Камоэнсъ. Гусманъ ( вб ѣ гаетъ ).
Гусманъ.
Здѣсь, здѣсь, сказали мнѣ, найду его! Онъ здѣсь?
Такъ это онъ: сей величавый образъ
Въ мечтаніяхъ парилъ передо мной!
Лишь взоръ его горѣлъ блистательнѣе, ярче,
Гордѣе возносилъ онъ ясное чело.
Каковъ бы ни былъ, все онъ пѣснопѣвецъ;
Какъ ни согбенъ подъ древностію лѣтъ,
Наитьемъ Божества сей ликъ ознаменованъ
И генія печать пылаетъ на челѣ.
Привѣтствую тебя,.поэтъ великій!
Камоэнсъ.
Кто ты?
Гусманъ.
Гусмавъ Квебедо, сынъ Квебедо Кастельбранко.
Камоэнсъ.
Квебедо сынъ?
Гусманъ.
Мнѣ приказалъ отецъ,
Васъ проводитъ подъ кровъ гостепріимный.
Не рано ли пришелъ я?
Камоэнсъ.
Нѣтъ! ты опоздалъ..
Приближься, юноша, взгляни окрестъ меня --
Не видишь: кто стоитъ у изголовья?
То ангелъ смерти. Часъ ударилъ мой.
По выслушать еще, Гусманъ, успѣешь
Изъ устъ хладѣющихъ послѣдній мой совѣтъ;
Ты затаи въ груди своей глубоко
Завѣтный даръ убогаго пѣвца.
Гусманъ.
Ты хочешь умереть! Не можешь быть, не вѣрю,
Чтобъ Камоэнсъ когда могъ умереть...
Камоэнсъ.
Намъ время дорого. Меня, Гусманъ, послушай:
Ты хочешь посвятишь себя служенью Музъ,
Такъ мнѣ сказалъ отецъ? Сказалъ ли правду?
Гусманъ.
Клянусь Всевѣдущимъ, отецъ мой не солгалъ!
Камоэнсъ.
Обдумай выборъ твой; вся жизнь твоя зависитъ
Отъ выбора теперь. Еще ты молодь,
Твоя душа еще чужда земнаго
И рвется къ небесамъ, и потому
Священную поэзію ты любишь.
Пусть дочь она небесъ, какъ и твоя душа,
Любовь твоя поручится ль за силу?
Намъ легче разумѣть, чѣмъ сотворять.
Скорѣе мы предпринимать умѣемъ,
Чѣмъ замыслъ приводишь къ счастливому концу.
Гусманъ.
Да, мнѣ извѣстно, Камоэнсъ, что легче
Даръ принимать, чѣмъ отдавать другимъ.
Камоэнсъ.
Когда же такъ, взгляни въ глубь сердца и извѣдай,
Что завлекло тебя на трудную стезю --
Тщеславіе, иль дѣтское желанье
Поэтамъ подражать, иль сильный крови жаръ,
Иль раздражительность твоей системы нервной?
Развѣдай все, не обольщай себя --
Витія изучить свое искуство можетъ,
Поэта же -- лелѣютъ небеса!
Гусманъ (по нѣкоторомъ молчаніи.)
Что я теперь, того не выражу словами;
Какъ тѣмъ я сталъ -- понятно, ясно мнѣ;
Я въ дѣтствѣ былъ мечтателенъ и мраченъ,
За книгой лишь развеселялся я,
Блуждалъ слѣпцомъ по жизненному полю,
Въ уединеніи отраду находилъ;
Ночь лунная въ меня восторгъ вдыхала,
Тревожный день казался мнѣ пустымъ.
Случайно какъ-то я услышалъ Лузіаду
И вдругъ изъ глубины восторженной души
Міръ новый выступилъ и -- жребій мой рѣшился!
Камоэнсъ.
Что вижу? Юноша! твои пылаютъ взоры!
Какъ вдохновенный, ты стоишь передо мной.
Быть можетъ... Нѣтъ! хотя бъ и въ самомъ дѣлѣ
Ты чувствовалъ къ поэзіи призывъ --
О, воротись на путь тобой пренебреженный!
Фортуной ты любимъ, за ней послѣдуй ты.
Повѣрь -- ахъ! убѣдилъ меня жестокій опышь --
Повѣрь, что счастье не удѣлъ поэта!
Гусманъ.
Лишь дай мнѣ заслужить и я его отвергну!
Камоэнсъ.
Безумецъ! ты стоишь надъ радужною бездной!
На краѣ пропасти ты хочешь лавръ сорвать
И гордое чело короной звѣздной
Безсмертія за подвигъ увѣнчать!
Но знай, увянетъ лавръ, твои погаснутъ звѣзды --
Не выкупитъ намъ слава горькихъ дней!
Гусманъ.
Я видѣлъ лавръ пѣвца на недостойномъ,
Вѣнецъ заслуженный я видѣлъ -- обнаженъ
Когтями зависти, безъ листьевъ и во прахѣ
Какъ я ни молодъ, я не ослѣпленъ
Сіяньемь почестей и славою пустою --
Я къ высшему парю восторженною душою.
Камоэнсъ.
Какъ: къ высшему, чѣмъ слава и богатство?
Чего же жаждешь ты? Къ чему стремишься ты?
Гусманъ.
Я съ давнихъ лѣтъ таю въ груди желанье --
Тебѣ лишь, Камоэнсъ, осмѣлюсь я открыть --
Не жажду славы я, ни счастья мирной жизни,
Я пѣснями хочу другихъ одушевлять;
Въ сердца огонь поэзіи вливая,
Побѣды пѣть отеческаго края,
Словами укрощать мятежный пылъ страстей --
Хочу поэтомъ быть, свѣтильникомъ людей!
Не сонъ объялъ меня, не гордое мечтанье --
Я чувствую мое къ поэзіи призванье.
Камоэнсъ.
О, юноша, мечтами окрыленный,
Какъ чуждъ еще тебѣ коварный свѣтъ!
Ты хочешь увлекать сердца своимъ восторгомъ,
Воспламенять божественнымъ огнемъ!
Кто можешь ледъ зажечь? Гармоніей небесной
Глухорожденныхъ кто растрогаешь сердца!..
Гусманъ.
Ты могъ очаровать сердца высокой пѣсней!
Твои слова, какъ манна средь степей,
Питая насъ, вдохнули силу свыше
И къ родинѣ любовь нетлѣнную зажгли.
Ты мыслью живъ, ты властвуешь сердцами,
И хоть земное превратится въ прахъ --
Безсмертенъ ты! Поэтъ, любимый небесами,
Какъ мысль высокая, ты будешь жить въ вѣкахъ!
Камоэнсъ.
Его глаза горятъ, ланиты пламенѣютъ.
Сей гласъ пророческій меня поколебалъ,
живѣйшей сладостью мою исполнилъ душу --
Не Богъ ли юношу сего мнѣ низпослалъ?
(Помолчавъ).
Въ грядущее ты простираешь взоры....
Ихъ долу опусти -- взгляни лишь на меня
Я въ нищетѣ, преслѣдуемъ насмѣшкой,
Въ больницѣ, одинокъ, недугомъ удрученъ --
Такъ награждаетъ свѣтъ за вдохновенье.
Нѣги стези моей, бѣги стези пѣвца!
Гусманъ.
Мнѣ, мнѣ бѣжать? Пусть мой Удѣлъ презрѣнье.
Пускай меня терновый ждетъ вѣнецъ --
Вѣнокъ терновый въ лавръ преобратится,
Больница мрачная въ блистательный дворецъ,
Когда удастся мнѣ сравнишься съ Камоэнсомъ,
Народъ мой просвѣтишь, мой возвеличишь вѣкъ.
Не устрашатъ тогда меня твоя судьбина,
Недугъ и горести, весь ужасъ нищеты,
Когда я буду жить и дѣйствовать какъ ты!
Камоэнсъ.
Дыханіемъ зіяющей могилы,
Страданьями постигшими меня,
Священной тѣнію парящей надо мной,
Восторгами Пермесскаго огня,
Клянуся, ты рожденъ для высшей цѣли!
Не честолюбіемъ ты воспаленъ пустымъ --
Въ тебя, на Божій гласъ, отъ самой колыбели
Вдохнулъ поэзію Господень Херувимъ!
Стезя тернистая открыта предо мною --
Не достигнешь ты, мой сынъ -- ты чистъ душою!
Гусманъ.
Достигну? Ты сказалъ.... Клянись, скажи:
Я буду ли поэтомъ?
Камоэнсъ.
Ты поэтъ.
Довѣренность ниша и къ себѣ, и помни,
Когда судьба тебя преслѣдовать начнетъ,
Что Камоэнса ты послѣднія минуты
Веселіемъ на время прояснилъ;
Что онъ въ тебѣ опять себя увидѣлъ,
Съ отвагою и жаромъ юныхъ дней;
Что онъ, хладѣющей рукой благословляя,
Въ поэты посвятилъ тебя роднаго края.
Начни борьбу со свѣтомъ -- Богъ съ тобой!
Иди, блистающій, какъ яркое свѣтило --
Ахъ, Камоэнса день нисходишь въ мракъ ночной
И скоро хладною поглотится могилой!
Гусманъ.
Ты въ пѣсняхъ будешь жить -- безсмертье твой удѣлъ!
Камоэнсъ.
Безсмертіе! Оно главу мою вѣнчаетъ:
Я былъ поэтъ вполнѣ. Напрасно я ропталъ
На бѣдствія мои. Ихъ небо посылаетъ --
Мужаешь геній въ горестяхъ земныхъ.
Гусманъ.
Людовикь! что съ тобой? Какъ взоръ твой запылалъ!
Камоэнсъ.
Оставь меня, мой духъ крылѣ расправилъ,
Съ земли паришь, дышу свободно я...
(Поддерживаемый Гусманомъ, онъ приподнимается съ креселъ. Въ продолженіе слѣдующей рѣчи Камоэнса, потолокъ въ комнатѣ исчезаетъ; видно синее небо; при звукѣ тихой, отдаленной музыки, спускается въ облакахъ тѣнь Екатерины, держащая въ одной рукѣ лавровый вѣнокъ, а въ другой знамя Португаліи, которое она развѣваетъ надъ головой Камоэнса, опуская вѣнокъ на его голову).
Я слышу звукъ гармоніи небесной....
Дыханье рая вѣетъ на меня....
День льется на меня таинственный, чудесный,
Донынѣ я не зрѣлъ еще такого дня!
Мой взоръ пророческій грядущее читаетъ,
Потомство позднее открылось передъ нимъ....
Разверзлись небеса, нисходятъ Серафимы --
Екатерины ликъ сіяетъ въ сонмѣ ихъ....
О, идеалъ души боготворимый,
Свѣтило ясное печальныхъ дней моихъ!
Ты на главу мою кладешь вѣнокъ лавровый
И вѣешь знаменемъ отчизны надо мной!
О радость! близокъ день -- съ тебя падутъ оковы,
О Португалія, спаситель близокъ твой!
Съ себя ты сбросишь гнетъ Испаніи надмѣнной
И возведешь на тронъ роднаго Короля...
(Тѣнь скрывается въ облакахъ.)
Куда паришь, другъ сердца незабвенный?
Распалась цѣпь -- прости, прости земля!
Я возношусь, какъ голубь легкокрылый --
Хоръ Ангеловъ меня встрѣчаетъ въ небесахъ!....
(Блѣдный, безчувственный, но съ улыбающимся лицомъ, онъ опускается въ кресла, поддерживаемый Гурманомъ).
Гусманъ (склонясь надъ нимъ).
Онъ умеръ? Нѣтъ, лишь тѣло снѣдь могилы....
Безсмертенъ духъ его -- онъ царствуетъ въ сердцахъ!
Съ Нѣмецк . ПЛАТОН ОБОДОВСКІЙ.
"Сынъ Отечества", т. 8, 1839