I. ГЕРАКЛИТ.
Гераклит Темный, из царского рода в Эфесе, жил на рубеже шестого и пятого веков до нашего летосчисления. Еще семь столетий спустя отцы церкви читали его книгу; до нас дошли только обломки ее, около 140 цитат, несравненных по глубине и силе слова. Но их довольно, чтобы восстановить по крайней мере остов его учения {Я излагаю Гераклита по тексту, изданному Дильсом (Herrn. Diele, Heraklei tos vonEphesoe, griech. u. deutsch. 2-te Anfl. Berlin, 1909), и часто пользуюсь прекрасным переводом проф. А. Маковельского ("Досократики" п. I. Казань, 1914), исправляя его, где нахожу необходимым. Из литературы о Гераклите цитирую только специальные работы; общие изложения (у Целлера, Таннери, Гомперца и др.) разумеются сами собой.}).
Он отверг исконные верования людей, презрел самый опыт чувственного познания, и первый осмелился постигнуть все многообразие вещей из одного созерцания. Космогония и психология сведены им к одному началу, вещество и дух поняты как тождество -- не как тождество того или другого, но как единство третьего, общего обоим.
I.
Он учил, что в мире нет ничего постоянного, что Абсолютное не есть какая-либо субстанция или сила, остающаяся неизменной в разновидности явлений: абсолютно в мире, по его учению, только чистое движение; оно одно есть сущность вещей и тождественно в них {Аристотель надолго исказил понимание Гераклитова учения, признав его первооснову, огонь, субстанцией. Ошибочность этого мнения теперь неопровержимо доказана; см. особенно Bruno Bauch, Das Substanzproblem in der griechischen Philosophie. Heidelberg. 1910, стр. 26 и д., 30, прим. 3, и 33, прим. 7., и Оswаld Spengler, Der metaphysische Grandgedanke der Heraklitischen Philosophie. Halle. 1904.}. Кроме движения нет ничего; оно творит из себя все по внутренней необходимости и только меняется в своих проявлениях. В мире нет неподвижности и покоя, но все движется, все течет, ничто не пребывает; бытие -- не что иное, как движение.
Чистое космическое движение, недоступное чувственному восприятию, Гераклит условно называет огнем. Это огонь метафизический,-- то всеединое начало, которое люди именуют Богом. Оно же есть космический разум, и оно в самом себе содержит свою закономерность. Гераклит говорит: "Этот мировой порядок, тожественный для всех, не создан никем из богов или людей, но он всегда был, есть и будет вечно живым огнем, мерами вспыхивающим и мерами угасающим". Слово "огонь" не должно вводить в заблуждение: оно означает лишь чистое, максимальное движение. Гераклит выражал свою мысль и образно; один из отцов церкви цитирует его так: "Он выражается следующим образом: "всем правит, как кормчий, Молния", т.-е. она направляет все,-- при чем молнией он называет вечный огонь. Он говорит также, что Этот огонь разумен и есть причина устроения мира".
Все сущее есть изменение огня, точнее -- все образуется от погасания огня. Итак, в целом мир, как огонь или движение, един, но по силе движения или огня он представляет бесконечный ряд нисходящих степеней, от максимального движения или сильнейшего жара до сравнительной неподвижности или остылости. Мир -- не данность, а процесс. Но чистое движение не может быть воспринято органами чувств; подлинная жизнь мира--та беспрестанная, невещественная деятельность, то вечное становление -- совершается за пределами нашего опыта. Гераклит строго различает умопостигаемый мир вечно преображающегося огня, и его внешнее проявление -- мир чувственный; там все -- движение, здесь все -- статика, кажущийся покой {О. Spengler, l. с., стр. 27.}. Он утверждает, что только разум может постигнуть Единое, ибо "природа обычно скрывается". Чувства обманывают нас: "все, что мы, бодрствуя, видим, есть смерть", т.-е. мы видим только неподвижное, пребывающее. Он говорит о "тайной гармонии" мироздания, которая "лучше явной", и о невидимом, незакатном свете в отличие от чувственно-воспринимаемого: "каким образом кто-либо укроется от того, что никогда не заходит?".
Вечный огонь или вечное движение есть вместе и творческое начало, и разум, и закономерность. Он-- Логос; его воля есть его закон; он живет, т.-е. превращается, в силу своей внутренней потребности, которая тожественна с объективной необходимостью. Поэтому Гераклит безразлично употребляет слова: "Логос", "едино-мудрое", "закон", "рок", "судьба", "необходимость", "Бог" или "Зевс". Логос правит миром в том смысле, что вечный огонь, который есть сущность мира, закономерно преображается. Он -- Бог единый, но не Бог -- существо, понимаемый статически, как понимают люди; едино-мудрое, т.-е. Логос или движение, по словам Гераклита, "не хочет и хочет называться Зевсом". Толпа же, не зная подлинного Бога, "молится статуям, как если бы кто-нибудь вздумал беседовать с домами". Всякая вещь и всякое явление божественны, потому что во всех более или менее есть огонь.
II.
Гераклит утверждает, что в мире и в каждом отдельном его создании непрерывно совершаются два обратных процесса: нисхождение от жара к холоду и восхождение от холода к жару, что он называет "путем вниз" и "путем вверх"; и он представляет себе Эти процессы, как сгущение и разрежение. Ничто не возникает, и мир никогда не был создан; ничто не гибнет, и мир вечен, ибо он -- только движение, то замедляющееся путем сгущения, то ускоряющееся путем разрежения, и все вещи тождественны, как образы единого движения. Древний автор, так называемый псевдо-Гиппократ, несомненно правильно воспроизводит мысль Гераклита в нижеследующих словах: "Ни одна из всех вещей не погибает, и не возникает ничего такого, чего и раньше не было. Изменения же происходят от сближения и разъединения. Люди обычно называют рождением, если что-нибудь из невидимого выросло до такой степени, что стало видимым, и гибелью, если что-нибудь уменьшилось, так что из видимого стало невидимым. Ибо они более, чем уму, доверяют глазам, которые вовсе неспособны судить о том, что они видят. Я же, следуя уму, даю такое учение: и то, и другое живет, и вечно живое не может умереть иначе, как вместе со всеми вещами. Ибо куда ему исчезнуть? И несуществующее не может возникнуть (ибо откуда ему притти?) Но все увеличивается и уменьшается до возможных максимума и минимума. Употребляю же я слова: "возникновение" и "гибель" в пояснение для большинства. (На самом же деле) это, как я доказываю, есть сближение и разложение".
По мысли Гераклита, абсолютное движение или вечный огонь, нисходя путем сгущения, принимает в своем воплощении последовательный ряд форм. Его исходное состояние есть абсолютная разреженность. По сохранившимся отрывкам трудно установить, считал ли Гераклит свое Всеединое совершенно нематериальным. Некоторые намеки позволяют думать, что он мыслил мировой огонь как состояние минимальной вещественности,-- как эфир. Так, один из древних авторов называет первоначало Гераклита "эфирным телом", и сам Гераклит в одном месте называет Зевса (в его устах -- то же, что мировой огонь) "эфирным", в другом отожествляет свое первоначало с недоступным восприятию светом.
Первое сгущение мирового огня представляет то физическое явление, которое люди называют огнем. Гераклит ясно отличает (и это -- его собственные термины) "умопостигаемый огонь" от "чувственного огня": нематериальный, живой и разумный огонь ближайшим образом воплощается в видимом огне, который есть его остылость, движение ослабленное {К. Joël, Der Ursprung der Naturphilosophie aus dem Geiste der Mystik. 1906, стр. 76--77.}. Поэтому из чувственно постигаемых вещей огонь все же наиболее божествен и наиболее разумен. Таков особенно огонь солнца, возглавляющий все другие формы земного огня; оттого Гераклит называет солнце "разумным пламенем". Но и обыкновенный огонь еще близок к божеству; эту мысль Гераклита верно выражает легенда, сохраненная Аристотелем: некие чужеземцы, желая поговорить с Гераклитом, подошли к его порогу, но, увидав его греющимся у очага, остановились; он же сказал им: "войдите, ибо и здесь (т.-е. в огне очага) есть боги".
Дальнейшую и низшую форму вечного огня, стадию еще большего сгущения, представляет стремительный поток или коловращение раскаленного воздуха,-- престэр по терминологии Гераклита. Если видимый огонь есть наиболее разреженное, наименее вещественное состояние материи,-- состояние газообразное, то престэр -- более плотное сжатие газов. За ним, в порядке все большего сгущения, следуют: сухое испарение, т.-е. газы еще более плотные, затем влажное испарение,-- влага, т.-е. вода, и наконец земля. Бее эти формы, кажущиеся устойчивыми, вовсе не таковы: они лишь мнимые отрезки единого неустанно текущего потока. Гераклит в своих рассуждениях именует обыкновенно только три из них, основные, отбрасывая переходные формы. Эти три основные формы, которые принимает вечный огонь, суть огонь, вода и земля. Но термины эти он употребляет неизменно в символическом смысле: словом "огонь" (руг) он обозначает газообразное, словом "вода" (hydor) или "море" (thâlassa) -- жидкое, словом "земля" (де) -- твердое состояние вещества. Так называемые нами огонь, вода и земля в действительности не пребывают ни мгновения, но непрерывно восходят или нисходят одно в другое путем разрежения или сгущения. В духе Гераклита можно говорить -- и древние авторы, излагая его учение, действительно говорят -- о "наиболее горячем огне" -- и о "влажном огне", т.-е. уже значительно остывшем, близком к влажности, о "сухой", "влажной" и "тонкой" воде. Все это -- текучие, мнимые формы. Лишь человек в своем чувственном опыте воспринимает их как постоянные формы бытия.
Древние авторы, читавшие сочинение Гераклита, оставили нам немало показаний о том, как он представлял процесс превращения. Гален, намекая на него, говорит: "Те, которые признали элементом огонь, точно также полагают, что из него чрез сгущение и уплотнение возникает воздух, при дальнейшем сгущении и сильнейшем сжатии образуется вода, при наибольшем же сгущении получается земля". Климент Александрийский цитирует подлинные слова Гераклита: "Превращения огня -- во-первых море; море же наполовину есть земля, наполовину престэр", и поясняет: "Это значит, что огонь правящим вселенной Логосом или Богом чрез воздух превращается в воду, которая есть как бы семя жирообразования, и это он называет морем. Из последнего же в свою очередь возникают земля, небо и то, что между ними". Диоген Лаэрций излагает его мысль почти в тех же словах, но несколько подробнее: "(по учению Гераклита) все есть изменение огня и возникает вследствие разрежения и сгущения. Изменение есть путь вверх и путь вниз, и согласно ему происходят явления в мире. Ибо, сгущаясь, огонь делается влажным и, уплотняясь, становится водой, вода же, отвердевая, обращается в землю. Это есть путь вниз. С другой стороны, земля рассыпается и из нее возникает вода, из последней же остальные вещи, при чем он почти все сводит к испарению от моря. Это есть путь вверх". Отсюда понятно такое изречение Гераклита: "Огонь живет смертью земли, воздух живет смертью огня, вода живет смертью воздуха, земля смертью воды", или, как излагает его мысль Плутарх, "смерть огня -- рождение воздуха, и смерть воздуха -- рождение воды". Только в этом смысле -- непрерывного превращения -- можно говорить по Гераклиту о возникновении вещей.
Итак, огонь, остывая л сгущаясь, становится воздухом, потом водою, потом землею. Воздух есть носитель божественного огня и нераздельного с ним сознания. Мировой огонь в виде воздуха, входя в тварь чрез дыхание и чрез поры органов чувств, непрерывно поддерживает в ней жизнь и разумность.--В средней стадии, в воде, рождается жизнь. Вода, по учению Гераклита, есть наполовину земля, наполовину престэр, т.-е. частью плотное вещество, частью раскаленные газы. Из воды, точнее из испарений, поднимающихся от нее, возникло все существующее -- небесные светила, земля и земная тварь. Следовательно, полугазообразное, полужидкое состояние огня, что мы называем испарением,-- есть та жизненная сила, которая одушевляет видимый мир. "Гераклит учил, что душа этого мира есть испарение, идущее от находящейся в нем влаги, душа же животных -- от их внутренних и внешних Испарений, и оба однородны".
Жизнь есть по Гераклиту неустанная борьба различных состояний огня между собою. Мир течет подобно реке, и как в одни и те же воды невозможно войти дважды, так "смертной сущности нельзя дважды воспринять в ее особенности, но, изменяясь с величайшей быстротой, она рассеивается и затем вновь собирается, или, вернее, не "вновь" и "затем", но сразу и составляется и убывает, приходит и уходит". Вещи становятся, т.-е. переходят из умопостигаемого мира в чувственный, в силу угасания огня, и крепнут в чувственном мире все большим угасанием его; напротив, уничтожение вещи, смерть твари, есть освобождение заключенного в ней огня, или, по образному выражению Гераклита, смерть бога есть жизнь твари и жизнь бога -- смерть твари. Гераклит учит, что Логос в силу своего закона периодически уничтожает этот мир, возвращая его мировым пожаром в его первоначальное состояние -- в огонь; вечный огонь, как бы загрязненный своим нисхождением во влажное и твердое состояние, время от времени сжигает в себе все грязное, вещественное, и возрождается в лучезарной чистоте: "Все грядущий огонь будет судить и осудит".
III.
Из космологии Гераклита, из его основной мысли о природе Абсолютного, вполне последовательно выведено его учение о человеческой душе. Человек не может быть отличен от всех других созданий; то же единое начало -- вечно-живой огонь или движение -- образует и его существо; тот же Логос -- вселенский разум и закономерность -- управляет и его бытием. Как все существующее, человек есть не вещь сколько-нибудь постоянная, но процесс; он вечно течет. Нет противоположности между душой и телом {Rhode. Psyche II. стр. 147.}: тело возникает из огня и непрерывно из него образуется, т.-е. сама душа в меру своего разгорания и остывания формирует тело. Отдельная человеческая душа, как и душа мира,-- огонь, и она живет в непрерывных температурных изменениях, совершающихся не случайно, а закономерно, по неисповедимой воле Логоса. В целом жизнь человека есть остывание огня -- от юности, когда он всего жарче, к старости, когда он слабеет, и, наконец, к смерти. В мертвом огонь почти вовсе угас, в нем уже нет божества {О. Gilbert. Heraklits Schrift "Peri fysios". N Jahrb. f. d. klass. Altertum, Bd. 23 (1909), стр. 166.},-- оттого Гераклит говорит: "Трупы более надо выбрасывать, чем навоз". Это человеческий "путь вниз"; но душа, а следовательно и тело, совершают и "путь вверх", т.-е. душа время от времени, по воле Логоса, разгорается.
Далее, согласно общей мысли Гераклита, душа человеческая есть испарение, т.-е. скопление газов, то раскаляющихся, то остывающих до влажности. Псевдо-Гиппократ, следуя Гераклиту, говорит: "Живые суще ства,-- как все остальные, так и человек,-- состоят из двух элементов, расходящихся по силе, но действующих согласно,-- из огня и воды", и в другом месте: "Душа человека есть смешение огня и воды". Это и есть anathymiasis Гераклита, испарение. Следовательно, душа по своей природе огненна, по своему состоянию газообразна {Wolfg. Schnitz. Pythngoras und Hernklit. Studien zur antiken Kultur. 1905, стр. 73.}. И подобно тому, как в Космосе самые раскаленные газы образуют солнце, животворящее всю природу, так и в человеке есть сосредоточение их -- асамый горячий и самый сильный огонь, всем правящий, все устраивающий согласно природе, недоступный ни зрению, ни осязанию. В нем душа, разум, мышление, рост, сон и бодрствование; он управляет решительно всем здесь (в человеке), как и там (в мироздании), никогда не отдыхая". Згот сильнейший огонь души живет в своих превращениях, т.е. в бесчисленных формах остывания. Вечное изменение есть закон души и ее потребность {M. И. Мандес "Огонь n душа в учении Гераклита". Одесса, 1912 г., стр. 29.}; вечный огонь в душе, по словам Гераклита, "изменяясь, отдыхает",-- напротив, всякая остановка, всякая неподвижность -- для нее мука: "изнурительно повиноваться одним и тем же господам и работать на них". Эти господа -- ее же превращения, формы ее остылости: влажность чувств и плотность тела. Судьба души -- и поведение человека -- определяются степенью се горения; ее состояния зависят от количества тепла в ней. Для космологической психологии Гераклита типично его изречение: "Душам смерть стать водою, воде смерть стать землею, из земли же рождается вода, из воды (чрез испарение) душа". Самое рождение человека есть уже смерть вечно-живого огня, т.-е. его охлаждение: "наша жизнь -- смерть богов"; дальнейшее же охлаждение и уплотнение газов, т.-е. увлажнение души, есть все большее потухание огня. Но душа живет в этих переменах; поэтому она радуется, "падая в рождение", т.-е. вступая в мир. "Душам,-- говорит Гераклит,-- наслаждение или смерть стать влажными": объективно смерть, субъективно -- наслаждение. Всего выше в человеке раскаленное, т.-е. газообразное состояние духа, когда в нем полновластно господствует Логос -- разум: "Сухой блеск -- мудрейшая и наилучшая душа". Напротив, разрешившись в чувство, душа слабеет -- становится влажной. "Пьяный шатается и его ведет незрелый юноша. Он не замечает, куда идет, так как его душа влажна". И всякое чувственное наслаждение все более увлажняет душу,-- а чем она влажнее, тем менее разумна.
IV.
На той же исходной мысли целиком зиждутся религия, философия, история и этика Гераклита. Нет Бога, который бы извне пли изнутри направлял мир, но сам мировой процесс есть Бог {Wilh. Nestle. Die Vorsokratiker, in Auswahl übersetzt. Jena. 1908, стр. 36.}. Жизнь мира -- неустанное закономерное изменение; она непрерывно течет, подобно реке, вечно та же в смене явлений, без начала и конца, без причины и цели; каждое ее состояние есть цель в себе и не служит средством для достижения высшего. Прогресса нет,-- в мире царит один непреложный закон изменения {О. Spengler. l. c., стр. 28.}. Точно так же нет ни добра, ни зла,-- есть только более или менее горячее;-- есть огненное чистое, и остылое или влажное -- нечистое. Как ценность любой вещи в мире, так и ценность всякого человеческого побуждения, всякой мысли и истины определяется их огнесодержимостью, количеством присущего им тепла {О. Gilbert, ibid.}. Добро же и зло -- человеческие оценки; для Бога все вещи равны, потому что все они -- его состояния; "для Бога,-- говорит Гераклит,-- все прекрасно, и хорошо, и справедливо; люди же одно считают справедливым, другое несправедливым". Отсюда возможен только один вывод: старайся сохранить в себе жар души, не давай ей увлажняться и остынуть, тем более -- отвердеть.