БОЛЬШОЙ РАЗГОВОР
Толя неожиданно для себя оказался в партийном комитете завода. Дело шло к вечеру, в большой приёмной парторга было пусто, лишь в углу за машинкой сидела девушка в бледнорозовой шёлковой кофточке. Она торопливо печатала, то и дело наклоняясь к машинке и лежавшей рядом исписанной бумажке. Взглянув на вошедшего Самойлова, она почему-то усмехнулась. Сцепщик не обратил на это внимания, уселся на диван, усадил с собой рядом Толю и сказал:
— Шурочка, доложите парторгу: явился сцепщик Самойлов и с ним — находка. Немедленно!
— Так спешно? Хорошо, доложу… Ты — Самойлов, это я знаю. А он — находка? — Шура кивнула на Толю и засмеялась.
— Самая настоящая находка.
— Странно, что все твои находки — дети. Ты определённо неравнодушен к детям, Ваня!
— Неравнодушен, — признался Самойлов и добавил, пристально посмотрев на Шуру, — неравнодушен, и не только к детям…
— Вот как! К кому же ещё? — Шура слегка смутилась.
— Тайна…
Разговаривали они насмешливо, но в тоне чувствовалось что-то неуловимо-ласковое.
Покрасневшая Шура ушла в кабинет и тут же вернулась:
— Сцепщик Самойлов и его находка, входите! — Мимоходом она ласково шлёпнула Толю по спине. — Крепыш какой! У, медвежонок!
Степан Ильич стоял у карты и, сверяясь с газетой, водил указкой по корейскому полуострову. Парторг готовился к докладу о международном положении, а война в Корее интересовала всех.
Из окна на карту упал золотистый зайчик, стремительно пробежал по материкам, морям и океанам, скользнул на плечо Степана Ильича и снова исчез за окном. Это был отблеск ветровых стёкол какой-то автомашины, делавшей разворот на улице.
— Что случилось, товарищ Самойлов? — оглянулся Степан Ильич.
— Необыкновенные происшествия, Степан Ильич, здравствуйте! — Самойлов остановился перед парторгом и показал на Толю. — Вот он, привёл, — третий за сутки моего дежурства. Двух я выпроводил с завода, а этого сюда доставил — вещественное доказательство угрожающего положения. Лезут к нам мальчишки, как мухи на мёд.
— Массовое нашествие ребятишек на завод? — усмехнулся Степан Ильич.
— Точно, Степан Ильич, почти массовое! Первый приехал на завод зайцем, в коробке с коксом, вымазался — смотреть страшно! Второй перемахнул через забор, но не сумел приземлиться, повис штанами на гвозде. Висит, молчит, сопит… Пришлось снять, что поделаешь! А этот проник неизвестными путями — обнаружил на шихтовом дворе.
— Этот по нашему разрешению прошёл. Мы с ним старые приятели. Здравствуй, Анатолий! Присаживайся, отдохни!
Толя с любопытством прислушивался. Получалось довольно интересно: оказывается, не только он с Павликом стремился посмотреть завод, ещё есть мальчики, которые пробирались сюда, чтобы разузнать, как делаются грузовики. Кто эти ребята? Тоже собираются строить машину или просто так интересуются? Из какой они школы? Вот бы встретиться с ними…
Толя сел в кресло, переводя глаза со сцепщика на Степана Ильича и обратно.
— Всё равно не могу смотреть безразлично, как ребята бродят среди опасности и риска! — говорил Самойлов. — Вдруг несчастный случай? Занять надо их, дело им в руки дать, вот как я думаю!
— Твоя правда, Самойлов. Занять ребят надо. Только вот вопрос — чем и как?
— Придумайте что-нибудь, Семён Ильич! — сказал Самойлов и добавил: — Ведь так и до беды недалеко… Ну, я пошёл, до свидания!
Он направился к двери, но Степан Ильич его задержал:
— Послушай, Иван! Что ж ты ни слова не сказал о том, как идёт учёба?
— Спешу, Степан Ильич! Сейчас наша «щука» со станции вернётся, надо встретить…
— Ну, всё-таки… Какие отметки? Шуру не догнал ещё?
— Шуру? — Самойлов встрепенулся. Шура училась в том же заочном железнодорожном техникуме, в прошлую зачётную сессию получила отметки лучшие, чем он, и над ним не уставали подшучивать. — Догоню Шуру, будьте спокойны! Рассержусь и догоню!
— То-то! Неловко получается — такой бедовый парень и отстал от девушки.
— Ничего, ничего! Цыплят по осени считают.
Сцепщик ушёл, и Толя остался вдвоём со Степаном Ильичом. Несколько минут они молчали. Через неплотно прикрытую дверь было слышно, как в приёмной что-то рассказывает Самойлов и заливисто смеётся Шура.
Толя осмотрелся.
Вдруг Толя насторожился: у одной из стен он увидел что-то странное — половину мотора. Да, настоящего мотора! Он стоял в углу кабинета, был выкрашен в такой же светлосерый, серебристый цвет, как тот стотысячный двигатель, который они с Павликом видели в моторном корпусе. И всё-таки это была только половина мотора: казалось, какой-то богатырь взял да и отрезал от мотора одну часть, чтобы увидеть, что делается внутри.
«Здорово сделано!» — восхитился Толя и оглянулся на парторга:
— Мне бы посмотреть! Можно, а?
— Смотри, пожалуйста…
Степан Ильич задумчиво наблюдал за мальчиком, засуетившимся у разреза. Толя заходил посмотреть на мотор то справа, то слева, присаживался на корточки, чтобы удобней было заглянуть в какую-нибудь щель, сначала нерешительно и робко, потом смелей и крепче начал щупать его части, шепча названия автомобильных деталей.
— Однако ты солидно разбираешься! — прислушавшись, сказал Степан Ильич.
— Я на такие дела толковый, это мне ещё папа сказал.
Сложив руки за спиной, Степан Ильич подошёл к мальчику, спросил:
— Скажи-ка, Анатолий! Ты на технической станции бываешь?
Толя насупился. Как только начнёшь хорошим делом интересоваться, так сразу и спрашивают, почему в техническую станцию не ходишь… А зачем ходить? Эх, знали бы они, какая там скука!
— Ходил раньше… — пробормотал он.
— А теперь?
— Не хожу. Делать там нечего.
— Ну, что ты! Разве там нет кружков?
— Как не быть, есть… Только неинтересные они какие-то…
— Ты в какой ходил?
— В модельный. Модель одну склеил, а запустить не дали.
— Почему?
— Под потолок повесили. Говорят, чтобы всем работу станции было видно. А мне неинтересно на неё любоваться, мне запустить её охота. А она висит. Мухи на ней катаются.
— А ещё какие кружки есть?
— Есть ещё вышивальный, резьбы по дереву. Только это не наши кружки, а девчачьи.
— А других кружков нет?
— Нет, Объявления есть, а кружков нет.
— Какие объявления?
— Чтобы ребята в кружки записывались. Радио и фото.
— Ну, и что же? Кружки по-моему, подходящие.
— Подходящие. Только записываться никто не хочет.
— Почему?
— А зачем записываться? Снимать, чего захочешь, не дадут. Директорше всё в альбом надо, чтобы работу видно было, а мне другое поснимать хочется. Приёмник сделаешь, а слушать из него не придётся: на выставку поставят. Директорша на станции хитрая, ей всё надо на выставку да в альбом, чтобы работы было видно, а нам это неинтересно…
— Да, действительно. Техническая станция тебя не устраивает?
— Не устраивает, — согласился Толя. Он доверчиво стал рассказывать Степану Ильичу: — Я папку упросил, чтобы мне бензиновый моторчик привёз для модели. Вот тогда бы я модель построил! Настоящую! — Толя губами изобразил, как бы модель поднялась в воздух: — Жжжж-ззууииик! Только не нашёл папа моторчика в Челябинске, они в Москве продаются…
— А разве на станции нет моторчика?
— Есть. Только его на модель не дают. Директорша, Екатерина Павловна, боится, что запустят самолётик, а он улетит и не найдёшь. Это правильно, модель с моторчиком далеко может улететь. Ну, мы ей говорим: постовых везде понаставим, чтобы караулили… Всё равно не дала: прозевают ваши постовые, говорит…
— Что же делать, Толя? Где выход?
Толя задумался. Он понимал, что серьёзный человек задал ему серьёзный вопрос и отвечать надо, хорошенько подумав.
— А вы нас почаще на завод пускайте, вот и будет выход. Степан Ильич отрицательно покачал головой:
— Нельзя этого делать! Опасно! Да и что толку? Посмотрите раз, два, а дальше? Работать всё равно не сможете.
— А вы нам и поработать дайте, — предложил Толя.
— Нет, Толя, твоё предложение не годится…
Толя притих. Степан Ильич молча прохаживался по кабинету.
— Как досадно, Анатолий! — сказал он наконец. — Государство наше огромные средства затратило, чтобы была у вас, ребят, техническая станция, чтобы было вам где техникой заняться, чтобы росли вы образованными, знающими, умными людьми. И вот — тебя станция не устраивает, ты туда не ходишь. Жалко, Анатолий!
— Я понимаю, Степан Ильич! — Толя заговорил быстро, горячо и сбивчиво. — Я всё понял, Степан Ильич! Мы будем ходить…. Сам буду и ребятам скажу… Павлика позову… Я понял, Степан Ильич, вы не думайте…
Степан Ильич подошёл к мальчику, заглянул ему в глаза, взял за плечи, усадил в большое кожаное кресло перед письменным столом, сам сел в такое же напротив Толи и сказал:
— А как ты думаешь, Анатолий, если бы вам дали… — Он помолчал. — Нет, не машину, с машиной вам возиться ещё рано, а вот мотоцикл… Как думаешь, это бы устроило вас?
— И ездить мы бы стали? — быстро спросил Толя.
— Ездить? Что же, научились бы и ездили… В завкоме есть мотоцикл. Правда, старенький, но его можно отремонтировать…
— Какой марки?
— Не знаю. Кажется, ижевский или ишимский…
— С прицепом? Если с прицепом, тогда ишимский, это я точно знаю.
— Кажется, с прицепом, а вообще — не знаю.
— Эх! С прицепом было бы лучше, на нём вчетвером можно ехать — двое на сёдлах, двое в кабине. Как вы думаете — увезёт? — сказал Толя.
— Похоже, что ты не возражаешь повозиться с мотоциклом?
— Нет. Мы и сами подумали, когда завод посмотрели: машину нам не построить, силы не хватит. А мотоцикл наладить вполне можем, только бы показал кто-нибудь. И нисколько хуже машины не будет. Он даже быстрее машины ходит. Вон они как по шоссе шныряют…
Степан Ильич взялся за телефон, и Толе оставалось лишь удивляться, как быстро всё стало делаться.
Выяснилось, что в завкоме, действительно, имеется мотоцикл, да ещё и с прицепом, чем Толя был очень обрадован. Ремонт нужен не такой уж большой: сменить кольца на поршнях и перебрать аккумулятор.
— Что же, он нам не нужен, зря на балансе висит, — слышал Толя басовитый голос председателя завкома, раздававшийся из телефонной трубки. — Если в надёжные руки — можем передать…
— В надёжные, в надёжные! Вы так и скажите: в надёжные, — поучал Степана Ильича расходившийся Толя. — Мы на ночь к нему постовых будем ставить. Чужой никто и не дотронется, только свои…
— Тут мне один товарищ подсказывает: руки вполне надёжные. Сомневаюсь только, умелые ли? — косясь на Толю, говорил Степан Ильич.
Толя завертелся в кресле, замахал: что он говорит! Так всё дело испортить можно!
— А кто он такой, этот товарищ? — басила трубка.
— Как тебе сказать:.. Ростом он маловат, а так вообще старательный; должно быть, мальчишка. Технику любит, вот что главное!
— Как, мальчишка? Шутишь, Степан Ильич! Мальчишке — не отдам!..
Толя замер: вот так он и думал — дело испортилось!
— Конечно, мальчишкам мотоцикл давать нельзя, — спокойно согласился Степан Ильич. — Я его прошу для технической станции. Там будет кружок, руководитель и полная безопасность…
— Это — другое дело. Присылай людей, передадим машину… Потом они вызвали секретаря комитета комсомола Костю Богачёва.
— Я в твои дела вмешался, Костя! — сказал Степан Ильич. — В детской технической станции организуется кружок юных автомобилистов, надо ему помочь…
Было слышно, как Костя смущённо кашлянул в трубку:
— Давно собираюсь посмотреть, что делается на технической станции, Степан Ильич, да всё руки не доходят…
— Надо, чтобы дошли, Костя. Ты только представь, что обнаружилось: на технической станции автомобильного завода нет кружка юных автомобилистов… Железнодорожники имеют свои детские железные дороги, а мы отстали, позорно отстали…
— Обязательно побываю, Степан Ильич, обязательно!
— Побывай, побывай!.. И найди хорошего комсомольца-мотоциклиста, чтобы руководил кружком! — Степан Ильич положил трубку. — Ну, два дела мы с тобой сделали. Теперь ещё одно — техническая, станция. Ты мне столько наговорил о директорше, что не знаю, как с ней и полажу. Как её зовут? Екатерина Павловна? Хорошо!
Екатерина Павловна долго мялась, отказываясь браться за организацию кружка автомобилистов.
— Нет-нет, что вы! — слышал Толя голос из трубки. — Дать ребятам мотоцикл невозможно. Они такие отчаянные… Что-нибудь случится, и мне придётся отвечать. Нет-нет, избавьте, это очень опасно!
— Опасней, когда ребята лезут через забор и шатаются по заводу.
— А уж это меня не касается. Могу только посоветовать — не пускайте!
Они заговорили оба разом, и Толя перестал разбирать, что произносила телефонная трубка. Наконец, Степан Ильич положил трубку на рычаги:
— Просит письменного указания. Что же, позвоню в облоно.
Он торопливо написал что-то в большом блокноте, вырвал страничку и нажал кнопку звонка. В кабинет вошла Шура.
— Перепечатайте, Шура! Потом вручите этому товарищу! — он кивнул на Толю.
— Хорошо, Степан Ильич! Мне кажется, что товарищ немного голоден. Самойлов рассказывал, что он с самого утра бродит по заводу. Вот, покушай, мальчик.
Она подала Толе булку, намазанную маслом.
— Умно придумано, Шура! Как же это я сам не догадался? — удивился Степан Ильич.
В тот момент, когда Толя впился зубами в свежую, пахучую булку, зазвонил телефон. Это Павлик искал своего пропавшего приятеля…