§ 107.
Мера есть качественно определенное количество, прежде всего, как непосредственное; она есть определенное количество, с которым связана некое наличное бытие или некое качество.
Прибавление. Мера, как единство качества и количества, есть, следовательно, вместе с тем завершенное бытие. Когда мы; говорим о бытии, оно представляется сначала чем-то совершенно абстрактным и лишенным определений, но бытие по существу состоит в самоопределении, и своей завершонной определенности бытие достигает в мере. Можно также рассматривать меру как определение абсолюта, и согласно с этим способом рассмотрения было высказано, что бог есть мера всех вещей. Это же воззрение составляет также основной тон некоторых древне-еврейских гимнов, в которых прославление бога состоит главным образом в провозглашении, что именно он положил всему границы, — морю и суше, рекам и горам, а также и различным видам животных и растений. В религиозном сознании древних греков божественность меры в ближайшем отношении к нравственности изображается в виде Немезиды. В представлении о ней заключена, кроме того, мысль, что все человеческое — богатство, честь, могущество и точно так же радость, печаль и т. д. — имеет свою определенную меру, превышение которой ведет к разрушению и гибели. — Что же касается предметного мира, то и здесь мы встречаем меру. Мы видим, во-первых, в природе такие существования, существенное содержание которых образует меру. Такова, в особенности, солнечная система, которую мы вообще должны рассматривать как царство свободной меры. Если мы перейдем, далее, к рассмотрению остальной неорганической природы, то здесь мера постольку как бы отступает на задний план, поскольку здесь во многих случаях существующие качественные и количественные определения обнаруживают себя безразличными друг к другу. Так, например, качества скалы или реки не связаны с определенной величиной. При ближайшем рассмотрении мы, однако, находим, что и такие предметы, как вышеназванные, не всецело лишены меры, ибо при химическом исследовании вода в реке и отдельные составные части скалы оказываются, в свою очередь, качествами, обусловленными количественными отношениями веществ, содержащихся в воде или в скалах. Более заметна мера для непосредственного созерцания в органической природе.
Различные виды животных и растений имеют как в целом, так и в своих отдельных частях, известную меру, причем следует заметить еще то обстоятельство, что менее совершенные органические создания, ближе стоящие к неорганической природе, отличаются от выше их стоящих органических существ отчасти и большей неопределенностью их меры. Так, например, мы находим среди окаменелостей так называемые Аммоновы рога, которые можно разглядеть только через микроскоп, и другие Аммоновы же рога величиной в экипажное колесо.
Та же неопределенность меры обнаруживается также в некоторых растениях, стоящих на более низкой ступени органического развития, как это, например, имеет место в папоротниках.
§ 108.
Поскольку в мере качество и количество находятся лишь в непосредственном единстве, их различие выступает в них таким же непосредственным образом. Специфическое определенное количество поэтому есть отчасти просто определенное количество, и наличное бытие способно возрастать и уменьшаться, не нарушая, благодаря этому, меры, которая постольку есть правило, отчасти же изменение определенного количества есть также и изменение качества.
Прибавление. Имеющееся в мере тожество качества и количества есть пока лишь в себе, но оно еще не положено. Это означает, что каждое из тех двух определений, единство которых представляет собою мера, проявляется также и само по себе, так что, с одной стороны, количественные определения наличного бытия могут изменяться, а его качество не претерпит благодаря этому никакого изменения, и, с другой — это безразличное возрастание и уменьшение имеет, однако, свою границу, переход которой изменяет и качество. Так, например, степень температуры воды сначала не оказывает никакого влияния на ее капельно-жидкое состояние, но затем при возрастании или уменьшении температуры достигается точка, на которой это состояние сцепления качественно изменяется, и вода переходит, с одной стороны, в пар и, с другой—в лед. Когда происходит количественное изменение, оно кажется сначала совершенно невинным, но за этим изменением скрывается еще и нечто другое, и это кажущееся невинным изменение количественного представляет собой как бы хитрость, посредством которой уловляется качественное.
Заключающуюся в этом антиномию меры уже древние греки старались сделать наглядной, облекая ее в различные формы. Так, например, они ставили вопросы, создает ли прибавление одного пшеничного зерна кучу, становится ли хвост лошади голым, если вырвать из него один волос? Если мы сразу склонны будем ответить на эти вопросы отрицательно ввиду природы количества, как безразличной к внешней определенности бытия, то вскоре за тем нам придется согласиться, что это безразличное увеличение и уменьшение имеет также и свою границу и что при этом достигается, наконец, такой пункт, за которым благодаря дальнейшему прибавлению только одного пшеничного зерна, возникает куча и, благодаря дальнейшему вырыванию лишь одного волоска, хвост оголяется. Это иллюстрируется также рассказом о крестьянине, который увеличивал ношу своего бодро шествовавшего осла каждый раз по одному лоту до тех пор, пока осел, наконец, не пал под своей, ставшей невыносимой, ношей. Мы были бы очень несправедливы, если бы объявили подобного рода вопросы лишь праздной болтовней, так как на самом деле мы здесь имеем перед собой мысли, знакомство с которыми очень важно и в практическом и, в частности, в нравственном отношении. Так, например, в отношении к расходам, которые мы делаем, сначала имеется некоторый простор, в пределах которого не имеет значения, расходуется ли несколько больше или меньше. Но если переступают ту или другую сторону определяемой для каждого человека индивидуальными обстоятельствами меры, то заставляет о себе вспомнить качественная природа меры (так же, как в вышеприведенном примере различной температуры воды) и то, что только что мы еще должны были рассматривать как хорошее ведение хозяйства, превращается в скупость или в расточительность. Это находит свое применение также и в области политики, в которой строй государства столь же независим, сколь и зависим от величины его территории, числа его жителей и других такого же рода количественных определений. Если мы будем рассматривать государство с территорией в тысячу квадратных миль и населением в четыре миллиона человек, то мы должны будем сначала, не задумываясь, согласиться, что увеличение или уменьшение на несколько квадратных миль территории или на несколько тысяч населения не может оказать существенного влияния на строй государства. Но столь же мало можно, напротив, отрицать, что при непрерывном увеличении или уменьшении государства наступает, наконец, такой пункт, на котором независимо от других обстоятельств, только вследствие этого количественного изменения, государственный строй качественно уже больше не может оставаться неизменным. Конституция маленького швейцарского кантона не годится для великой империи, и точно так же оказалось непригодным государственное устройство Римской республики, когда оно было перенесено на небольшие немецкие имперские города.
§ 109.
Когда некая мера, благодаря своей количественной природе, выходит за пределы своей качественной определенности, то то, что мы можем назвать отсутствием меры, безмерностью, есть прежде всего это выхождение за пределы своей качественной определенности. Но, так как это количественное отношение, которое в сравнении с первым безмерно, тем не менее также качественно, то безмерное есть также мера. Эти два перехода, от качества к определенному количеству и от последнего опять обратно к качеству, могут быть представлены как бесконечный прогресс,— как самоотрицание и самовосстановление меры в безмерном.
Прибавление. Количество, как мы видели, не только способно изменяться, т. е. увеличиваться и уменьшаться, но оно вообще, как таковое, есть выхождение за свои пределы. Эту свою природу количество сохраняет также и в мере. Но так как наличное в мере количество переступает известную границу, то благодаря этому снимается также и соответствующее ему качество. Но этим, однако, отрицается не качество вообще, а лишь это определенное качество, место которого тотчас же занимает другое качество. Этот процесс меры, который попеременно то оказывается только изменением количества, то переходом количества в качество, можно сделать наглядным, представляя его себе в образе узловой линии. Такого рода узловую линию мы прежде всего находим в природе в разнообразных формах. Об обусловленном увеличением и уменьшением качественно различном аггрегатном состоянии воды мы уже упоминали раньше. Так же обстоит дело с различными степенями окисления металла. Различие музыкальных тонов тоже может быть приведено как пример совершающегося в процессе меры перехода вначале лишь количественного изменения в изменение качественное.
§ 110.
То, что здесь происходит, на самом деле состоит в следующем: непосредственность, которой еще обладает мера, как таковая, снимается; в мере сами качество и количество суть сначала непосредственные, и мера есть лишь их относительное тожество. Но оказывается, что мера погружается в безмерное; мера, однако, также приходит к самой себе в безмерном, которое хотя и есть ее отрицание, вместе с тем само есть единство количества и качества.
§ 111.
Бесконечное, утверждение, как отрицание отрицания, имеет теперь своими сторонами качество и количество вместо прежних более абстрактных сторон: бытия и ничто, нечто и другого и т. д.
Эти качество и количество (а) сначала перешли друг в друга: сначала качество перешло в количество (§ 98), а затем количество перешло в качество (§ 105), и этот переход обнаружил, что оба они суть отрицания (b); но в их единстве (в мере) они сначала отличны друг от друга, и одно имеется лишь посредством другого (c); после же того, как оказалось, что непосредственность этого единства оказывается снимающей себя, это единство положено теперь тем, что оно есть в себе, простым соотношением с собою, которое содержит внутри себя бытие вообще и его формы как снятые. Бытие или непосредственность, которая через отрицание самой себя опосредствует себя и приходит в соотношение с самим собою, — которая, следовательно, есть также опосредствование, снимающее себя, приводящее себя к соотношению с собою, к непосредственности, — есть сущность.
Прибавление. Процесс меры не есть только дурная бесконечность бесконечного прогресса в форме постоянно возвращающегося перехода качества в количество и количества в качество, но вместе с тем истинная бесконечность совпадения с самим собою в своем другом.
Качество и количество сначала противостоят друг другу в мере как нечто и другое. Но качество есть в-себе-количество и, наоборот, количество также есть в-себе-качество. Так как они, таким образом, переходят друг в друга в процессе меры, то каждое из этих двух определений переходит лишь в то, чем оно уже и раньше было в себе, а мы получаем теперь подвергшееся отрицанию в своих определениях и вообще снятое бытие, которое есть сущность. В-себе-сущность была уже в мере, и ее процесс состоит лишь в том, что она полагает себя тем, чем она была в себе. Обыденное сознание понимает вещи как сущие и рассматривает их со стороны качества, количества и меры. Но затем эти непосредственные определения оказываются не неподвижными, а переходящими друг в друга, и сущность есть результат их диалектики. В сущности нет больше перехода, а есть только соотношение.
Форма соотношения представляет собою в бытии лишь нашу рефлексию; напротив, в сущности соотношение есть ее собственное определение. Если (в сфере бытия) нечто становится другим, то этим самым нечто исчезло; здесь же мы не имеем истинно другого, а имеем лишь различие, отношение одного к его другому. Следовательно, переход сущности вместе с тем не есть переход, ибо, при переходе различного в различное, различное не исчезает, а различные остаются в их соотношении. Если мы говорим, например, бытие и ничто, то бытие и ничто раздельны, т. е. существуют сами по себе. Совершенно иначе обстоит дело с положительным и отрицательным. Последние имеют, правда, определение бытия и ничто. Но положительное, взятое отдельно, лишено смысла, а оно непременно соотнесено с отрицательным. В сфере бытия соотнесенность есть лишь в себе, в сущности она, напротив, положена. В этом, следовательно, состоит вообще различие между формами бытия и сущности. В бытии все непосредственно; в сущности, напротив, все относительно.