Столовая, большая неуютная комната. На столе остатки завтрака, вокруг стола беспорядочно разбросаны стулья. Иван, в тужурке, ходит по комнате, Софья моет чайную посуду, Федосья убирает её в буфет.
Иван. Что — она приличная женщина, эта Соколова?
Софья. К ней чувствуешь уважение.
Иван (скептически). Ну, уважение! (Подумав.) Однако надо будет надеть новый мундир.
Софья. Он в ссудной кассе.
Иван. Ф-фу, чёрт! Вы скоро и меня туда стащите!
Софья (спокойно). За нас с тобой там не дадут ни гроша.
Иван. Без иронических шуток! Кто разорил меня? Твои наряды и капризы!
Софья (сдерживаясь). А также твоя игра, твои любовницы и кутежи…
Иван (останавливаясь, смотрит на неё, пожимает плечами, говорит спокойно). Я не хочу споров; мне нужно встретить эту женщину вполне корректно, моя беседа с нею, вероятно, будет известна всему городу, а если бы не это, ты, моя милая (грозит ей пальцем), услышала бы несколько тёплых слов…
Федосья (бормочет). Зарычало воевало…
Иван. Характер у тебя становится невыносим. Ты груба, как прачка, и зла, как чёрт, которому прижали хвост. Я слишком устал для того, чтобы терпеть твои выходки, я требую покоя! Я должен беречь свои силы для детей…
Софья (холодно). Ты погубил детей!
Иван (грубо). Не смей говорить так!
Софья (вздыхая, твёрдо). Мы с тобой погубили детей, да! Посмотри, как они несчастны…
Иван. Ага, твоя горбунья! Но мои дети — уважают меня!
Софья. В Петре зреет отвращение к нам… Надежда — чувственное животное, без ума и сердца…
Иван. Как ты. Ты была такой же!
Софья. Александр развращён тобой, Вера — бедная, глупая девочка…
Иван. Ты не умела воспитать их, ты!
Софья. Я знаю, в чём я виновата.
Иван. Чего ты хочешь от меня, скажи, чего?
Софья (бросая полотенце). Слушай, ты десять лет боролся против детей…
Федосья. Ну, вот, начали…
Иван (усмехаясь). Что такое?
Софья (сильнее). Обыскивал, хватал, сажал в тюрьмы — кого?
Иван (изумлён). Это — либерализм, что ли? Ты бредишь! Старуха, не смеши меня!
Федосья. Сто лет ругаетесь… уж пора бы устать…
Софья (тоскливо). Ты убивал мальчиков. Одному из убитых было семнадцать лет. А девушка, которую вы застрелили во время обыска! Ты весь в крови, и всё это кровь детей, кровь юности, да! Ты сам не однажды кричал: они мальчишки! Помнишь?
Иван (испуган, недоумевает). Софья, что с тобой? Это ужасно!
Софья. Да, ужасно!
Иван. Ты собрала всю клевету и ложь… да разве только одни молодые идут против порядка? Наконец, ты говоришь опасные вещи! Если тебя услышит Пётр или Вера…
Софья. Из трусости или со зла — ты сделал подлость…
Иван (теряется). Софья, я — дворянин, я не позволю…
Софья. Ты указал на юношу, который будто бы стрелял в тебя… ты знаешь, видел — это стрелял он? Он?
Иван. А, понимаю! Тебя настроила его мать…
Софья. Ты скажешь по чести, вот здесь, перед образом, мне в глаза, что он стрелял?
Иван (гневно). Довольно! Я всё понял! Я ей — покажу!
Федосья. Охо-хо… Разбодрился кум, растерявши ум…
Софья (подошла к мужу). Иван, ты должен сказать жандармам, что ты ошибся, не этот юноша стрелял в тебя — ты скажешь!
Иван (испуган её тоном). А… если не скажу?
Софья. Скажешь! Христа ради прошу…
Иван. Это отвратительно! Но если я уверен в его вине?
Софья. Неправда! Я не к сердцу твоему обращаюсь — бесполезно кричать в пустоту, — я говорю тебе: или ты сознаешься в своей ошибке, или я расскажу о тебе Пётру и Вере… Ради детей, Иван!
Иван (колеблется). Это насилие надо мной! Это безумие!
Софья (слабея). Сделай, как я говорю, — ты сам себе покажешься лучше, честнее…
Иван (отмахиваясь от неё). Довольно! Мне, конечно… да чёрт с ним, с этим прохвостом. Действительно, я не уверен, что он стрелял… но ведь кто-нибудь стрелял же! Я, наконец, допускаю — не он! Но всё-таки устраивать мне такую сцену из-за пустяков — это безумие, Софья!
Софья (утомлена напряжением, тихо). Вся моя жизнь — безумие… и твоя тоже…
Федосья (бормочет). Нянчила-водила, всю силушку убила…
(Пётр идёт.)
Иван (пожимая плечами). Откуда это у тебя? Гм… Что тебе нужно, Пётр?
Пётр. Ничего.
Иван. Гм… Почему ты не в гимназии?
Пётр. Не пошёл туда. А вы — ссорились?
Иван (вскипая). Ты смеешь так спрашивать?..
Софья (слабо). Петя, не надо…
Пётр (спокойно). А почему не смею, папа?
Иван. Видишь, Софья? Ага!
Пётр (грустно улыбаясь). Разве мне всё равно, как живут мои мать и отец?
Иван (не знает, как ему отнестись к сыну). Во-первых, ты — ещё мальчик…
Пётр. И так далее… Скажите, правда, что Веру решено выдать замуж за Ковалёва?
Иван (изумлённо). Постой… тебе какое дело?
Софья. Это ещё не решено, Петя.
Пётр. А Верка плачет, бедная!
Иван (пожимая плечами). Я ничего не понимаю!
Пётр. Папа, ты называл Ковалёва мерзавцем…
Иван. Я? Когда?
Пётр. Не однажды.
Иван (смотрит на жену и сына). Это — что? Допрос? Отцу? Мне? Нет, господа, до этого я… вы не доросли… (Уходит.)
Федосья (усмехаясь). Ну, всё высыпал, пошёл ещё копить…
Пётр (помолчав). Детям не принято отвечать на их вопросы, я забыл…
Софья (задумчиво). Тут, я думаю, есть… некоторый смысл…
Пётр. Я хотел бы спросить отца — честный ли он человек?
Софья (тревожно). Не говори так, Петя, не говори!
Пётр. Почему? Потому, что это мучает тебя? Мама, ведь бесполезно мучить людей, не правда ли?
Софья (быстро). Да! О, да! (Подумав и тише.) А может быть, нет…
Пётр (мягко). У тебя да и нет живут удивительно дружно: они всегда вместе! Это — удобно?
Софья (тихо). Мучительно и страшно, Петя!
Пётр. Мне тоже кажется, что мучительно… Я, мама, больше не пойду в гимназию…
Софья. Но как же? Надо же учиться!
Пётр. Но чему же, мама, учиться? Самое ценное, что я узнал там до сей поры, это про отца… о нём я уже знаю достаточно… достаточно для того, чтобы…
Софья. Петя, ради бога! Молчи!
Пётр. Хорошо! Хотя — бог… Что такое бог, мама? Ты знаешь?
Софья (с отчаянием). Я ничего не знаю… ничего, родной мой!
Пётр (помолчав). Всё это странно. Ты не любишь отца, не уважаешь его, но ты останавливаешь меня, когда я хочу сказать о нём то, что думаю. Почему? Почему так, мама? Ведь ты же сама рассказывала мне о нём!
Софья. Я не должна была делать этого!..
Пётр. Чтобы не мучить меня? Как мы однако жалеем друг друга! Но, мне кажется, наша жалость — самое плохое, что можно выдумать, мама.
Софья (тихо). Может быть, ты прав, мой друг… да!
Пётр. Твой друг? Первый раз слышу это… (Помолчав — Федосье.) Няня, ты смерти боишься?
Федосья. А тебе какое дело?
Пётр. Боишься?
Федосья. А тебе что? Не твоё это дело!
Пётр. Мне хочется знать…
Софья. Петя, перестань…
Федосья. Бояться мне нечего — я смерть не обидела, никого не обидела. А ты не заигрывай, молод ещё шутки шутить…
Софья. О, боже мой…
Пётр (тихо). Ты, мама, скажи отцу, что я не буду ходить в гимназию. Мне говорить с ним… трудно, мы плохо понимаем друг друга… Скажи — я дал пощёчину Максимову, когда он назвал отца зверем и подлецом… Теперь я понимаю, что незаслуженно обидел этого мальчика… Хотя он не прав — какой же зверь отец? (Медленно и задумчиво.) Какой он зверь…
Софья. Это несчастный, слабый человек…
Пётр. Который всю жизнь командовал людьми, говорит дядя Яков. Оставим это, а то мне хочется говорить о жизни, в которой командуют несчастные слабые люди… и о людях, которые позволяют командовать собой… и — как назвать таких людей?.. Я спрошу об этом у Кирилла Александровича.
Софья (думая о чём-то другом). Кто это?
Пётр. Я говорил тебе о нём… ещё ты назвала его воздухоплавателем, помнишь? Я тоже хочу быть воздухоплавателем — летать мимо воздушных замков… Верка идёт… Смотри, мама, какое у неё смешное лицо.
Вера (возбуждённо). Мама, было бы тебе известно — я убегу из дому, но замуж за этого болвана не пойду!
Софья. Ведь ничего ещё не решено, Вера… Я не успела поговорить с отцом.
(Пётр подошёл к буфету, налил себе вина и пьёт; этого не замечают, он стучит стаканом, крякает.)
Вера. Не успела! И не успеешь! И он тебя не будет слушать…
Софья. Ты напрасно горячишься!.. Петя, зачем?
Вера. Напрасно? Благодарю вас! Мне приказывают: Вера, будь женой краснорожего, лысого, с большим животом и зелёными усами, — а я что же? Должна сказать — merci да поцеловать папину ручку?
Иван (в мундире, с орденами). Что? Жаловаться прискакала? Не поможет! Я решил…
Вера (сквозь слёзы). Вы, папа, заметили, что у него зелёные усы?
Иван. Ну, не шали! Будь умной. Смотри: муж Надежды тоже некрасив, а она — счастлива! Это серьёзно, — брак!
Вера. Да, да, усы, серьёзно, зелёные! Вы подарили бы ему своей краски для волос…
Иван. Моей… Что такое?
Вера. У вас хоть лиловая, это оригинальнее…
Иван (тихо, но грозно). Ты с кем шутишь, девчонка, а?
Пётр (выходя из комнаты). Мама, возможен трагический балаган?
Иван (кричит). Софья, чёрт возьми! Ты должна наказать её! Что вы — издеваетесь надо мной?
Федосья (ворчит). Заорали! Заплакали! Ах, неугомонные! (Идёт прочь.)
Вера (плачет). Это ты издеваешься надо мной! Ну, зачем тебе Ковалёв, зачем? Ведь достаточно одного Леща, чтобы всё в доме было противно!
Софья. Вот ты говорил, что дети любят тебя…
Вера. Да, папа, мы тебя любим… но мы не полицейские солдаты…
Иван (растерянно смотрит на всех). Прямо заговор, заговор против отца!
Любовь (входит). Мама, тебя зовёт отец… Что с тобой, Вера?
Вера. Ты знаешь…
Иван (удивлён). Отец? Какой отец?
Любовь. Ты напрасно плачешь, Вера…
Иван. Прошу не поучать её! Вера, марш отсюда! Нет, ты останься, Любовь… да…
Любовь. Что вам угодно?
Иван. Дай мне сообразить…
(Смотрят друг на друга; Иван — видимо, не понимая, зачем он её остановил, Любовь — спокойно ожидая)
Иван. Ты сказала — отец… Это кто же?
Любовь. Мой отец.
Иван (растерянно). Ага-а… да! Значит, мы с тобой — чужие?
Любовь. Мы не были родными.
Иван. Да, ты относилась ко мне враждебно!
Любовь. Я немного умнее других.
Иван. Ты… ты удивительно злой человек!
Любовь. Как все уроды.
Иван (возбуждаясь, с пафосом). Это ты привила моим детям дух противоречия, ты научила их не уважать меня… и даже мать довела почти до безумия… несомненно — ты! Теперь всё ясно, я вижу всюду твою мстительную руку…
ЛюбовьУваспохоженамелодраму.
Иван (убеждая сам себя). Я долго думал — где зло?
Любовь. Вы бы давно могли найти его, если бы однажды взглянули на себя серьёзно…
Иван. Нет, подожди…
Любовь (спокойно). Послушайте, нам не о чем говорить.
Иван (озабоченно). Но что же теперь будет?
Любовь. Я уйду отсюда.
Иван. Уйдёшь? Гм… Куда?
Любовь. Это уж моё дело. Нам не за что благодарить друг друга, не так ли? (Идёт.)
Иван (смотрит вслед ей, грустно качает головой и искренно бормочет). Какая злоба, а? О, боже мой… Вот где находит пищу анархия и прочее… Вот оно… Как я одинок, боже мой! Как я одинок, господи!
Надежда (входит). Ты здесь, мой милый воевода? Что это ты бормочешь? Молишься?
Иван. Эх, Надя, Надя! Не смейся над этим.
Надежда (весело). Молись, отец! Тебе есть за что благодарить бога.
Иван (грустно). Он меня забыл…
Надежда. Представь — нет ещё!
Иван (задумчиво). Ты что-нибудь знаешь?
Надежда. Кажется, тебе дадут место исправника…
Иван (гордо ударив себя в грудь). Я, Коломийцев, полицеймейстер, — в исправники? Никогда!
Надежда. Ах, папа, какой ты, в сущности, ребёнок!
Иван. Надежда, — ни за что!
Надежда. Милый, гордость — прекрасна, но надо же кушать! И как это вкусно — кушать с гордостью заработанный кусок хлеба…
Иван. Я всегда так ел мой хлеб!
Надежда. И выкормил им твою Надю… Знаешь что? Сделай так, как делали какие-то рыцари, — шаг назад…
Иван (соображая). В исправники… гм…
Надежда. И сразу — два шага вперёд!
Иван. Два? Два — вперёд?
Надежда. Ну, да — два!
Иван. Это, знаешь, идея! Ого? В наше время, когда энергичный человек — всё, это возможно!
Надежда. Не глупо, папка?
Иван (вздыхая). Д-да! Ты — просто прелесть! Счастливец этот Лещ, будь ему неладно!
Надежда. Зачем желать ему дурного? Он так старается для тебя.
Иван (весело). Ну-ну-ну! Ты что — серьёзно влюблена в него?
Надежда. Это мой секрет.
Иван (подмигивая). А ведь он рожа, между нами говоря!
Надежда (притворяясь обиженной). Папка!
Иван. Сазан какой-то, а не мужчина. Скажи, у тебя нет маленького желания наставить ему рога, э?
Надежда. Разве можно говорить с дочерью о таких грешных вещах? (Закрывает уши.) Я не хочу слушать.
Иван (берёт её за руки). А может быть, уже?
Надежда. Оставь меня, безнравственный отец мой!
Иван (хохочет). Нет, ты скажи, сазан с рогами, а?
(Надежда, смеясь, вырывается из его рук.)
Александр (входит, немного выпивший). Здесь смеются? Поражён! Bonjour, papa![6] Сестрёнка, ручку!
Иван (любуясь сыном). Ты посмотри, какой бравый молодец!
Надежда (становясь рядом с братом). Мы — недурная пара, папа?
Иван (растроганно). Да, ребята, да! Только вы двое утешаете меня — здоровые, весёлые, простые…
Надежда (брату). Знаешь, отец, наверное, получит место исправника.
Иван (подмигивая, как о решённом деле). На время… как ступеньку, с которой я шагну куда-то повыше, повыше!..
Александр. Факт, Надя?
Надежда. Прокурор обещал мужу.
Александр. Ей-богу, этот Лещ — наш добрый гений!
Иван. Сазан? Он молодец-рыба!
Александр. Ты, папа, возьми меня в помощники себе.
Иван. А что ты думаешь? Здоровенная идея!
Александр. Вдвоём мы устроим там рай земной. Миленький этакий городишко, бабёнки, купчишки, и над ними боги и цари — pere et fils![7] Идиллия в прозе!
Надежда (качая головой). Представляю, что вы там наделаете!
Александр. Ба! Разве мы хуже других!
Лещ (идёт). Могу принять участие в вашей беседе?
Александр. Вот — гений дома!
Иван (пожимая руку Леща). Надежда сказала мне…
Лещ (недоволен). Ну, разумеется! Она всегда на месте преступления за полчаса до убийства.
Надежда (игриво). Пашка!
Александр. Как вы весело острите!
Лещ (Ивану). Вам надо съездить к товарищу прокурора Лепелетье, поблагодарить его за дело о рассыльном.
Иван (радостно). Уже? Мой друг, спасибо вам, спасибо!
Надежда. Папа, красивая фамилия — Лепелетье?
Иван (смотрит на неё). Лепелетье? Конечно… (Вдруг догадался о чём-то, смеётся.) Ле… Лепелетье? Ну да…[8]
Лещ (сухо). Не понимаю причины смеха!
Надежда. Не плакать же от радости!
Иван (сдерживаясь). Я… я рад, дружище! Всё идет прекрасно, и я — рад!
Лещ. Вам, разумеется, надо быть готовым произвести затрату некоторой суммы… Имейте в виду — при поступлении на службу нужно будет рублей семьсот, лучше — тысячу…
Иван (становясь серьёзным). Ого! Мм… это трудно…
Александр. И двести мне…
Вера (заглядывая в дверь). Надежда, поди сюда…
Надежда. Что тебе нужно?
Вера. Тебя…
Надежда. Ну, подожди… Я занята!
Иван. Надя, пойди поговори с нею о Ковалёве! Девчонка не понимает смысла дела…
Надежда. Иду. Приятно будет кутнуть на её свадьбе!
Лещ (настойчиво). Итак — о деньгах!
Иван (вздыхая). Где их достать?
Александр. Почему не заложить этот дом?
Иван. Но ведь это дом брата!
Лещ. Разве для дяди Якова не существует родственных отношений? Сколько я знаю — он не эгоист, и к тому же дни его жизни, как говорится, сочтены…
Александр. Логично!
Иван. А потом — мы возвратим ему деньги! Ведь я наверняка получаю место?
Лещ. Разумеется. У вас — имя, хорошее прошлое по службе. Все эти… недоразумения ваши — уже заглаживаются… Но, примите во внимание, нужно держаться твёрдо! Времена анархии проходят, правительство чувствует себя в силе восстановить должный порядок — оно требует от своих агентов крепкой руки…
Александр (солидно). Да, наконец они опомнились там, в Петербурге!
Иван. Держаться твёрдо? Это я могу! Но вот что, дорогой мой, — посоветуйте, что мне делать?
Лещ. Достать поскорее денег.
Иван. Гм! Это так, я знаю. А вот ко мне сегодня явится Соколова, мать того…
Лещ (строго). Зачем?
Иван. Она, видите ли, хочет, чтобы я заявил, что ошибся… что я не уверен, кто стрелял…
Александр (усмехаясь). Едва ли это будет остроумно!
Лещ. Что же вы хотите сделать?
Иван. Да я… гм… я не решил ещё! Я вот думаю — удобно ли мне теперь, в виду назначения на службу, путаться с этой историей, а? Исправник — и вдруг… заявляет: я ошибся! Не произвело бы это дурного впечатления?
Лещ (уверенно). Разумеется, произведёт!
Александр. Папа, помни о жандармах!
Лещ. Нет, уж вы сентиментальности бросьте… это ниже действительности. В какое положение вы поставите жандармов? Сообразите-ка!
Иван (колеблется). Н-да… Полковник — прекрасный человек…
Александр. И твой партнёр в винт…
Иван. Но — чёрт их знает — этот ли стрелял?
Лещ. Ведь кто-то стрелял же! А все эти стрелки — друзья между собой. Вообще, я нахожу этот разговор излишним. Главное же, если вы хотите не упустить момент, — достаньте денег. Предупреждаю, что Ковалёв тоже точит зубы на это место.
Иван (сквозь зубы). Ковалёв? Скотина этакая…
Александр. Требуется быть твёрдым, папа!
Иван. Какую сцену закатит мне Софья, если я… Проклятый мальчишка! Уж лучше бы он ранил меня…
Лещ (кивая головой). Лёгкая рана была бы полезна для вас! Это очень подвигает человека вперёд по службе.
Иван (кисло улыбаясь). Если не свалит его в могилу!
Александр (глядя на часы). Однако, папа, ты бы шёл к дяде!
Иван (Лещу). А что, Павел Дмитриевич, вы не поможете мне в этом?
Лещ. Считаю долгом.
Александр. А я жду и верю в успех! (Ходит, насвистывая, потом, задумавшись, стоит у буфета. Входят Надежда и Вера, обнявшись; они сначала не видят его.)
Надежда (уговаривая). Ты просто глупа…
Вера (досадливо). А ты врёшь!
Надежда. Не будь грубой, дура! Я желаю тебе добра…
Вера. Ты говоришь гадости! Ты сама не веришь в это…
Надежда (отталкивая её). Я говорю гадости?
Вера. Я не хочу иметь любовников!
Надежда (презрительно). Скажите, пожалуйста! Вот дрянь!
Вера. Разве ты изменяешь своему мужу?
Александр. А ну-ка, отвечай, Надя?
Вера. Ты знаешь, Надя говорит, что муж — всё равно кто, — он только для того, чтобы иметь любовников!
Надежда. Не верь ей, она ничего не поняла!
Александр. Я ведь слышу: она говорит, точно переводит с французского. Верка, ты должна слушать сестру!..
Вера. Не хочу! (Быстро убегает.)
Надежда. Удивительно своенравная девчонка!
Александр. Славненький чертёнок!
Надежда. Глупа… упряма…
Александр. Принесёт ей Ковалёв коробку конфет, безделушку — и всё пойдёт, как по маслу! Скажи, деньги под залог этого дома даёт твой муж?
Надежда. Не знаю. Мне хотелось бы иметь этот дом; для всей семьи он тесен, но нам было бы удобно. Муж скоро будет врачебным инспектором, и свой дом — это очень хорошо для престижа.
Александр. После смерти дяди всё будет наше.
Надежда. Конечно. Но нас много. Имея закладную, мы с Павлом оставим дом за собой…
Александр. Ловко! Ты умеешь устраиваться.
Надежда. Это всё Павел.
Александр (обнимая её). Не скромничай! Нравишься ты мне!
Надежда. Так нравлюсь, что тебе хочется попросить у меня денег?
Александр (усмехаясь). До того, что я готов взять у тебя все деньги!
Надежда. Это уже почти страсть! Идём ко мне, я хочу показать тебе одну вещь…
Александр (идя за нею). А подарить мне ничего не хочешь?
Надежда. У женщин не просят подарков.
Александр (смеясь). Это предрассудок!
(Уходят. В дверь заглядывает Вера, возбуждённая, машет рукой.)
Вера (шёпотом). Идите скорее!
(Входит Якорев.)
Якорев (недовольный). Что такое?
Вера (тихо). Вас видел кто-нибудь?
Якорев (понижая голос). Прислуга. А что?
Вера (оглядываясь). В этом доме негде спрятаться… Вот глупый дом! Как жаль, что теперь не лето, — вы могли бы выпрыгнуть в окно!
Якорев (изумлён). В окно? Зачем?
Вера. Так нужно. Слушайте, решено выдать меня замуж за Ковалёва…
Якорев (разочарованно). Н-ну? Эх… Поздравляю…
Вера. Вы должны спасти меня!..
Якорев. Спасти? Какое тут спасение!
Вера (быстро, требовательно). Вы — героический характер, вы должны! Я уже составила план… Вы меня спрячете где-нибудь, потом придёте сюда и скажете им горячую речь… скажете, что они не имеют права распоряжаться судьбою девушки и что вы не позволите насиловать её сердца. Вы не любите меня, но готовы отдать жизнь за мою свободу. Вы скажите им всё, что нужно, уж там догадаетесь — что! Они тогда заплачут, а вы будете моим другом на всю жизнь, поняли?
Якорев (улыбаясь). Они меня — в шею!
Вера. Якорев, не притворяйтесь грубым!
Якорев (соображая). Ковалёв без приданого не возьмёт…
Вера. Они дают ему за меня пять тысяч.
Якорев. Пя-ять тысяч? Однако! Верно?
Вера. Это не имеет значения!
Якорев. Пять-то тысяч не имеют значения?
Вера. Какое вам дело до них?
Якорев (соображая). Мне? Д-да… Ковалёв не уступит вас!
Вера. Кому?
Якорев. Никому. Пять тысяч не пустяк!
Вера. Я не понимаю, что вы говорите? Вы согласны с моим планом?
Якорев (думая вслух). Я? Что же… Я ещё молод… ошибусь — успею поправиться…
Вера. Скорее же!
Якорев (решительно). Рискую, Вера Ивановна!
Вера. Я знаю вас лучше, чем вы сами, — видите?
Якорев. Действуем! Что я проиграю? Жутко, а — заманчиво! Вера Ивановна, поцелуйте для храбрости!
Вера. Вот вам моя рука.
Якорев. Рука! Что рука? Вы уж как следует! (Быстро обняв её, целует в губы.)
Вера (вырываясь). Ай… какой вы! От вас пахнет помадой!
Якорев (смеясь). Это не помада, а бриллиантин на усах.
Вера (толкая его к двери). Идите, я провожу вас чёрным ходом, чтобы никто не видел. Вот, если бы лето было, вы бы выпрыгнули из окна в сад…
Якорев (за дверью). Зачем же прыгать, я не понимаю?
(Входит Соколова. Прошла на середину комнаты, остановилась, смотрит вокруг. Вбегает Пётр, смущённо кланяется, хватает стул.)
Пётр. Вы к папе? Пожалуйста, садитесь… я позову его!
(Бежит. Соколова не садится, ходит. Из комнаты Якова появляются Иван и Александр, позднее Пётр.)
Иван (старается держаться внушительно, руку подать не решился). Моё почтение, сударыня! Дети мои… Александр, Пётр… Вы… э… ничего не имеете против их присутствия?
Соколова. Это вам надо решить.
Иван (не сразу). Пётр, уйди, да… Очень нервный мальчик, сударыня, впечатлительная натура… что-с?
(Пётр быстро уходит. Соколова молча смотрит на Ивана.)
Пётр (за дверями кричит). Мама, мама, иди сюда…
Иван (тихо, не сдержав досады). А… мальчишка! Шумит! Саша, скажи ему — не надо… (Откашливаясь.) Мне известны, сударыня, мотивы вашего визита… Моя жена сообщила мне вашу просьбу…
Соколова (спокойно, холодно). Я не прошу, а предлагаю вам исправить вашу ошибку…
Иван (озадачен её тоном). Да-с… конечно! То есть… Ну, да это всё равно! Но — почему ошибка? Странно! Чем вы докажете, что я ошибаюсь?
Соколова. Я не буду доказывать.
Иван. Вы и не можете!
Соколова (строго). Значит, вы утверждаете, что именно мой сын стрелял?
Иван (волнуясь). У него заметная фигура…
Соколова. Вы видели его однажды только — это было на другой день после покушения, у жандармов. Вы отрицаете это?
Иван (с пафосом). Сударыня! Не оскорбляйте старика, подозревая его…
Соколова. Я спрашиваю: вы утверждаете, что стрелял тот юноша, которого вам показали жандармы?
Иван (бодрясь). Уверен ли? Но если я узнал его…
Соколова. У вас нет мужества сознаться в своей ошибке?
Иван (возбуждая себя, кричит). Вы не имеете права говорить со мной в этом тоне, милостивая государыня. Ваш сын революционер, у него нашли…
Соколова. Вы не отвечаете на вопрос — мой сын стрелял или нет?
Иван (продолжая кричать). Оставьте меня в покое! Мне дела нет до вашего сына, я тоже имею детей!.. Я повторяю: ваш сын — революционер!
Соколова (идя). Это не оправдывает вас.
Иван (следуя за нею). Позвольте! Что вы хотите делать? Что вы сказали?
Соколова (за дверью). Я сказала: это не оправдывает вас!
Иван (остановясь, негромко). Перед кем? (Стоит, дёргает себя за усы, тупо глядя в дверь. Входит Софья, за нею Яков, его ведёт под руку Пётр; потом вбегает Вера и являются на шум Александр с Надеждой.)
Софья. Она уже ушла?
Иван (устало). Это какой-то дьявол! Она меня замучила!
Софья. Ты отказал ей?
Иван (мягко). Послушай, Соня…
Софья (сильно). Ты обещал признать свою ошибку, ты обещал мне это, Иван!
Иван (успокаиваясь). Да… подожди! Я не могу теперь… моё положение изменилось…
Софья (в ужасе). Это принесёт нам несчастье! Это принесёт горе нам!..
Пётр (поражённый). Папа, что ты говоришь? Папа, разве можно так!
Иван. Пошёл прочь! Яков, ты спокойный и разумный человек…
Вера. Петька, успокойся…
Иван (брату). Помоги мне успокоить её, объяснить ей…
Яков (слабым голосом). Иван, нужно воротить женщину!
Софья. Петя, иди! Беги — зови её…
Иван (с отчаянием). Что вы делаете? Вы губите меня!
Яков. Нет… мы… ты подумай…
Софья. Ради детей, Иван, ради твоей старости!.. Бога ради! Нужно сознаться — иначе это погубит нас…
Иван (мечется). Я окончательно разбит, меня замучили! Надежда, что мне делать? Саша, говори! Скажи им…
Надежда (берёт отца за руку). Спокойнее, папа!
(С другой стороны к нему подходит Вера, она ничего не понимает, смотрит на всех поочерёдно испуганными глазами, вертится.)
Александр. Послушайте, мама…
Яков. Иван, тут не о чем говорить…
Александр. Вы не знаете положения дела…
Надежда (Александру). Короче говори, а то она придёт, эта…
Софья (с тоской). Надя…
Александр. Отцу обещано место исправника; если он заявит, что ошибся с этим выстрелом, место может ускользнуть от него. Нужно избежать дурного впечатления и потому…
Яков (брезгливо). Довольно! Ты говоришь скверно…
Александр (обиженно). Тише, дядя, тише…
Надежда (солидно). Он говорит в интересах семьи!
Вера (растерянно). Мама, кто придёт? Кого ждут?
Софья. Молчи…
Иван. Саша, но если я не удовлетворю эту даму, Яков тогда откажет…
Александр (смущённо). Эх… я позабыл об этом! Вот чертовщина!
Надежда (горячо). Я дам денег! Муж даст! (Отцу.) Вы не смеете рисковать, вы не должны — у вас есть обязанности…
Александр. Браво, Надя!
Пётр (вбегая). Она уже уехала, я не догнал…
Иван (облегчённо). Ну, слава богу!
(Яков, опустив голову, сидит на стуле, около него убитая страхом Софья; рядом с нею Пётр, задыхающийся; в углу Любовь, спокойной зрительницей. У стола Александр и Надежда. Иван сел. Вера, стоя сзади, ласково гладит его плечо и смотрит на всех круглыми глазами.)
Надежда (негромко и недовольно). Я, кажется, поторопилась выскочить…
Иван (устало). Вера, дай мне вина. Спасибо, Надя! Вот у меня даже ноги дрожат… Но теперь — кончено…
Софья (бормочет). Не кончено, нет!
Иван (раздражаясь). Ну, ты — молчи! Ты меня всадила бы в историю, как я вижу…
Надежда (упрекая). Да, мама! Вы ужасно… непрактичны, ужасно!
(Федосья вошла, остановилась у буфета и, качая головой, что-то бормочет.)
Софья. Яков, что же это?
Иван. Ну, будет! Я весь дрожу!
Любовь (Якову). Уйдём отсюда!
Яков (напрягая силы). Мне стыдно назвать тебя братом, Иван. Мне страшно за твою судьбу, за детей… я боюсь, что они назовут тебя…
Надежда (громко). Вы не уполномочены говорить от нашего имени!
Иван (встаёт). Что ты, брат? Разве я поступил так плохо? Что ты? Ты ошибаешься!
Любовь (Якову). Иди! Нет слов, которые разбудили бы совесть этих людей, их мёртвую совесть…
Александр (гримасничая).
А Кассандра, обняв Александра,
Под чинарой сосёт пеперменты…
(Пётр протянул руки к отцу, желая что-то сказать, и тихо опускается на пол в обмороке.)
Иван (тревожно). Что с тобой? Что с ним?
Любовь (спокойно). Вы убьёте и этого мальчика…
Софья (в страхе). Да! Иван, да! И его — тоже…
Надежда (отцу). Это простой обморок, папа! Он бегал, ему нельзя бегать. Уйдите отсюда, вам нужно успокоиться!
Александр (берёт его под руку). Идём, отдохни!
Федосья. Вот — задавили ребёнка…
Иван. Подожди… Что он?
Яков. Уйди… прошу тебя!
Иван. Конечно — дом твой, и ты имеешь право гнать меня… Но дети мои, я тоже имею право…
Надежда. Ах, да иди же!
Александр. Ну, нервы же у всех здесь!
Федосья. Экая склока… экие несуразные…
(Иван, Надежда и Александр уходят.)
Иван (уходя). Бедный мальчик… Его гоняют за какими-то там…
Яков. Вот, Соня, видишь? Ребёнок и подлец…
Софья (поднимая Петра). Не говорите ничего, ради бога! Помоги мне, Люба… Вера, помоги же…
Федосья. На-ко вот… берегла всех пуще глаза…
Любовь. Таких детей надо держать в больницах, а подлецов в тюрьмах…
Вера (кричит). Не смей так говорить о папе! Он не ребёнок и не подлец! А вот ты — злая кошка!
Яков. Вера, голубушка моя…
Вера (горячо). Ты, дядя, тоже злой! Ты всю жизнь ничего не делал, только деньги проживал, а папа — он командовал людьми, и это очень трудно и опасно: вот, в него даже стреляли за это! Я знаю — вы говорите о нём дурно, — что он развратник и пьяница и всё, но вы его не любите, и это неправда, неправда! Развратники и пьяницы не могут управлять людьми, не могут, а папа — мог! Он управлял и ещё будет, — значит, он умный и хороший человек! Никто не позволил бы управлять собою дурному человеку…
Федосья (смеясь). И эта кукует — глядите-ка!
Пётр (поднимаясь на ноги). Вера, наш отец — дурной человек…
Вера (с большой силой). Ты — не понимаешь! Он — герой! Он рисковал жизнью, исполняя свой долг! А вы… что вы делаете? Какой долг исполняете? Вы все живёте неизвестно зачем и завидуете отцу, потому что он имеет власть над людьми, а вы ничего не имеете, ничего…
Федосья. Детки мои, детки!.. Охо-хо…
Занавес