Отправляясь в Борнмаут на свидание с Мирко, Зара по дороге на вокзал заехала в Британский музей, где ее ждал Мимо. Они шли по галереям нижнего этажа, пока не нашли скамью вблизи галикарнасского мавзолея. Мимо рассказал Заре, что десять дней тому назад был в Борнмауте и имел тайное свидание с Мирко. Встретились они в лесу, куда Мирко убежал от бдительного ока миссис Морлей. По мнению Мимо, Мирко выглядел гораздо лучше, он пополнел, гораздо меньше кашлял и казался вполне довольным. Доктор Морлей и его жена очень добры к нему, и поэтому Мирко не винил этих бедняг, что они его не понимали. По мнению Мирко, его могли понять только его отец и Шеризетта, которую он ждет с огромным нетерпением. Но тут на лбу Мимо появилась тревожная складка, и он со смущением рассказал Заре, что беспокоится о здоровье Мирко из-за того, что во время их свидания пошел дождь, мальчик весь вымок и, по-видимому, очень озяб. А сейчас от него пришло открытое письмо, в котором он пишет, что болен, хотя ему уже значительно лучше, и что страстно желает видеть Шеризетту.
-- Ах, Мимо, почему же вы не сказали мне этого раньше? Ведь он, может быть, серьезно болен, а я могу остаться с ним всего только два дня, потом эта свадьба, -- Зара вдруг умолкла, и глаза ее потемнели.
Но бранить Мимо не имело смысла; Зара по опыту знала, что он всегда очень сокрушался о своих промахах, так как обыкновенно от них приходилось страдать тем, кого он любил. Его и теперь страшно беспокоило нездоровье Мирко, но, по его словам, он думал, что Шеризетта очень занята приготовлениями к свадьбе, и потому не хотел ее беспокоить.
Сам он был слишком подавлен, чтобы работать, и картина, долженствующая изображать лондонский туман, подвигается медленно, так что он боится, что не успеет окончить ее к свадьбе.
-- О, об этом не беспокойтесь, -- сказала Зара. -- Я знаю, что вы хотите сделать мне приятное, и этого совершенно достаточно.
Затем они расстались, и Зара поехала на вокзал одна. По мере приближения к Борнмауту ею все больше овладевало беспокойство, и когда она уже ехала в экипаже к дому доктора, ей казалось, что лошади еле плетутся и она никогда не достигнет цели своего путешествия. Наконец экипаж остановился у двери и миссис Морлей, вышедшая навстречу Заре, подтвердила, что ее брат был опасно болен, но так быстро поправился, что доктор счел лишним беспокоить ее, тем более, что, как они думали, она очень занята приготовлениями к свадьбе. Здесь глаза Зары блеснули, и она сухо сказала:
-- Здоровье моего брата гораздо для меня важнее, чем приготовления к свадьбе.
Мирко находился наверху в своей комнате и играл с сиделкой. Его не предупредили о приходе сестры, но он как будто почувствовал его, и когда раздались ее шаги на лестнице, стал возбужденно кричать:
-- Я пойду... я пойду к ней навстречу! Это Шеризетта!
И Зара, опасаясь, чтобы он действительно не выскочил из теплой комнаты в холодный коридор, поспешила прибавить шагу.
При виде страстной радости, с которой встретил ее Мирко, у Зары больно сжалось сердце. У него не было изможденного вида, но он почему-то казался меньше, и на щеках его горели два красных пятна.
Зара посадила мальчика к себе на колени и стала ласкать и целовать его, а он рассматривал ее новые украшения и любовался ею. Затем она уложила Мирко в постель и пела ему старую чешскую песню, пока он не заснул.
Весь следующий день они провели вместе, играли в игры, в загадки, а когда стемнело, Мирко непременно захотел сыграть Заре на скрипке. Он играл целый час, терзая сердце сестры жалобными мелодиями и, в конце концов, сыграл новую вещь, которой Зара не знала, причем так вдохновился, что его маленькая фигурка, освещенная отблесками камина, стала качаться и двигаться, как в каком-то зачарованном танце. Закончил он свою игру громким аккордом и прошептал:
-- Это мама меня научила. Когда я был болен, она часто приходила ко мне и пела эту мелодию, и когда мне наконец дали скрипку, я сразу подобрал ее и очень обрадовался. Эта мелодия говорит о бабочках, летающих в лесу; у одной из них блестящие голубые крылья, и она все время летает рядом с мамой. И мама обещала, что с этой мелодией я тоже улечу к ней уже скоро, скоро...
-- Нет, нет, дорогой мой, -- тихо сказала Зара. -- Я не могу расстаться с тобой. На следующее лето у меня у самой будет прекрасный сад, и ты станешь приезжать ко мне и жить со мной, и в моем саду ловить золотой сеткой настоящих бабочек.
Эта мысль привела мальчика в восторг. Он захотел услышать все подробности о саде Зары и так как в комнате нашелся старый номер "Деревенской жизни", они зажгли свет и уселись рассматривать картинки. По странному совпадению, среди фотографических снимков разных поместий в журнале оказался один, под которым надпись гласила: "Рейтс, поместье лорда Танкреда".
-- Вот, смотри, Мирко, -- сказала Зара вполголоса. -- Мой сад будет точно такой, как этот.
И мальчик с большим вниманием стал рассматривать все подробности на снимке. Больше всего ему понравилась статуя играющего на свирели Пана, стоявшая в центре клумбы в итальянском саду.
-- Смотри, Шеризетта, он тоже играет! Когда ты будешь гулять в этом саду, а я буду с мамой, ты думай, что это я.
В понедельник утром Зара уехала с большой тревогой в сердце, несмотря на уверения доктора, что Мирко скоро поправится. И в продолжение всей дороги в Лондон перед ее взором стояло изображение итальянского сада в Рейтсе, где посреди клумбы находилась статуя Пана, играющего на свирели.