отличалась скорее строго классическим уклоном, но все-таки мы откопали в ней и несколько более легких пьес в старинном духе, между прочим Мендельсоновские "Песни без слов". Мисс Беллингэм прекрасно сыграла одну из них. Вскоре после этого м-р и мисс Беллингэм распростились с нами и ушли.