Келья в Чудовом монастыре. Спят: Григорий на подмощенных досках, Мисаил на постелюшке на полу, Мисаил громко храпит. В окошечке чуть брезжит первый рассвет.
Григорий вдруг вскидывается, садится на постель, прислушивается. Тишина, только иногда далекие сторожевые крики. Григорий ложится опять, но тотчас совсем вскакивает, откидывает изголовье.
Вся сцена идет громким и чрезвычайно быстрым шопотом.
Григорий: Отец Мисаил, отец Мисаил.
Так как Мисаил не просыпается, он толкает его в бок.
Мисаил: Чего? Чего? Святители, угодники. Ни в чем я не повинен.
Григорий: Да прочхнись, отец, я это. Кто в келью входил, ты видел?
Мисаил (протирая глаза): Свят, свят, свят. Никого не было. Кому в обители быть?
Григорий: А узел-то у меня под головой откуда взялся? Ты што ли положил? Мисаил: Какой узел? Царица небесная, и то узел. А в узле-то что?
Григорий: А я почем знаю. Подкинуто что-то.
Мисаил: Ты погляди. Мне чего страшиться, не мне подкинуто.
Григорий (с опаской развязывает узел): Платье мирское... Кафтан... Отец Мисаил, мешок, а в мешке-то казна. Золотые.
Мисаил (машет обеими руками): Зачурай, зачурай. Искушение великое. Нечистая сила это, строит под тебя. Да воскреснет Бог и расточатся врази его.
Григорий: Да постой, тут еще грамота.
Подходит к окошечку, где уже стало чуть светлее, и читает, наклонясь, про себя, пока Мисаил, торопливо шепча молитвы и крестясь, осматривает и трясет мешок.
Григорий (читает тихо): " Наказ... царевичу Димитрию... уходить тайно в Литву... А там будут ему в помощь верные люди... А с уходом сим чтобы не медлить..." (Останавливается). Вот оно что...
Мисаил: Да говори, сказано то как в грамоте?
Григорий: Наказ это... уходить мне. А то плохо будет.
Мисаил: Мать Пресвятая Богородица. Утекли мы единожды от злодеев, так опять они на нас яко львы. Уходить так уходить, я готов.
Григорий (быстро собираясь, пряча мешок): А ты то куда? Про тебя ничего не сказано.
Мисаил (тоже что-то собирая): Как куда? А я и не думаю, -- куда ты, туда и я. А то, как ты с казной утечешь, мне что, одному оставаться ответ держать? Нет, вон из блата сего смрадного, от ищущих поглотить ны.
Григорий (уж совсем готов): Ну ин тащись, отче, да поторапливайся.
Мисаил: Мы тишком, молчком, по стеночке. Как мухи пролетим. Ну, Господи благослови. Заступница Казанская, Пресвятая Матерь Божия и все святые угодники...
Тихо выходят. В светлеющих зоревых сумерках крадутся по монастырским переходам. Вот они в ограде. Кое-где уже ударили колокола. Когда чернецы подходят к воротам, ударяет густо и Чудовский колокол к заутрени.
Привратник отлучился на одну минуту: надо спешить. Оглядываясь, путники пробираются к воротам и благополучно выскальзывают за калитку. Москва гудит колокольным звоном.