Почему я отправил ее в дом умалишенных?-- Очень просто. Едва прошло шесть недель, которые она провела в постели, размышляя над воспитанием Феликса, жена решила осуществить свой старый замысел и приготовить Феликсу коляску из керосиновой бочки.
Для этого она купила бочку керосина, но, будучи бережливой хозяйкой, не захотела выливать керосин и потому купила керосиновую печь, так что мы с тех пор стали готовить на керосине. Так как это обходилось дороже, чем уголь, жена стала экономить на еде и с улыбкой говорила, что вводит месяц бережливости, месяц воздержания. При этом она утешалась тем, что вынимала у меня из кармана кроны, которые жертвовала затем в фонд борьбы за избирательные права для женщин. Она заявила, что должна руководствоваться примером датских женщин, обходящихся без помощниц в хозяйстве. А так как она считала, что датский союз женщин пропагандирует лозунг бережливости: "Ешьте как можно чаще у знакомых!",-- то водила меня по ее и моим знакомым с таким расчетом, чтобы появляться именно тогда, когда они садятся за стол. Мне было очень неприятно, когда она вынуждала хозяйку отдавать нам половину их обеда, который мы быстро проглатывали, но еще более стыдно было мне, когда она в довершение всего просила одолжить ей мелочь на трамвай. Разумеется, назад ыы шли пешком, а выклянченные в буквальном смысле слова деньги она отсылала "Счастливому очагу".
Так продолжалось месяц. Однажды ее застигли у знакомых, когда она утащила котлету из чулана; тут ей пришлось самой признать, что ее поведение перешло все границы и что, по крайней мере, готовить надо дома, чтобы хоть избавиться от керосина. Настал день рождения моей матери, и она, счастливая, что может сделать подарок, который не надо покупать, послала матери пятьдесят литров керосина с письмом, в котором благодарила ее за мое воспитание и между прочим писала, что в вопросах брака родители играют чрезвычайно важную роль, которую можно сравнить с задачей верхней палаты, в то время как на детей падает задача палаты депутатов.
Мать моя написала мне по секрету, чтобы я показал жену психиатру.
Наконец вышло так, что одна из ее подруг справляла свадьбу, и жена отправила ей в качестве свадебного подарка маленького Феликса. В это время я подписывал договор на продажу нашего дома и не подозревал о случившемся, а вернувшись, даже не обратил внимания, что не слышно, как верещит маленький Феликс. Но тут она меня порадовала, что разрешила проблему с керосином. Керосина хватит на год, и до этого она не сможет сделать из керосиновой бочки коляски для Феликса, а купить коляску -- большой расход, мы и так чуть не на грани нищеты. Чтобы выйти из кризиса, она купила большую разукрашенную коробку для подарков, снабдила ее отверстием, положила в нее Феликса и послала сына дворника, чтобы он отнес ее в квартиру новобрачных Крамских, которые сегодня венчались. Молодая была ее лучшей приятельницей и прислала ей к свадьбе серебряное туалетное зеркало. Теперь она должна чем-нибудь ей отплатить и полагает, что Феликс является поистине роскошным свадебным подарком.
Схватив шляпу, я помчался к Крамским. Попал я как раз вовремя. Они только что приехали из церкви и развертывали подарки: в эту минуту распечатывали разукрашенную коробку с моим чужим сыночком Феликсом.
Все же я чуточку опоздал, потому что Крамский только что признался, что это его сын от одной кассирши с Карлина {Карлин -- район Праги.}, а тесть гонялся за ним по комнате с ножницами в одной руке и цилиндром в другой.
Молодую приводили в чувство, теща молотила Крамского палкой по спине, а распакованный Феликс лежал на столе и молча ходил под себя.
Прошло полчаса, прежде чем мне удалось разъяснить мадам Крамской, что речь идет, видимо, о другом ребенке, а это создание принадлежит моей жене, которая сошла с ума.
Тогда стали искать в куче свадебных подарков второго ребенка, но не нашли, и господин Крамский снова отрекся от всего, заявляя, что он все это наговорил со страха и сам не может объяснить, что такое он говорил.
Мадам Выханова, теща Крамского, вместе со мной отнесла Феликса домой, а присутствующие выразили мне свое глубочайшее сочувствие.
Тем временем жена, сидя дома, не ленилась: перед ней лежали исписанные четвертушки бумаги, из названия которых было очевидно, что они предназначались для "Счастливого очага".
Статья называлась: "Большая и маленькая физическая нужда до и после театра". В начале статьи писалось, что в театр и на концерт мы идем, чтобы получить наслаждение, воспринимаемое главным образом органами слуха. Для этого требуется прежде всего спокойствие. Если, однако, мы чувствуем нужду, то о покое не может быть и речи: нам не до сцены, и поэтому подписчица "Счастливого очага" не должна выходить из дома прежде, чем удовлетворит свою нужду. После концерта или театра можно распорядиться со своей нуждой как угодно...
Вызванный психиатр сам увез ее в дом умалишенных.