Уже несколько недель прошло со времени последнего свидания Брауна с Мэриан, и молодой человек твердо держал свое слово: он ни разу не был с тех пор у Робертсов. Тяжелое чувство разлуки с любимой девушкой смягчалось несколько теми заботами и трудами, которые выпали на его долю, как командира регуляторов. Поэтому он не особенно торопился с отъездом в Техас, решив предварительно во что бы то ни стало отыскать убийцу Алапаги и Гитзкота и тем избавиться от нежелательного для него всеобщего мнения, что убийцей регулятора является именно он, и никто иной.
Действительно, почти все фермеры считали вопрос об убийстве совершенно выясненным и не думали даже обвинять Брауна в этом преступлении, находя его совершенно естественным и вызванным прямой необходимостью.
Что касается Мэриан, то она решилась поскорей выполнить свое обещание, данное Роусону, и когда последний недавно сказал ей, что все его счастье зависит от нее, что с потерею ее согласия он готов пустить себе пулю в лоб, девушка уже твердо считала жестоким и несправедливым разбить жизнь этого благородного человека, чтобы доставить счастье другому. Она окончательно примирилась с мыслью, что станет женою Роусона, и в один прекрасный день без прежних колебаний и слез твердо высказала отцу и матери свое согласие на брак с проповедником.
Мать радостно обняла дочь, хваля за послушание родительской воле и разумный выбор, а отец только промолвил:
-- Если думаешь быть с ним счастлива -- выходи. Дай только Бог, чтобы тебе не пришлось раскаиваться в своем выборе!
Роусон, уехавший несколько дней тому назад, еще не возвращался, и Робертс с нетерпением ожидал его, чтобы окончательно скрепить брачный договор.
Стоял чудный вечер, когда вся семья вышла во двор, чтобы заняться обычными домашними работами. Мэриан, с корзиною корма в руках, стояла, окруженная тучей домашней птицы, и мать невольно залюбовалась этой мирной сценой. Вдруг Мэриан вздрогнула и от неожиданности выронила из рук корзину. У забора, отделявшего двор, стоял Роусон.
-- Чего ты испугалась, дочурка? -- спросила миссис Робертс, не заметив подошедшего проповедника.
-- Мама, мистер Роусон вернулся! -- ответила молодая девушка, оправившись от смущения и подходя к проповеднику.
-- Добро пожаловать, любезный мистер Роусон! Очень рада вас видеть. А мы, признаться, уже соскучились по вам! -- сказала старушка.
-- И мисс Мэриан тоже? -- спросил Роусон, здороваясь с хозяйкой.
-- Вы прекрасно знаете, мистер Роусон, что я очень рада вас видеть! -- смущенно произнесла молодая девушка. -- Вы всегда дорогой гость в нашем доме!
-- Мэриан, -- сказал методист серьезным тоном, -- мне удалось наконец справиться с делами. Теперь у меня собственный дом. Желаете войти туда хозяйкой? Желаете ли стать моей женой?
-- О, конечно, конечно! -- ответила за дочь миссис Робертс. -- Мэриан уже призналась мне, что любит вас. Теперь ее счастье в ваших руках!
-- О, что касается меня, несчастного грешника, -- смиренно сказал Роусон, -- то я, насколько позволят мне мои слабые силы, постараюсь сделать мисс Мэриан счастливой, как она заслуживает того!
Девушка молча протянула Роусону руку, которую тот нежно поцеловал.
-- Вот, Роусон, вот это я называю держать слово! -- воскликнул Робертс, показываясь на крыльце. -- Как дела?
-- Прекрасно, мистер Робертс! Даже лучше, чем я предполагал. Теперь остановка только за вашим согласием. Благословите нас с Мэриан, и на будущей неделе в воскресенье можно бы совершить и брачный обряд!
-- А не слишком ли скоро? -- осведомился Робертс.
-- Отчего же скоро? -- вмешалась мать. -- Ведь Мэриан согласна, а наши приготовления почти совсем окончены. А как дела с домом, мистер Роусон?
-- Я уже почти договорился с Аткинсом. Если хотите, завтра мы вместе съездим посмотреть ферму. В случае благоприятного исхода покупки у меня с женой будет прекрасная ферма на очень недурной земле.
-- Так не лучше ли подождать со свадьбой до окончательной покупки фермы? -- спросил Робертс.
-- О, мистер Робертс! -- возразил Роусон. -- Мне столько пришлось перенести всякого рода затруднений и хлопот, что вы должны понять мое самое горячее желание поскорее устроить свою судьбу!
-- Ну, как хотите! -- согласился хозяин. -- Берите Мэриан и будьте счастливы!
-- О, как я вам благодарен, мистер Робертс! Поверьте, я постараюсь, чтобы Мэриан никогда не пришлось раскаяться в своем выборе! А теперь позвольте попрощаться с вами, дорогие родители! Надеюсь, вы разрешите мне теперь так называть вас?
-- А я думала, что вы проведете вечерок с невестой! -- сказала миссис Робертс.
-- Страстно бы желал этого, -- ответил Роусон, -- но дела требуют моего немедленного возвращения в город!
-- Мы отправимся к Аткинсу в понедельник, -- заметил Робертс. -- Не забудьте этого, Роусон! Я уже просил Брауна предупредить Аткинса о нашем приезде. Браун поедет мимо Аткинса на собрание регуляторов у Бариля и скажет ему об этом.
-- А мне говорили, что общество регуляторов распадается, -- оживленно заметил Роусон. -- Разве это не правда?
-- Конечно, не правда! Они, напротив, еще теснее сплотились и завтра обсудят свои дальнейшие действия.
-- А нельзя ли и мне присутствовать на их собрании?
-- Сколько угодно! -- расхохотался Робертс. -- Да не хотите ли сами вступить в число членов их общества? Впрочем, я и забыл, что вы не одобряете их образ действий!
-- Я не одобряю их поступков, поскольку они безрассудны и бесчеловечны, -- ответил Роусон, -- но цель самого общества кажется мне почтенной, и я не прочь присоединиться к ним!
-- Как? -- изумился, не веря своим ушам, Робертс. -- Да ведь еще недавно вы осуждали их и говорили...
-- Я и теперь нахожу их собрания противозаконными, -- перебил его Роусон, -- но тем не менее...
-- Что ж тут удивительного? -- вмешалась миссис Робертс. -- Мистер Роусон своим вмешательством хочет предохранить их от всякого рода заблуждений, которые позволяют себе эти молодые повесы, собственно говоря, желающие принести стране посильную пользу.
-- Не забудьте, Роусон, -- сказал Робертс, -- что регуляторы принимают в свое общество только людей, поклявшихся всегда и во всем повиноваться их постановлениям. Не думаю, чтобы они охотно приняли в свои ряды вас, постоянно читающего им нотации и во всеуслышание заявляющего, что они не правы, поступая по-своему.
-- Тем не менее я попытаюсь сделать это, -- невозмутимо продолжал Роусон, -- и если завтра у меня останется свободное время, я отправлюсь на собрание и не откажусь от своей цели до тех пор, пока мне прямо не скажут, что не желают иметь меня своим членом.
-- Вот и прекрасно! -- подхватил Робертс.
-- А кто теперь командир регуляторов в нашем округе? -- спросил Роусон.
-- Браун!
-- Как так? Ведь всего несколько недель назад в этой комнате он порицал действия регуляторов и...
-- У Брауна есть основательная причина поступать так. После того, как подозрение в убийстве Гитзкота пало на него, ему больше ничего не оставалось, как присоединиться к регуляторам и всеми силами стараться разыскать настоящих убийц.
-- Но ведь главной задачей регуляторов является поимка конокрадов! -- воскликнул сильно взволнованный последними словами собеседника Роусон.
-- Да, розыск конокрадов тоже входит в круг действий этого общества, -- ответил Робертс. -- Впрочем, вы скоро сами познакомитесь с их планами и намерениями. Теперь они предполагают допросить наиболее подозрительных людей!
-- Дай бог, чтобы им удалось найти и убийцу Алапаги! -- сказала миссис Робертс. -- Знаете, мистер Роусон, я несколько раз молилась Богу, прося его указать этим людям убийцу бедной индианки, этой ревностной христианки и наиболее внимательной вашей слушательницы. Убить такое чистое, невинное создание! О, это ужасно!
-- Да, ужасно! -- ответил все еще не оправившийся от волнения Роусон. -- А теперь я должен проститься с вами, дорогие родители, мне пора ехать. Передайте Мэриан мой сердечный привет и скажите, что я уехал, не прощаясь с нею, так как не желал беспокоить ее. Она, кажется, отправилась помолиться Богу. Прощайте!
С этими словами Роусон сел на лошадь и отправился в путь.
-- Бетси, ты не находишь, что с нашей дочерью творится что-то странное? -- спросил Робертс жену после отъезда будущего зятя.
-- Вот глупости! -- отозвалась та. -- Что с ней может твориться?
-- Не оказываешь ли ты слишком сильного влияния на ее выбор мужа?
-- Какой ты странный человек! Конечно нет! Она грустна немного, это правда, но только потому, что ей придется расстаться с нами. Что же касается мужа, то лучше Роусона ей не найти!
-- Ну, положим, я совершенно иного мнения. По-моему, она свободно могла бы найти какого-нибудь молодого человека, более подходящего ей, чем этот проповедник. Но раз ты и Мэриан желаете этого, я препятствовать не буду, тем более что Роусон обзаводится своим хозяйством и, как человек деловой, поведет его недурно.
Хотя у старого фермера раньше были кое-какие подозрения относительно методиста, однако последний сумел вкрасться к нему в доверие, да и могла ли существовать вообще, при всеобщем уважении и почтении к проповеднику, хотя бы тень недоверия к нему?!
Отъехав от фермы настолько, что деревья совершенно скрыли его из виду, Роусон сменил галоп на шаг, а вскоре и совсем остановился, бормоча себе под нос странные слова:
-- Черт возьми! Арканзас действительно становится для меня опасным. Малейшая оплошность, какой-нибудь пустяк, и все полетит вверх дном: и мое благополучие, и предстоящая свадьба, и даже сама жизнь. Как бы то ни было, нужно вовремя убраться из этих мест, как сделали мои товарищи. Хорошо еще, что этот проклятый Ассовум куда-то запропастился, а то бы мне пришлось совсем скверно. Особенно меня беспокоит мой перочинный ножик...
В это время лошадь проповедника навострила уши, и почти тотчас же, точно из-под земли, вырос Ассовум.
-- Здравствуйте, мистер Роусон, -- пробормотал он, проходя мимо пораженного проповедника.
-- Ассовум! -- с ужасом воскликнул Роусон, бледнея как полотно. -- Ассовум! -- несколько оправившись, сказал он. -- Где ты пропадал? Мы очень беспокоились о тебе.
-- Но ведь и бледного человека тоже все время не было здесь! -- загадочно произнес индеец. -- Ассовум направляется теперь к могиле своей жены!
-- Тебе не удалось еще отыскать следы ее убийцы?
-- Нет еще! -- тихо прошептал краснокожий. -- Великий Дух не хочет сказать своему сыну его имени, хотя Ассовум беседовал с Великим Духом в священном месте, еще не оскверненном ногою белого. Теперь бедный краснокожий будет просить Маниту помочь ему!
-- Да поможет он тебе! -- воскликнул Роусон, забывая и свой сан, и свое презрение к суеверию индейца.
Ассовум поклонился, благодаря за такое пожелание, и скрылся за деревьями.
Методист сел на лошадь, дал ей шпоры и, быстро доскакав до лесной дороги, полным галопом пустил своего, не привыкшего к такой скачке, коня по ухабам и рытвинам размытой последними дождями дороги.