В описываемую нами пору такие отдаленные от главных правительственных центров штаты, как Арканзас, Миссури, Иллинойс, Кентукки, Теннесси и Миссисипи, служили ареною грабежей различных разбойничьих шаек, прямо-таки наводнивших эти места. Власти, несмотря на все предпринимаемые усилия, ничего не могли поделать с ними. Тогда-то стали образовываться отряды местных фермеров, желавших каким бы то ни было способом избавиться от непрошеных гостей.
Такие отряды присвоили себе название "Регуляторы" и стали в широких размерах применять закон Линча, дававший право совершать смертную казнь над виновными в разбоях и грабежах. Беспощадные, по-видимому, действия регуляторов, однако, имели свое оправдание. Обозленные постоянными кражами и грабежами местные жители считали себя даже обязанными прийти на помощь правительственным властям и избавить наконец свой край от возмутительного бандитизма.
Шерифы, судьи и прочие власти, невзирая на строгое запрещение применения местными жителями закона Линча, ничего не могли поделать. Да и как стали бы они преследовать неизвестных преступников, когда зачастую и самое преступление проходило бесследно, не достигнув их ушей?
Беда заключалась, однако, в том, что регуляторы не всегда бывали беспристрастны и карали только явных преступников. Иногда личная месть, оскорбленное самолюбие, увлечение заставляли регуляторов необдуманно лишать жизни совершенно неповинных граждан.
Однажды в Уайт-Коунти регуляторы захватили одного совершенно безвинного человека и, привязав его к дереву, стали бить плетьми, стараясь заставить его сознаться в преступлении, которого тот не совершал. Бедная жена этого фермера не вынесла тяжелой сцены наказания мужа и через несколько дней скончалась от горячки. Правда, впоследствии фермер доказал свою невиновность и в отместку убил предводителя регуляторов, но впечатление от их проступка едва ли могло изгладиться. Поговаривали, что и Гитзкот принадлежал тогда к тому печально известному отряду регуляторов и что именно указанная выше причина и послужила поводом к его изгнанию из Коунти.
Гитзкот славился как человек крайне надменный, задира, чрезвычайно дикого и свирепого нрава. Но люди, даже не желавшие с ним иметь никакого дела, вынуждены были все-таки признать его честность и храбрость. Остальные регуляторы, принадлежавшие к его отряду, были все больше из окрестных фермеров; все они носили карабины, ножи и кинжалы, сам же Гитзкот, как еж щетиной, был увешан всяким оружием.
Робертс окликнул подъезжавших всадников и осведомился, уж не с индейцами ли они собираются сражаться, если вооружились с ног до головы.
-- Какие там индейцы! -- ответил Гитзкот. -- Конокрады опять появились в нашей местности и неподалеку от реки Арканзас увели четырех лошадей у Роулеса. Судя по следам, воры отправились на юго-восток, но, к несчастью, проклятый дождь смыл следы, и мы принуждены были разделиться на несколько отрядов, чтобы оцепить округу. Вот, направляемся к Вилькинсу, чтобы выработать дальнейший план. Не пожелает ли кто-нибудь из вас присоединиться к нам?
-- Ну, уж только не я! -- отозвался Робертс.
-- Напрасно! Ведь у вас такой табун прекрасных лошадей, что не сегодня завтра и к вам могут пожаловать нежданные гости.
-- Вот мы и подождем, пока это случится! Однако, джентльмены, прошу слезть с лошадей и закусить чем бог послал.
-- С величайшем удовольствием! -- отозвался Гитзкот, тотчас же спешиваясь. -- Нам предстоит еще порядочный конец, а подкрепиться никогда не мешает!
Остальные регуляторы последовали примеру своего предводителя и тоже сошли с лошадей. Некоторые из них, знакомые с Брауном, подошли к нему поздороваться.
-- А вы, молодой человек, отчего не хотите поддержать наше правое дело? -- спросил его Гитзкот.
-- Оттого, во-первых, что я совершенно незнаком с этой местностью и редко бываю здесь. Я постоянно в разъездах: сегодня здесь -- завтра там. Во-вторых, скажу откровенно, я не уважаю вашего образа действий, иногда прямо-таки бесчеловечного.
-- Ого, джентльмен, нужно пожить здесь подольше и тогда уже судить о наших действиях! -- сердито пробормотал Гитзкот.
-- Пожалуйста, господа, войдите в дом! -- раздался с порога голос Робертса, как нельзя более кстати прервавший обострявшийся разговор Брауна с Гитзкотом. -- Садитесь и принимайтесь за еду, будьте как дома!
Большинство фермеров чинно сидели за столом, не без уважения относясь к находившемуся здесь проповеднику, так как и сами были методистами. Только Гитзкот беспокойно ворочался на своем стуле, бросая в сторону Роусона довольно недружелюбные взгляды. Если бы не присутствие женщин за столом, регулятор наверное бы разразился потоком брани по адресу проповедника.
-- А не найдется ли у вас глотка виски? -- прервал молчание Гитзкот, утираясь рукавом куртки. -- После того, чем угостила нас миссис Боувит, у меня все время свербит в горле.
-- Мы вовсе не держим спиртных напитков! -- возмутилась набожная хозяйка. -- Да и миссис Боувит сделала бы лучше, если бы тоже не держала их.
-- Вот-вот! И я тоже говорю! Чем держать какую-то дрянь, лучше вовсе ее не иметь, -- отозвался Гитзкот, как бы не поняв, что хотела сказать хозяйка.
-- Мистер Гитзкот, неужели вы не понимаете, что здесь лучше совсем не поднимать разговора о виски? Он, как видите, неприятен почтенной миссис Робертс! -- вмешался Роусон.
-- Мистер Роусон, неужели вы не понимаете, что вам лучше держать язык за зубами и не совать нос в чужие дела?! -- иронически произнес регулятор.
-- Господа! -- заявил вошедший в это время Робертс, желая замять неприятный разговор. -- Я велел задать корма вашим лошадям.
-- Чрезвычайно благодарны за это! -- отозвались регуляторы и стали подниматься из-за стола.
Затем все отправились на двор, где, усевшись на стволах спиленных деревьев и пнях, стали обсуждать различные планы, каким бы образом поймать конокрадов.
-- Рано или поздно, но мы поймаем их, -- заявил Гитзкот, -- и тогда уж пусть они поберегутся! Я их повешу на ближайшем дереве! Ей-богу!
-- По-моему, слишком жестоко наказывать смертью кражу! -- заметил Браун.
-- Жестоко, говорите вы? Да ведь с пропажей лошадей фермер теряет все. Я недавно продал трех лошадей за хорошие деньги, и вот они, у меня в кармане! А что бы я стал делать, если бы лошадей украли? Все пошло бы прахом. Нет, не будет пощады этим разбойникам! Я сам рискую жизнью в этой борьбе, и если выйду победителем, то пусть они берегутся! -- Гитзкот возбужденно всадил нож в дерево, на котором сидел. -- А, -- прибавил он, завидя выходившего из дома проповедника, -- вон опять появился наш почтенный джентльмен!
Роусон, как бы не слыша обращения Гитзкота, велел слуге негру приготовить ему лошадь.
Гитзкот, видя, что проповедник не желает обращать на него внимания, поднялся и громко сказал:
-- Ну-с, господин святоша, я думаю, вы должны что-нибудь ответить на мое обращение, черт бы вас побрал!
Не успел никто и слова сказать, как Браун подлетел к Гитзкоту, схватил за шиворот и с такою силою перекинул его через древесный ствол, что, упав навзничь, тот расшибся в кровь. Остальные регуляторы мигом бросились между Брауном и упавшим предводителем. Тот вскочил на ноги, вытащил воткнутый в дерево нож и ринулся на обидчика. Билл, однако, не оробел и, вытащив из-за пояса пистолет, прицелился в противника.
Гитзкот, очевидно не ожидавший такого отпора, хотел схватиться за карабин, но товарищи не дали ему этого сделать.
-- Не мешайте, черт вас подери! -- зарычал разъяренный кентуккиец. -- Я сейчас по-свойски разделаюсь с этим молокососом!
-- Пускай попробует, -- возразил Браун, тоже вытаскивая нож, -- посмотрим, кто с кем разделается!
-- Мистер Гарпер, вступитесь же, ради бога! -- бледная, как полотно, закричала Мэриан. -- Ведь Гитзкот способен убить кого угодно!
-- Полно, дорогая мисс, -- успокоительно ответил толстяк, -- уйдите в дом, здесь не место молодой девушке.
-- Но он убьет его! -- горько плача, сказала девушка.
-- Кого убьет? Вашего жениха? -- несколько удивился Гарпер тому страстному вмешательству, с которым относилась Мэриан к разыгравшейся сцене. -- Да ведь он совершенно в стороне. Это ссора между Биллом и Гитзкотом!
Девушка, не проронив больше ни слова и закрыв лицо руками, удалилась в дом в сопровождении Роусона, не спеша подошедшего к ней.
-- Пустите меня! -- ревел Гитзкот. -- Я убью этого мерзавца, как собаку!
-- В самом деле, отпустите его! -- хладнокровно сказал Браун, бросая на землю пистолет. -- С нас довольно и ножей!
Регуляторы расступились, и два противника, пожирая друг друга глазами, остановились один против другого. Руки их судорожно сжимали ножи. Каждый ждал нападения противника, Браун -- спокойный и бесстрастный, Гитзкот -- разъяренный, но озадаченный хладнокровием врага. Несколько мгновений длилось молчание, показавшее нерешительность соперников. Все затаили дыхание. Мэриан, точно приговоренная к смерти, скрестив руки, стояла на крыльце дома, с мучительной тревогой ожидая конца. Не понятное никому волнение молодой девушки было настолько сильно, что она дрожала всем телом.
Наконец, напряженное ожидание утомило зрителей, и они решили развести противников.
-- Довольно, Гитзкот! -- сказал Мулинс. -- Нужно было драться, когда было время. Неделикатно заставлять хозяев этого гостеприимного дома переживать такие неприятные минуты.
-- Это-то и удержало меня! -- проворчал Гитзкот, давая товарищам увести себя. -- Но этот молокосос пусть не подставляется под дуло моего карабина!
Хвастливые и неуместные слова регулятора вызвали неодобрительные замечания даже у его товарищей.
-- Пускай болтает! -- насмешливо сказал Браун. -- Ведь это все, что ему остается делать!
Гарпер, в свою очередь, взял племянника за руку и потащил в дом.
-- Пойдем, Билл, -- уговаривал он его. -- Ты с честью вышел из этого столкновения, чего же тебе больше? Нужно пощадить и бедных женщин, перепуганных этой ссорой. Ведь Мэриан даже упала в обморок.
-- Мэриан дурно! -- воскликнул Браун, бросаясь к дому. -- Впрочем, что мне за дело, -- вдруг опомнился он, -- ведь с ней ее жених!
В это время регуляторы уже уехали, и Роусон также собирался уйти. Пока Гарпер сговаривался с Робертсом, чтобы идти помогать старику отыскивать пропавших свиней и, кстати, зайти к Баренсу, о котором он слышал как об очень разговорчивом и даже любившем приврать человеке, проповедник подошел к Брауну, поблагодарил его и призвал благословение Божие на него, чтобы защитить от мести злопамятного Гитзкота.
-- О, я нисколько не боюсь его! -- просто ответил молодой человек. -- Моя сила и трусость противника гарантируют мне безопасность. Я сам не буду искать с ним ссоры, ну а он-то и подавно, поверьте, больше не решится связываться со мной!