Прошло двѣ недѣли. Дни стали длиннѣе и рожь быстро шла въ ростъ. Матакіоне начиналъ оправляться отъ своего горя, но Травателло становился все мрачнѣе и мрачнѣе, несмотря на теплое сочувствіе, оказанное ему деревенскими красавицами, многія изъ которыхъ охотно утѣшили бы его, занявъ мѣсто старой Санты. Синдикъ съ каждымъ днемъ становился все худшимъ и худшимъ тираномъ, такъ что при его приближеніи женщины дрожали, дѣти плакали, а мужчины сжимали кулаки, и бормотали проклятья, конечно, такъ, чтобъ онъ не видѣлъ и не слышалъ.
При такомъ положеніи вещей въ Монте-Бригиду явился въ одно прекрасное утро новый незнакомецъ, болѣе внушительнаго вида, чѣмъ первый. Это былъ человѣкъ высокаго роста, съ гордой осанкой, очевидно привыкшій повелѣвать. По общему мнѣнію, онъ былъ, по крайней мѣрѣ, князь. Первымъ его дѣломъ по прибытьи въ селенье было нанять комнату въ упраздненномъ монастырѣ; потомъ онъ купилъ лучшую постель и самую покойную мебель, какія можно было найти въ Монте-Бригидѣ и устроился съ торговцами въ Оливето, чтобъ ему постоянно присылали провизію, такъ какъ онъ не довольствовался курами и окороками, которыхъ покупалъ у поселянъ, не торгуясь.
Очевидно было, что этотъ знатный и богатый господинъ намѣревался долго пробыть въ уединенномъ селеньи, но съ какой цѣлью? Сельскія кумушки никакъ не могли разгадать этой тайны, но говорили о прибытіи незнакомца съ тяжелыми вздохами, предчувствуя, что это не къ добру.
На слѣдующее утро послѣ своего появленія въ Монте-Бригидѣ, незнакомецъ пошелъ въ муниципальное зданіе, гдѣ засѣдала джіунта, или совѣтъ, состоявшій изъ синдика и четырехъ ассессоровъ. Всѣ они сидѣли въ креслахъ, обитыхъ красной кожей, вокругъ стола, покрытаго зеленымъ сукномъ, на которомъ валялось много бумагъ. Секретарь писалъ, а синдикъ съ большимъ достоинствомъ занималъ среднее, предсѣдательское кресло.
Вообще муниципальный совѣтъ поражалъ своимъ серьёзнымъ, дѣловымъ тономъ. Незнакомецъ почтительно поклонился. Ему отвѣчали такимъ же учтивымъ поклономъ, а синдикъ всталъ и, попросивъ его сѣсть, спросилъ, чѣмъ они были обязаны его посѣщенію. Секретарь продолжалъ свою работу. Онъ уже сидѣлъ за нею всю ночь. Муниципальный совѣтъ почуялъ что-то недоброе въ таинственномъ пріѣздѣ незнакомца и еще наканунѣ принялся за сведеніе счетовъ.
-- Извините, что я помѣшалъ засѣданію совѣта, произнесъ незнакомецъ:-- но я правительственный чиновникъ и присланъ сюда по повелѣнію Его Величества по очень деликатному и, скажу прямо, непріятному дѣлу. Мнѣ поручено произвести слѣдствіе насчетъ нѣкоторыхъ неправильностей, будто бы встрѣчающихся въ муниципальныхъ счетахъ.
Синдикъ посмотрѣлъ на своихъ сочленовъ съ удивленіемъ.
-- Слышите, господа, въ чемъ насъ обвиняютъ? произнесъ онъ съ достоинствомъ.
Лица муниципальныхъ совѣтникахъ приняли такое выраженіе ужаса и изумленія, что всякій неопытный человѣкъ смутился бы, но королевскій делегатъ продолжалъ, не обращая вниманіи:
-- Я надѣюсь, что все это окажется недоразумѣніемъ и что я найду всѣ счета въ порядкѣ; тогда мнѣ останется только извиниться въ причиненномъ вамъ, господа, безпокойствѣ.
Эти любезныя слова, произнесенныя самымъ мягкимъ тономъ, не могли успокоить синдика и когда въ заключеніе незнакомецъ показалъ бумагу, подписанную: Викторъ-Эмануилъ, то онъ сильно поблѣднѣлъ и задрожалъ всѣмъ тѣломъ. Его опасенія оправдались. Однако, онъ вскорѣ оправился и принялъ видъ оскорбленной невинности.
-- Господа, сказалъ онъ надломленнымъ отъ волненія голосомъ: -- мы, очевидно, жертвы позорнаго заговора. Синьоръ, прибавилъ онъ съ благороднымъ негодованіемъ, обращаясь къ королевскому делегату: -- семнадцать лѣтъ управляю я этимъ селеніемъ, неустанно заботясь о благѣ его жителей, любя ихъ и любимый ими. Они сами добровольно избрали меня и доказали мнѣ свое довѣріе, избирая меня вновь каждые три года. Какой-нибудь злой человѣкъ, завидуя моей популярности и общему уваженію, которымъ я пользуюсь, захотѣлъ меня погубить. Въ послѣднее время я дѣйствительно сталъ замѣчать, что подъ меня подводятъ подкопы, но не думалъ, что меня обвинятъ, не спросивъ даже объясненія. О, господа! воскликнулъ онъ, смотря на своихъ сообщниковъ съ видомъ мученика: -- кто бы подумалъ, что мы доживемъ до такого дня!
И онъ зарыдалъ. Остальныя жертвы злобной интриги послѣдовали его примѣру. Въ Италіи плачущіе мужчины не рѣдкость; они плачутъ также часто и свободно, какъ и женщины. Но на королевскаго делегата это трогательное зрѣлище не подѣйствовало и онъ сухо замѣтилъ:
-- Если ваши дѣйствія были такъ похвальны, какъ вы говорите, то чѣмъ строже я сдѣлаю ревизію, тѣмъ лучше для васъ. Поэтому не будемъ терять время и тотчасъ приступимъ къ разсмотрѣнію счетовъ.
-- Завтра они будутъ готовы.
-- Но я хотѣлъ бы начать работу сегодня.
-- Позвольте мнѣ и секретарю привести бумаги въ порядокъ. Я говорю въ вашихъ интересахъ, потому что ваша работа отъ этого много уменьшится.
-- Но, муниципальные счеты должны быть всегда въ порядкѣ.
-- Конечно, вы правы, и я признаюсь, что виноватъ въ неаккуратномъ веденіи счетовъ, благодаря неспособности секретаря. Онъ прекрасный человѣкъ, но не блестящій. Впрочемъ, мы вскорѣ все приведемъ въ порядокъ, а пока мой экипажъ и лошади къ вашимъ услугамъ. Не далеко отъ нашего селенія есть очень интересная руина.
Но ничто не помогало. Королевскій делегатъ не согласился осмотрѣть руину, пока синдикъ съ секретаремъ покончили бы приведеніе въ порядокъ счетовъ. Приходилось представить ему книги въ ихъ первобытномъ видѣ. Незнакомецъ отличался такой твердой волей и рѣшительностью, что синдикъ все болѣе и болѣе тревожился.
-- Я не думалъ, чтобъ онъ могъ нанести мнѣ такой ударъ, думалъ онъ съ горечью и злобою.
Между тѣмъ, делегатъ просматривалъ счета, сложность и перепутанность которыхъ сбила бы самую ясную голову.
-- Вашъ секретарь, сказалъ онъ наконецъ: -- дѣйствительно, какъ вы сами говорите, человѣкъ неспособный. Ему надо было бы поучиться бухгалтеріи, прежде чѣмъ взяться за веденіе книгъ.
-- Извините, синьоръ, замѣтилъ Николаи: -- я знаю этого бѣднаго человѣка, и онъ всегда преданно служилъ мнѣ по мѣрѣ своихъ способностей. Я не имѣлъ духу его прогнать.
-- Я уважаю ваше мягкосердечіе, синьоръ синдикъ, но общественные интересы выше частной благотворительности. Вотъ, напримѣръ, кирпичъ для постройки школы стоилъ ужасно дорого этому бѣдному селенію. Нѣтъ ли тутъ ошибки? Сверхъ того, жители селенія платятъ очень тяжелые налоги. Вы, конечно, изучили тѣ статьи кодекса, которыя относятся до опредѣленія предѣла налоговъ.
-- Такому знающему человѣку, какъ вы, синьоръ, отвѣчалъ синдикъ:-- конечно, извѣстно, что ни одинъ налогъ нельзя ввести безъ разрѣшенія префекта. Позвольте вамъ показать, что всѣ постановленія нашего муниципальнаго совѣта утверждены префектомъ.
-- Я не сомнѣваюсь въ томъ, что вы покажете мнѣ подпись префекта, но вѣдь это только проформа. Префектъ не можетъ прочитать всѣ бумаги, которыя ему подаютъ къ подписи. Вѣдь подъ его началомъ состоитъ сотня муниципалитетовъ. Конечно, съ строго юридической точки зрѣнія префектъ виновенъ въ неисполненіи своей неисполнимой обязанности, но нравственная отвѣтственность лежитъ всецѣло на васъ и, позвольте мнѣ вамъ напомнить, эта отвѣтственность очень тяжелая.
И королевскій делегатъ обвелъ глазами всѣхъ чиновъ муниципальнаго совѣта.
-- Монте-Фрументаріо, продолжалъ онъ:-- повидимому, старинное благотворительное учрежденіе, которое раздаетъ ежегодно извѣстное количество ржи, кажется, двѣсти рубій самымъ бѣднымъ жителямъ. Судя по книгамъ, сто двадцать рубій было роздано въ прошломъ году и, слѣдовательно, остается...
-- Гораздо болѣе издержано, чѣмъ записано въ книги! воскликнулъ синдикъ, перебивая незнакомца: -- это опять небрежность, но, увѣряю васъ, бѣдные получили все, что имъ слѣдовало. Быть можетъ, вы желаете допросить лицъ, получившихъ вспомоществованіе?
-- Да.
Синдикъ тотчасъ послалъ за нѣсколькими поселянами и поселянками, которые явились неохотно, зная, что призывъ въ муниципальный совѣтъ не обѣщаетъ ничего хорошаго. Никогда венеціанскій совѣтъ десяти не внушалъ къ себѣ такого страха, какъ эти сельскія власти, сидѣвшія вокругъ зеленаго стола.
-- Матаксане, произнесъ синдикъ такимъ тономъ, который не допускалъ возраженія: -- вы получали пять рубій ржи изъ Монте-Фрументаріо.
-- Да, синьоръ, отвѣчалъ бѣдный поселянинъ, смотря съ ужасомъ на муниципальныя власти.
-- Хорошо. А вы, Маріанджела, сколько вы получили рубій во время сѣянія?
-- Четыре, отвѣчала, не колеблясь, несчастная вдова.
Синдикъ просіялъ. Остальные показали также удовлетворительно. Каждый изъ нихъ получилъ ржи, такъ-что въ амбарѣ не могло много ея остаться.
-- Можно отпустить этихъ бѣдняковъ? спросилъ почтительно синдикъ: -- я надѣюсь, ихъ отвѣты вполнѣ убѣдили васъ, что почти все количество ржи раздано.
-- Они могутъ идти, отвѣчалъ делегатъ, ни мало не убѣжденный въ томъ, что спрошенные люди говорили правду.