Никодим рвал на себе волосы, изрыгая проклятия. Я в тяжелом раздумьи бродил по черной раскаленной почве дна кратера. Создалась обстановка, от которой нетрудно было потерять всякую бодрость!
До этого занятый мыслью о преследовании, а затем подбодряемый уверенностью в гибели врага, я мало уделял внимания тому отчаянному положению, в которое мы попали: разрядившаяся машина уже не могла нас перенести через межпланетное пространство обратно на землю; противник, тоже потерявший свой аппарат, обладал преимуществом, заключавшимся в его знаниях, благодаря которым он мог найти выход и улететь с луны для осуществления своего чудовищного по зверству плана.
В раздумьи прохаживался я между двумя летательными машинами, одинаково теперь бесполезными. Никодим, успокоясь, исследовал стены кратера.
Кругом, на расстоянии радиуса сажен в 200 от нас, тянулись вверх версты на две ровные, как отшлифованные, гранитные стены. Солнце ослепительное и знойное полыхало прямо над головой. Почва под ногами с каждой минутой накалялась сильнее и сильнее. Стоить на одном месте было невозможно: подметки сапог грозили загореться. Мы обливались потом, еле дыша в удушливо-знойном воздухе. Облегчением служила лишь легкость передвижения.
— Никодим! Нельзя ли попытаться зарядить машину? — крикнул я.
Мой голос совсем слабо прозвучал, значит, воздух на луне сильно разрежен.
Опасно, — глухо отвечал друг. — По всей вероятности, здесь жизни все-таки нет. Если мы пустим психо-магнит, он в первую очередь, а может, вместе с тем и в последнюю, поглотит нашу мозговую энергию, и мы погибнем…
Снова начинаю ворочать головой, перепрыгивая с места на место и тем спасая сапоги. Обращаю внимание, как гулко отдаются мои прыжки внизу. Подошедший Никодим, заметив мои манипуляции, говорит мрачно:
— Под нами — пусто. Кратер искусственного происхождения.
Его замечание порождает во мне счастливую мысль. Я бросаюсь в машину… Стрелка психо-компаса настойчиво указывает вниз, а не на разбитый аппарат!..
— Никодим! «Они» под нами! — крикнул я через дверь, вновь возрожденный… и остолбенел… Гладкое дно кратера заколебалось… Никодим кинулся ко мне:
— Бежим!.. Это — штуки Вепрева!..
Но я сначала вдребезги разбил граммофоноподобный аппарат, опрокинул аккумуляторы, захватил психо-компас и винтовки с патронами и лишь тогда выбежал вон.
— Куда же бежать?..
Никодим торопил:
— Скорей! Скорей! — на ходу передавая мне, что он во время исследования кратера обнаружил на его стене целый ряд железных скобок, поднимающихся вверх. К ним мы и пустились гигантскими прыжками, задыхаясь от страшного зноя.
Едва я успел уцепиться вслед за Никодимом за первую скобку, как дно кратера быстро пошло вниз.
Почти обессилев от бегства, мы, укрепившись ногами за скобы, полувисели-полустояли и наблюдали за дном, судорожно сжимая винтовки.
Дно вместе с машинами опустилось на сажень и затем стало вдвигаться в обнаружившееся углубление стены… Толщина дна — около полуаршина, углубление же было настолько широко, что свободно проглотило и нашу машину.
Некоторое время царила тишина. Я с укором обратился к своему товарищу:
— А вы говорите, здесь жизни нет!
— Продолжаю утверждать, — кратко молвил мой друг, пристально всматриваясь зоркими глазами вглубь кратера, и затем добавил:
— Обратите внимание на скобы. Они покрыты тысячелетней пылью… Жизни здесь нет.
— Но она может быть внутри луны, — возразил я.
— Думаю, что и там нет никого, кроме двух известных вам… Здесь была жизнь, в том нет сомнения, но давно прекратилась…