Пришелъ какой-то человѣкъ за инструментами каменщика, которые ему принадлежали. Какъ, -- Гриндхюсенъ, значитъ, не укралъ ихъ! Какъ все было жалко и мелочно, что касалось Гриндхюсена; ни въ чемъ онъ не проявлялъ ни ловкости, ни сообразительности.
Я сказалъ:
-- Послушай, Гриндхюсенъ, ты только и годенъ на то, чтобы ѣсть, спать и работать. Вотъ пришелъ человѣкъ за инструментами. Оказывается, что ты ихъ только взялъ на подержаніе, жалкое ты созданье!
-- Ты дуракъ, -- сказалъ обиженный Гриндхюсенъ.
Но я сейчасъ же умилостивилъ его, какъ бывало и раньше, превративъ все въ шутку.
-- Что мы теперь будемъ дѣлать?-- сказалъ онъ.
-- Бьюсь объ закладъ, что ты знаешь, что мы будемъ дѣлать, -- сказалъ я.
-- Ты думаешь?
-- Да. Насколько я тебя знаю.
И Гриндхюсенъ былъ смягченъ.
Но во время послѣобѣденнаго отдыха, когда я стригъ ему волосы, я опять обидѣлъ его, посовѣтовавъ ему мыть свою голову.
-- Какъ такой пожилой человѣкъ, какъ ты, можетъ говорить такія глупости, -- сказалъ онъ.
Кто знаетъ, можетъ быть, Гриндхюсенъ былъ и правъ. Онъ сохранилъ въ цѣлости всѣ свои рыжіе волосы, хотя онъ былъ уже дѣдомъ.
Не появилось ли привидѣнія на чердакѣ? Кто приходилъ туда, чтобы прибралъ все и придать чердаку болѣе уютный видъ? У Гриндхюсена и у меня были отдѣльныя постели. Я купилъ себѣ два одѣяла, тогда какъ Гриндхюсенъ спалъ всегда въ платьѣ; онъ валился на сѣно, гдѣ попало, въ томъ видѣ, въ какомъ онъ ходилъ весь день. Теперь кто-то привелъ въ порядокъ то мѣсто, на которомъ я спалъ: одѣяла были разложены аккуратно, такъ что стало походить на кровать. Я ничего противъ этого не имѣлъ; это навѣрное одна изъ служанокъ захотѣла показать мнѣ, какъ живутъ порядочные люди. Не все ли равно.
Мнѣ пришлось пропиливать отверстіе въ полу во второмъ этажѣ, но барыня попросила меня подождать до слѣдующаго дня, когда священникъ уѣдетъ въ приходъ, чтобы его не безпокоить. Однако, на слѣдующее утро опять изъ этого ничего не вышло: барышня стояла одѣтая и собиралась итти въ лавку за большими покупками, а мнѣ пришлось сопровождать ее, чтобы нести покупки.
-- Хорошо, -- сказалъ я, -- я пойду позади
Милая дѣвушка, такъ она рѣшилась покориться и перенести мое общество? Она сказала:
-- Но развѣ ты найдешь дорогу одинъ?
-- Конечно. Я уже раньше тамъ бывалъ, мы закупаемъ тамъ нашу провизію.
Такъ какъ мнѣ неловко было итти по всей деревнѣ въ моемъ рабочемъ платьѣ, вымазанномъ глиной, то я надѣлъ городскіе штаны, но блузу оставилъ. Въ такомъ видѣ я отправился слѣдомъ за барышней, До лавки было больше полумили; на послѣдней верстѣ я увидалъ впереди себя барышню, но я старался не слишкомъ приближаться къ ней. Разъ она обернулась; тогда я сдѣлался совсѣмъ маленькимъ и скрылся въ опушкѣ лѣса.
Барышня осталась въ деревнѣ у одной подруги, а я вернулся домой къ обѣду съ покупками. Меня позвали обѣдать въ кухню. Весь домъ точно вымеръ; Харольдъ куда-то ушелъ, служанки катали бѣлье, только Олина возилась въ кухнѣ.
Послѣ обѣда я пошелъ въ коридоръ, во второй этажъ, и началъ пилить.
-- Иди же, помоги мнѣ немного, -- сказала барыня и пошла впереди меня.
Мы прошли черезъ контору священника и вошли въ спальню.
-- Я хочу переставить свою кровать, -- сказала барыня.-- Она стоитъ слишкомъ близко къ печкѣ, зимою здѣсь слишкомъ тепло.
Мы переставили кровать ближе къ окну.
-- Ты не находишь, что такъ будетъ лучше, прохладнѣе?-- спросила она.
Случайно я взглянулъ на нее; она смотрѣла на меня своимъ косымъ взоромъ. Ахъ! Кровь бросилась мнѣ въ голову, въ глазахъ у меня потемнѣло, я услышалъ, какъ она говорила:
-- Ты съума сошелъ! Но, милый мой, -- дверь. Потомъ я услыхалъ свое имя, произнесенное шопотомъ нѣсколько разъ...
Я пропилилъ отверстіе во второмъ этажѣ и привелъ все въ порядокъ. Барыня была все время тамъ же. Ей такъ хотѣлось говорить, объясниться, и она и смѣялась, и плакала въ одно и то же время.
Я сказалъ:
-- А картина, которая виситъ на стѣнѣ, развѣ ее не надо перевѣсить?
-- Да, конечно, -- отвѣтила барыня. И мы опять пошли въ спальню.