Я почти у цѣли.
Въ воскресенье вечеромъ я остановился на ночь въ одной избѣ невдалекѣ отъ Эвербе, чтобы утромъ быть въ усадьбѣ. Въ девять часовъ всѣ уже будутъ на ногахъ, и я разсчиталъ увидать того, кого мнѣ было нужно.
Нервы мои были возбуждены до крайности, и я представлялъ себѣ всякія неудачи; правда, я написалъ Фалькенбергу совсѣмъ невинное письмо, но капитанъ могъ все-таки обидѣться, что я назначилъ такой опредѣленный срокъ, это проклятое число. Ахъ, если-бы я никогда не отсылалъ письма!
По мѣрѣ того, какъ я приближался къ усадьбѣ, я опускалъ голову все ниже и ниже и съеживался все больше и больше, хотя я и не совершилъ никакого преступленія. Я свернулъ съ дороги и сдѣлалъ крюкъ, чтобы подойти сперва къ службамъ. Тамъ я встрѣтилъ Фалькенберга. Онъ стоялъ возлѣ сарая и мылъ карету. Мы поздоровались другъ съ другомъ и разговорились, какъ старые товарищи.
-- Ты ѣдешь куда-нибудь?
-- Нѣтъ, я возвратился только вчера вечеромъ. Я ѣздилъ на желѣзную дорогу.
-- Кто уѣхалъ?
-- Барыня.
-- Барыня?
-- Да, барыня.
Пауза.
-- Вотъ какъ? А куда она уѣхала?
-- Въ городъ, не надолго.
Пауза.
-- Сюда пріѣзжалъ какой-то человѣкъ и написалъ въ газетахъ о твоей машинѣ, -- сказалъ Фалькенбергъ.
-- Капитанъ также уѣхалъ?
-- Нѣтъ, капитанъ дома. Онъ немножко поморщился, когда пришло твое письмо.
Мнѣ удалось залучить Фалькенберга на нашъ старый чердакъ. У меня въ мѣшкѣ лежали еще двѣ бутылки вина, которыя я и подарилъ ему. Ахъ, эти бутылки, которыя я столько времени таскалъ взадъ и впередъ милю за милей, да еще со всякими предосторожностями, наконецъ-то онѣ мнѣ пригодились. Если бы не онѣ, то Фалькенбергъ никогда не разсказалъ бы такъ много.
-- Почему капитанъ поморщился, когда пришло мое письмо? Развѣ онъ видѣлъ его?
-- Дѣло было такъ, -- сказалъ Фадькенбергъ, -- барыня была въ кухнѣ, когда пришла почта. "Что это за письмо съ такимъ множествомъ марокъ?" спросила она. Я распечаталъ его и сказалъ, что это письмо отъ тебя и что ты будешь здѣсь одиннадцатаго.
-- Что же она тогда сказала?
-- Она больше ничего не сказала. "Такъ онъ будетъ здѣсь одиннадцатаго?" спросила она только еще разъ. Да, отвѣтилъ я, такъ онъ пишетъ.
-- И дня два спустя тебѣ велѣли везти ее на желѣзную дорогу?
-- Да, дня два спустя. Тогда я подумалъ: разъ барыня знаетъ про письмо, то и капитану надо сказать объ этомъ. Знаешь, что онъ сказалъ, когда я пришелъ къ нему съ письмомъ?
Я ничего не отвѣтилъ, я углубился въ мысли. Тутъ что-то есть. Неужели она бѣжала отъ меня? Нѣтъ, я сошелъ съ ума? Не будетъ жена капитана изъ Эвербе бѣжатъ отъ одного изъ своихъ работниковъ. Все представлялось мнѣ такимъ страннымъ, непонятнымъ. Я надѣялся, что мнѣ можно будетъ говорить съ ней, разъ мнѣ запретили писать.
Фалькенбергъ былъ немного смущенъ.
-- Я показалъ письмо капитану, хотя ты и не упоминалъ объ этомъ. Мнѣ не надо было этого дѣлать?
-- Мнѣ, все равно. Что же онъ сказалъ?
-- Да, присмотри за машиной, -- сказалъ онъ и поморщился.-- Чтобы кто-нибудь не стащилъ ее, -- сказалъ онъ еще.
-- Такъ капитанъ золъ на меня теперь?
-- Нѣтъ! Нѣтъ, этого я не думаю. Съ тѣхъ поръ онъ мнѣ больше ничего не говорилъ про это.
Но мнѣ дѣла нѣтъ до капитана. Когда Фалькенбергъ выпилъ достаточно вина, то я спросилъ его, не знаетъ ли онъ городского адреса барыни.
-- Нѣтъ, но Эмма, вѣроятно, знаетъ.
Я позвалъ Эмму, угостилъ ее виномъ, сталъ болтать съ ней о томъ и семъ и, наконецъ, незамѣтно подойдя къ интересующему меня предмету, спросилъ адресъ барыни. Оказалось, что и она не знаетъ адреса. Но барыня поѣхала дѣлать рождественскія закупки вмѣстѣ съ фрекенъ Елизаветой, такъ что у священника навѣрное знаютъ адресъ.
-- А для чего тебѣ нуженъ адресъ?
-- Я случайно пріобрѣлъ одну старинную брошь. И я хотѣлъ предложить барынѣ купить ее.
-- Покажи.
Я былъ такъ радъ, что могъ показать Эммѣ красивую старинную брошь, которую я купилъ у одной изъ служанокъ въ Херсетѣ.
-- Барыня ее не купитъ, -- сказала Эмма.-- Да и я не взяла бы ее.
-- Если бы я тебѣ ее подарилъ, то ты, конечно, взяла бы ее, Эмма, -- говорю я и стараюсь шутить.
Эмма ушла. Я пытаюсь еще кое-что вывѣдать у Фалькенберга. У него было хорошее чутье, и онъ иногда понималъ людей.
-- Поешь ли ты еще барынѣ?
-- Нѣтъ.-- И Фалькенбергъ пожалѣлъ, что остался въ усадьбѣ: здѣсь теперь все больше и больше слезъ и горя.
-- Слезъ и горя? Развѣ капитанъ съ женой не въ хорошихъ отношеніяхъ?
-- Нечего сказать, хорошія отношенія! Какъ раньше было, такъ и теперь. Прошлую субботу она проплакала весь день.
-- Какъ это все странно. Но, вѣроятно, они деликатны другъ съ другомъ, -- сказалъ я и насторожилъ уши въ ожиданіи отвѣта.
-- Но они опротивѣли другъ другу, -- отвѣтилъ Фалькенбергъ.-- Да и она такъ измѣнилась только за то время, что тебя здѣсь не было; она исхудала и поблѣднѣла.
Я сидѣлъ часа два на чердакѣ и смотрѣлъ въ окно, не спуская глазъ съ главнаго зданія, но капитанъ не появился. Почему онъ не выходилъ? Я потерялъ терпѣніе и рѣшилъ уйти, не извинившись передъ капитаномъ. А у меня было хорошее извиненіе; я хотѣлъ свалить все на статью въ газетѣ и сказать, что на меня нашла манія величія, или что-нибудь въ этомъ родѣ. Теперь мнѣ не оставалось ничего другого, какъ разобрать и сложить машину такъ, чтобы ее можно было нести, покрыть ее, насколько возможно, мѣшкомъ, и отправиться въ путь.
Эмма была въ кухнѣ, когда я уходилъ, и она украла для меня кое-что изъ съѣдобнаго.
Мнѣ опять предстоялъ длинный путь. Сперва я направлялся въ усадьбу священника, что, впрочемъ, было мнѣ по дорогѣ, а оттуда я хотѣлъ итти на желѣзную дорогу. Выпалъ снѣгъ и ходьба стала затруднительнѣе, а кромѣ того я долженъ былъ спѣшить: вѣдь она поѣхала въ городъ только за рождественскими покупками и была уже впереди.
На слѣдующій день подъ вечеръ я былъ въ усадьбѣ священника. Я заранѣе рѣшилъ, что лучше всего будетъ поговорить съ самой барыней.
-- Я зашелъ сюда по дорогѣ въ городъ, -- сказалъ я ей.-- Я тащу тяжелую машину, не позволите ли вы мнѣ оставить здѣсь пока самыя тяжелыя деревянныя части?
-- Ты идешь въ городъ?-- спросила барыня.-- Но ты, вѣроятно, переночуешь здѣсь?
-- Нѣтъ, благодарю васъ. Я долженъ бытъ въ городѣ уже утромъ.
Барыня задумалась и сказала:
-- Елизавета въ городѣ. Ты могъ бы захватить съ собой одинъ пакетъ, она кое-что забыла.
"Вотъ и адресъ!" подумалъ я.
-- Но я должна сперва приготовить посылку.
-- Но фрекенъ Елизавета, пожалуй, успѣетъ уѣхать изъ города, прежде чѣмъ я пріѣду?
-- Нѣтъ, она тамъ вмѣстѣ съ фру Фалькенбергъ, онѣ останутся въ городѣ цѣлую недѣлю.
Это было пріятное извѣстіе. Теперь у меня были и адресъ и время.
Барыня стояла и смотрѣла на меня бокомъ.
-- Такъ ты остаешься?-- спросила она.-- Я, дѣйствительно, должна кое-что приготовить...
Мнѣ отвели комнату въ главномъ зданіи, такъ какъ на чердакѣ стало слишкомъ холодно. Вечеромъ, когда всѣ улеглись и въ домѣ стало тихо, ко мнѣ въ комнату вошла барыня съ пакетомъ и сказала:
-- Извини, что я пришла такъ поздно. Но ты, вѣроятно, уйдешь завтра утромъ такъ рано, что я еще буду спать.