рискованное могли бы, ни-за-что,

ни-про-что, попасть въ просакъ и погубить

батальонъ. Словомъ, мы стали болВе и бошЬе

успокоиваться, стали находить, что Ода стря-

сется только на тВхъ, кто участвовалъ въ

бунтЬ, кто захваченъ на площади; тамъ ко-

нечно пострадають. Мы просиживали

у камина далеко за полночь и отходили ко

сну безмятежно.

Въ одинъ изгр такихъ вечеровъ, именно

23-го Декабря, часовъ въ 11 вечера, среди

подшЬйшей тишины, прерываемой лишь хра-

помъ нашихъ слугъ, въ комнатЬ этихъ по-

с.тьднихъ вдругъ послышался необычайный

шумъ, затЬмъ лязгъ засова наружной двери.

Кь намъ входить и смертно блвд-

ный, подходн ко мн'ь: «Государь Императоры ,

начадъ онъ (въ эту минуту вошедъ Фельдъ-

егерь) «изволилъ приказать арестовать васъ ;

пожалуйте вашу шпагу и приготовьте ваши

бумаги, у васъ есть; вотъ имъ (онъ

указалъ на Фельдъегеря) повешКно представить

васъ прямо кь Его Величеству».

При этомъ слов•Ь Зеть бросился съ крикомъ

въ уголь комнаты, схватилъ тамъ свою шпагу

и, суя ее въ руки Щербинскаго, продолжалъ