Но вотъ водопроводъ былъ готовъ, краны привинчены; вода лила съ силой. Гриндхюсену удалось добыть необходимые инструменты въ другомъ мѣстѣ, такъ что мы могли закончить мелкую работу. А когда мы дня черезъ два засыпали всѣ канавы, то работа наша въ усадьбѣ священника была совершенно закончена. Священникъ остался нами доволенъ. Онъ предложилъ даже вывѣсить на красномъ столбѣ объявленіе о томъ, что мы мастера въ водопроводномъ дѣлѣ. Но такъ какъ была уже поздняя осень, и почва могла замерзнуть когда угодно, то это не могло намъ принести никакой пользы. Вмѣсто этого мы попросили его вспомнить о насъ весною.
Мы переселились въ сосѣдній дворъ, гдѣ нанялись копать картофель. Предварительно мы обѣщали, въ случаѣ надобности, снова возвратиться въ усадьбу священника.
На новомъ мѣстѣ было много народу, и намъ было тамъ хорошо и весело. Но работы едва было на одну недѣлю, а потомъ мы снова были свободны.
Однажды вечеромъ къ намъ пришелъ священникъ и предложилъ мнѣ мѣсто работника у себя въ усадьбѣ. Предложеніе было соблазнительное, и я задумался надъ нимъ немного, но кончилъ тѣмъ, что отказался. Я предпочиталъ бродить кругомъ и быть свободнымъ, исполнять случайную работу, спать подъ открытымъ небомъ и дѣлать, что мнѣ вздумается. Я встрѣтился на картофельномъ полѣ съ человѣкомъ, съ которымъ я хотѣлъ войти въ компанію, когда я разстанусь съ Гриндхюсеномъ. Этотъ новый человѣкъ былъ во многихъ отношеніяхъ моимъ единомышленникомъ и, судя по тому, что я видѣлъ и слышалъ, онъ долженъ былъ быть также хорошимъ работникомъ. Его звали Ларсъ Фалькбергетъ, но онъ назвалъ себя Фалькенбергомъ.
Молодой Эрикъ былъ нашимъ руководителемъ при уборкѣ картофеля, а кромѣ того, онъ объѣзжалъ молодыхъ лошадей. Это былъ красивый двадцатилѣтній юноша, стройный и хорошо развитой для своихъ лѣтъ и съ благородной внѣшностью помѣщичьяго сына. Навѣрное между нимъ и фрекенъ Елизаветой было что-нибудь, потому что она однажды пришла къ намъ въ поле и долго разговаривала съ нимъ. Уже уходя, она бросила и мнѣ нѣсколько словъ о томъ, что Олинъ начала понемногу свыкаться съ водопроводомъ.
-- А вы сами?-- спросилъ я.
Она изъ вѣжливости отвѣтила и на это, но я хорошо видѣлъ, что она не хотѣла разговаривать со мной.
Она была такъ прелестно одѣта. На ней было новое свѣтлое платье, которое такъ хорошо шло къ ея голубымъ глазамъ...
На слѣдующій день съ Эрикомъ случилось несчастье. Лошадь понесла, онъ упалъ, его потащило по землѣ и онъ сильно расшибся о заборъ. Онъ былъ очень помятъ и харкалъ кровью даже черезъ нѣсколько часовъ, когда уже пришелъ въ себя. Фалькенбергъ долженъ былъ замѣнить его.
Я притворился, что огорченъ этимъ несчастьемъ, и былъ мраченъ и молчаливъ, но я вовсе не былъ огорченъ. Конечно, я не питалъ никакихъ надеждъ относительно фрёкенъ Елизаветы; но тотъ, кто стоялъ мнѣ поперекъ дороги, теперь убрался.
Вечеромъ я пошелъ на кладбище и усѣлся тамъ. "Что, если бы теперь пришла фрёкенъ Елизавета!" -- думалъ я. Прошло четверть часа, и она пришла. Я быстро поднялся и притворился, что хочу уходить, но потомъ, какъ бы опомнившись, я остался. Но тутъ самообладаніе покинуло меня, я почуствовалъ себя такимъ растеряннымъ, потому что она была такъ близко, и я сталъ говорить что-то:
-- Эрикъ -- подумайте, съ нимъ случилось такое несчастье вчера.
-- Я это знаю, -- отвѣтила она.
-- Его понесла лошадь.
-- Да. Но почему ты говоришь со мной о немъ?
-- Я думалъ... Нѣтъ, я не то хотѣлъ сказать. Но онъ, конечно, поправится, и все будетъ хорошо.
-- Да, да, конечно.
Пауза.
Мнѣ показалось, что она передразниваетъ меня. Вдругъ она сказала съ улыбкой:
-- Какой ты странный. Зачѣмъ ты приходишь сюда и сидишь здѣсь по вечерамъ?
-- Это обратилось у меня въ привычку. Я коротаю время передъ сномъ.
-- Такъ ты не боишься?
Ея насмѣшка уколола меня, я снова почувствовалъ почву подъ ногами и отвѣтилъ ей:
-- Я только того и хочу, чтобы снова выучиться содрогаться.
-- Содрогаться? Ты это прочелъ въ какой-нибудь сказкѣ?
-- Не знаю. Можетъ быть, мнѣ попалась въ руки какая-нибудь книжка.
Пауза.
-- Почему ты не хочешь быть у насъ работникомъ?
-- Я не годился бы для этого. Я теперь собираюсь вступить въ компанію съ однимъ человѣкомъ, мы пойдемъ съ нимъ бродить.
-- Куда вы пойдете?
-- Не знаю. Куда глаза глядятъ. Мы -- странники.
Пауза.
-- Жаль, -- сказала она.-- Я хочу сказать, что лучше бы ты этого не дѣлалъ... Ахъ, да, что ты говорилъ про Эрика? Я собственно для этого и пришла.
-- Онъ боленъ, опасно боленъ, но...
-- Что говорить докторъ, онъ поправится?
-- Да, докторъ думаетъ, что онъ поправится, такъ я слышалъ.
-- Ну, спокойной ночи.
Счастливъ, кто богатъ и молодъ, и красивъ, и знаменитъ, и ученъ... Вонъ она идетъ...
Прежде чѣмъ я ушелъ съ кладбища, я нашелъ, наконецъ, довольно хорошій ноготь съ большого пальца, и я сунулъ его себѣ въ карманъ. Я подождалъ немного, стоялъ, осматривался по сторонамъ и прислушивался, -- все было тихо. Никто не крикнулъ -- "это мой!"