Математическая стрельба
В долине реки Ляохе 24 июня против отряда генерала Ренненкампфа, занимавшего Сяосыр, японцы начали наступление незначительными силами.
Генерал Ренненкампф остался в Сяосыре для производства разведок сил и намерений противника.
24 июня против отряда полковника Мадритова 2 роты и один эскадрон японцев заняли Цзяолин.
Наши охотничьи команды отошли на 10 вёрст к северу.
29 июня произошёл ожесточённый бой в горах близ Дашичао.
Наши войска вели себя изумительно, многие легкораненые офицеры и солдаты оставались в строю даже после вторичного поражения.
После боя, продолжавшегося несколько часов, японцы принуждены были отступить, потеряв убитыми и ранеными, как говорят, до 8.000 человек.
Мы тоже отошли к Дашичао, откуда все обозы уже отправлены в Хайчен, куда должны отойти наши войска и где ожидается решительное сражение, если только японцы пойдут далее; пока они укрепляются у Гайчжоу.
Наши потери ещё не приведены в известность, но тоже, как слышно, значительны, хотя, конечно, меньше японских.
Позиции у Хайчена, которые мы займём, представляют из себя равнину.
Сопки и холмы оканчиваются у Дашичао.
Нашим доблестным войскам, всё получающим и получающим подкрепления из России, будет где разгуляться и показать врагу силу русского оружия.
Предстоит настоящее сражение, грудь с грудью, а не "математическая война", как остроумно назвал войну, которую с нами ведут японцы, один молодой генерал.
-- Почему вы называете её "математической"? -- спросил я.
-- Как, разве вы не знаете, что они как свои пять пальцев знают местность, разделяют её на плане на квадраты, и жарят пулями и снарядами по прицелу на известное расстояние по этим квадратам. Математики, а не воины...
Действительно "математики", но видимо начинается поворот, и они скоро совершенно собьются в своих счётах и расчётах.
Из уст в уста передаётся "крылатое слово" командующего армией А. Н. Куропаткина.
Прочитав в одной из иностранных газет, что японцы, находя, что война затягивается, надеются, что державы своим вмешательством принудят Россию заключить с ними, как с победителями, почётный мир, заметил, улыбаясь:
-- Странно, а по моему мнению, война ещё не начиналась...
Если вдуматься глубоко в эти слова и сопоставить их с совершающимися событиями, то придётся признать их справедливость.
Мы до сих пор, выражаясь языком Суворова, "заманиваем" японцев, и хотя бои под Тюренченом и Вафангоу окончились для нас значительными потерями, но ничего не изменили в заранее определённом плане компании, плане, где всё происшедшее являлось лишь прелюдией войны, а сама "война" должна начаться вскоре, но ещё, действительно, не начиналась.
Пронёсся слух о более чем успешном отбитии штурма японцев от Порт-Артура.
Японцы повели штурм в ночь на 28 июня, думая, что наши этого не ожидают.
Но наши не дремали, подпустили их к линии фугасов.
Последние стали взрываться один за другим.
В это самое время у нас зажглись полевые огни.
Стало светло, как днём. Загремели орудия. Наш флот с моря стал действовать перекидным огнём, и японцы потерпели полное поражение, потеряв 28.000 ранеными и убитыми, т. е. более трети осаждающей армии.
Военные "авторитеты", со многими из них мне удалось побеседовать, считают эту неудачу японцев под Порт-Артуром эпизодом, могущим иметь влияние на весь ход компании.
-- Если только это известие верно, -- осторожно говорят они, -- то это поражение японцев несомненно отразится на всём театре войны, они начнут ещё более поспешно, бросив прикрывающие их действия демонстрации, стягиваться к Фынхуанчену... Порт-Артура им не видать, как своих ушей, а если они не сумеют уйти во время в Корею, то им придётся скоро запросить пардону, и война будет кончена не позднее сентября-октября месяца...
Быть может этот взгляд несколько оптимистичен, но вообще, несомненно, что поражение под Порт-Артуром может во многом изменить характер настоящей войны.
Весь вопрос в том, не преувеличены ли слухи о деле 28 июня.
Но они подтверждаются со всех сторон.
Передают такие подробности, которые поневоле уничтожают сомнения.
Приведу самый полный рассказ о событии, источником которого служат сведения, полученные от русского консула в Чифу.
Так, по крайней мере, говорит рассказчик.
-- В ночь на 28 июня японцы решили взять штурмом Порт-Артур. Солдатам выдана была усиленная порция "саки" [японская водка] и "коки" -- возбуждающего вещества, и они двинулись, но в темноте попали в волчьи ямы и в сетки, устроенные перед укреплениями, и в линии фугасов, которые начали взрываться. Русские подпустили их на довольно близкое расстояние и вдруг зажгли полевые огни и осыпали колонны японцев снарядами из орудий.
Японцы смешались и побежали. Генерал Фок преследовал их до станции Наньгуанлин, у которой и занял позиции.
В адской бойне японцев легло более 28.000, а наших 1.800 человек убитыми и ранеными.
Кстати о нашей артиллерии.
В обществе и в печати не раз указывалось будто бы на превосходство японской артиллерии перед нашей.
Оказывается, что это тоже далеко не справедливо.
Я имел по этому поводу беседу с одним из офицеров восточного отряда графа Келлера.
-- Я был на самых передовых позициях, -- сказал он мне, -- и даже к тылу у японцев и наблюдал за действиями нашей артиллерии. Могу сказать положительно, что она не только не уступает японской, но и превосходит её. Меткость наших выстрелов поразительна... По третьему прицелу снаряд всегда попадает. Но очень часто попадание совершаются по второму и первому... Японцы между тем, должны пристреляться, чтобы их артиллерия действовала разрушительно... Вся беда в том, что наша артиллерия постоянно занимает одну и ту же позицию, к которой легко пристреляться, а между тем японская быстро переходит с места на место, да и снарядов японцы тратят массы, а у нас в этом случае соблюдается разумная экономия.
-- Вы говорите "разумная".
-- Непременно, ведь большинство выпускаемых японцами снарядов, несмотря на их пресловутую "математическую" стрельбу, тратятся непроизводительно. Тоже следует сказать и о их ружейном огне. Они не жалеют патронов и во время похода осыпают огнём каждую показавшуюся им подозрительной сопку, каждый кустик, стреляют залпами по одиноким всадникам и пешим, не говоря уже о разъездах в два-три человека, которых буквально засыпают пулями. Надо быть безумцами или иметь неистощимый запас патронов, чтобы делать это.
В ляоянском саду интересная встреча с штабс-капитаном Россовым.
Это знаменитость.
Он прекрасно знает китайский и английский язык, объехал и обошёл весь Китай, был в Японии, где его застала война. Он стал выдавать себя за корреспондента датских газет и успел в конце концов благополучно вернуться в ряды русских войск.
Это очень скромный, почти застенчивый офицер, о себе не говорит ничего.
Как я ни старался навести разговор на его любопытные приключения, все мои попытки оказались безрезультатными, как большинство японских выстрелов.
-- Вы знаете, -- сказал мне познакомивший меня с ним д-р Власевич, -- его в Японии заставляли петь датский гимн, и он пел...
В Ляояне несколько японских пленных.
Все они рассказывают, что с большим страхом ожидали своей участи после того как попались в плен.
-- Почему же это?
-- Нам начальство объявило, что русские -- жестокие дикари, которые всех пленных предают мучительной смерти, а потому нам не советовали отдаваться им живым в плен, а предпочитать смерть.
-- Ну, а теперь что вы об этом думаете...
-- Что дальше будет -- не знаем, а теперь нам лучше не надо... -- отвечают, конечно, через переводчика японцы.
По их довольным, улыбающимся лицам можно и без всякого переводчика заключить, что "им лучше не надо".