АВТОМОБИЛЬНЫЙ КРУЖОК
Екатерина Павловна неторопливо надела очки, длинными канцелярскими ножницами аккуратно надрезала край пакета, вынула письмо у. начала его читать. Павлик и Толя стояли перед столом, вытянувшись в струнку, и смотрели на неё глазами, полными волнения и напряжённого ожидания. В кабинете было тихо: мирно тикали часы, ветер колыхал холщовую шторку на раскрытом окне. Из коридора доносилось негромкое пение, девочки из вышивального кружка что-то вполголоса пели.
Ребята немного знали Екатерину Павловну: года два тому назад она преподавала в школе, где учились оба мальчика, потом ушла на пенсию, и ей поручили заведовать детской технической станцией. Говорили, что она сама попросила такую работу: привыкла всё время быть с детьми, скучала без них, она любила всех детей, но отдавала предпочтение девочкам за более спокойный и ровный характер.
Девочки любили её и охотно посещали станцию. Им нравилось копошиться около этой величаво-дородной и уравновешенной женщины, с седыми волосами, стянутыми в большой узел на затылке, в неизменном чёрном кружевном полушалке на плечах. Хорошо работали кружки вышивальщиц, художников, натуралистов-цветоводов — хирели и разваливались кружки по фото, радио, авиамоделизму.
Прочитав письмо парткома ещё раз, Екатерина Павловна поверх очков по порядку осмотрела ребят:
— Хороши, нечего сказать! Почему вы обратились к Степану Ильичу, а не прямо ко мне?
— Мы не обращались, он сам к нам обратился! — порывисто сказал Толя и тут же почувствовал лёгкий толчок в бок. Толчок исходил от Павлика и означал: не торопись, иначе испортишь всё дело! Толя недовольно оглянулся: чего толкается, он ведь дело сказал.
— Всё равно! — Сняв очки, Екатерина Павловна протёрла их платком. — Вам надо было прийти ко мне…
Павлик переступил с ноги на ногу и ответил, гляди прямо в глаза Екатерине Павловне:
— Я к вам приходил, Екатерина Павловна. Помните, ещё зимой? Вы сказали, что…
— Не помню, — прервала его Екатерина Павловна, — может быть, я приходил, я не помню…
— Вы ещё сказали, что у вас не гараж, а техническая станция…
— Понимаете ли вы, как опасно иметь дело с машинами? — вторично прервала она Павлика.
— Ничего не опасно. У нас будет руководитель, он нам всё объяснит, — хмуро проговорил Толя и тут же оглянулся на Павлика, чтобы узнать, правильно ли он возразил.
Но Павлик и сам растерялся: его так упорно прерывали, что он не знал, что и делать.
— И потом это такое трудное дело — машины, — продолжала Екатерина Павловна. — Техника, она же очень сложная, ребята, вам она ещё не по силам, поймите!
— Мы понимаем, Екатерина Павловна! — начал было говорить Павлик, но Толя стремительно выпалил: — Мы не бестолковые какие-нибудь, разберёмся. А если вы не хотите нашего кружка организовать, так ещё к Степану Ильичу сходим…
Екатерина Павловна поморщилась, потом морщинки распустились, а одна между бровями так и осталась, не хотела разглаживаться. «Рассердилась!» — подумал Павлик. Но Екатерина Павловна ничем не выдала своего недовольства, только покачала головой:
— Ох, ребятки, ребятки! Значит, решили окончательно и бесповоротно?
— Окончательно! — в два голоса ответили ребята.
— Хорошо! — Екатерина Павловна ещё раз просмотрела письмо парткома, положила его в папку, захлопнула её и сказала: — Хорошо! Я запишу вас. Когда наберётся человек двадцать — начнёте заниматься..
— А сейчас? — всколыхнулся Павлик.
— Что сейчас?
— А мотоцикл? Пропадать ему? — заговорил Толя, и руки его торопливо расстегнули воротничок, словно ему стало нестерпимо душно.
— Что мотоцикл? Он нам пока не нужен. Когда соберётся кружок, будет руководитель, — тогда и получим мотоцикл. Ведь за него кто-то отвечать должен, не вы же? Ступайте!
Тяжело опираясь руками на край стола, Екатерина Павловна грузно поднялась из кресла. Разговор окончен. Ребята вышли на крыльцо, уселись на мраморные, в мелких крапинках, ступени и переглянулись.
— А ты говорил — получится! Вот тебе и получилось! — сказал Павлик. — Собирались сегодня мотоцикл разбирать! Эх!
— Ни за что не хочет нам помочь! — развёл руками Толя.
— Обиделась, зачем к Степану Ильичу обратились…
— И не обращались мы совсем, зачем выдумывает? Вот сходим к нему, пусть он ей покажет…
— Ничего не покажет — она ведь нам не отказала. Он тоже скажет: разве из двух человек кружок бывает? А где теперь ребят возьмёшь? Каникулы! Всё трудности и трудности! — вздохнул Павлик. — Когда они кончатся, интересно знать?
Получался самый настоящий тупик: всё это время они что-то делали, придумывали, суетились, хлопотали, смотрели, переживали, а теперь всё закончилось. Оставалось только терпеливо ждать: когда соберётся кружок, придёт руководитель, получат мотоцикл, пока его отремонтируют. А тем временем наступит зима, надо будет ходить в школу, на мотоцикле по снегу не поедешь…
Ребята, уставшие от неудач, вяло посматривали по сторонам, даже и не ожидая увидеть что-нибудь интересное. Но интересное появилось перед ними само в образе черноволосого паренька, лет двадцати, медленно катившего по улице на мотоцикле «Москва» и внимательно посматривавшего на номера домов.
Он поровнялся с ребятами, прочёл вывеску технической станции. Потянул мотоцикл за рога, поставил на ножки и выключил зажигание. Помахивая ключиком, он посмотрел внимательно на ребят и нахмурился, заметив, какие заинтересованные взгляды они бросают на машину.
— Ничего не трогать! Понятно? Я сейчас вернусь! — строго сказал он им и взбежал на крыльцо.
— Не тронем! — прокричали ему вслед Павлик и Толя и присели на корточки, чтобы как следует осмотреть машину, от которой несло жаром, запахом горелого бензина и горячего масла.
— Знаешь что, Толька? — сказал Павлик, когда осмотр в основном был закончен. — Мне кажется, что этот товарищ… — он кивнул в ту сторону, куда ушёл водитель мотоцикла.
— Что? — спросил Толя.
Рука его как-то невольно, сама собой, потянулась к красиво изогнутой никелированной выхлопной трубе, чтобы её погладить. И в ту же секунду Толя подпрыгнул и заскакал на одной ноге, изо всех сил дуя на обожжённый палец: труба оказалась раскалённой.
— Ну, вот! — укоризненно заметил Павлик. — Говорили тебе — не трогай, а ты сунулся! Будешь знать, как хвататься!
— Кто ж её знал, что она такая горячая! — сконфуженно ответил Толя и засунул палец в рот. Хорошенько обсосав, он показал его Павлику: — А здорово прихватило! Смотри, какой пузырь надулся!
Они осмотрели бледно-розовый пузырь, потом Толя напомнил:
— Ты что-то хотел сказать?
— Да, я и забыл из-за твоего пальца… Мне почему-то кажется, что вот он и есть наш руководитель.
Толя посмотрел на мотоцикл, на Павлика, на подъезд, метнулся к крыльцу и исчез за дверью.
Вернулся он минут через пятнадцать вдвоём с водителем мотоцикла. У машины сидело на корточках уже четверо мальчишек, о чём-то разговаривая. Они, как по команде, выпрямились и уставились на хозяина машины.
Толя, деловито кивнул на Павлика:
— Вот он и есть второй, который хочет в кружок…
— Ага! Отлично! Значит, нас уже трое…
— А меня примете? — беспокойно переминаясь, сказал долговязый мальчик в лыжных штанах, без рубашки. Туловище так загорело, что казалось почти чёрным, а волосы, наоборот, выцвели и золотились. Мальчик кивнул на Павлика: — Вот он говорит — можно, а я себе думаю: дай-ка я у вас спрошу, поточнее будет…
— Это — Гриша Тихонов, из нашего класса… — доложил Павлик.
— Что ж, можно принять. Машинами интересуешься? — спросил мотоциклист.
— А то как же? Третьего дня ходил завод смотреть, да на паровозников нарвался — выгнали..
— Это не ты штанами за забор зацепился? — вспомнил Толя рассказ сцепщика Самойлова и засмеялся.
— Вот ещё глупости! И через забор не лазил — по железной дороге приехал… — Толя продолжал смеяться, и Гриша сердито сказал: — Чего смеёшься? Моими штанами, если хочешь знать, не зацепишься: они на резинке, живо соскочат. — Он показал, как легко и быстро, в случае необходимости, можно избавиться от штанов. — Нарочно придумал: когда купаешься, очень даже хорошо: зацепил пальчиком и готово.
— Скажите пожалуйста, а вы машину водить нас научите? — вежливо спросил чистенький мальчик в брюках гольф и белой сорочке. Он шёл в библиотеку, о чём свидетельствовала зажатая подмышкой книга. и остановился посмотреть на мотоцикл.
— Вот именно, практически: как газ давать, как скорость включать и всё такое… Покажете, а? — встрепенулся Гриша Тихонов и от возбуждения подтянул свои штаны чуть не до шеи.
Все собравшиеся вокруг мотоцикла ребята замерли, ожидая ответа.
— Само собой! — сказал мотоциклист и даже плечами пожал. — Кому нужен такой кружок, если в нём нельзя научиться водить машину? Даже не представляю…
Мальчики согласно закивали головами: верно, верно, никакого интереса нет заниматься впустую…
Мотоциклист уселся на широкие прохладные ступени крыльца, с греском расстегнул застёжку-молнию на комбинезоне, вытащил блокнот и записал всех ребят. Набралось пять человек, шестой — чистенький мальчик — побежал домой советоваться.
— Вот и начало положено! — сказал мотоциклист.
Он расположился поудобнее и, подперев коленкой блокнот, начал читать ребятам учебный план. Ребята с уважением смотрели на него: вот этот берётся за дело прямо с ходу…
Присланный комитетом комсомола руководитель кружка юных автомобилистов Юрий Николаевич Сомов работал первый год технологом на главном конвейере. Ему было двадцать лет, он закончил автомеханический техникум и страстно увлекался машинами. Из первых получек, он собрал деньги на покупку мотоцикла «Москва», которому и отдавал свой досуг. Не было для Сомова большего удовольствия, чем повозиться с машиной и потом на предельной скорости попробовать её ход за городом на автомагистрали.
Однако недавно Юрий почувствовал, что интерес у него к своему мотоциклу понизился: машина оказалась тихоходной, ездить на ней было скучно. «Потерпел бы месяц-два, купил бы „ИЖа“ — вот этот даёт скорость!» — думал он с досадой.
В это время комитет комсомола ему предложил руководить кружком юных автомобилистов на детской технической станции.
— Сначала отремонтируйте завкомовский мотоцикл, поездите на нём, а потом мы подумаем. Может быть, раздобудем старенькую легковушку. Есть у меня на примете…. — говорил Сомову секретарь комитета-комсомола Костя Богачёв.
— Какой марки мотоцикл? Двухтактный? — спросил Юрий.
— Двухцилиндровый, четырёхтактный…
— Четырёхтактный… — задумчиво повторил Юрий.
«Мощная машина, почище „ИЖа“ будет, сил двадцать наверняка. Как раз то, что нужно! Счастье само в руки идёт», — подумал он и поспешил согласиться.
На этот вечер у Юрия была намечена интересная поездка в глубь гор, к маленькому озерку Чертаныш. Однако, выйдя из комитета комсомола, он задумался.
Чистенькая зелёная «Москва» с высоко поднятым задним колесом стояла под крыльцом у стены. На этот раз Юрий взглянул на неё уже без прежнего удовольствия. Новая машина, которую предстояло взять к свои руки, отремонтировать и попробовать в езде, казалась ему более интересной, волновала, влекла к себе.
«Надо посмотреть, как там и что…» — сказал он себе, завёл мотоцикл и, вместо Чертаныша, отправился отыскивать детскую техническую станцию. И тут же взялся за организацию кружка.