Шпрынке спать не хотелось. Но не спалось и другим, только кто-то один у стенки храпит. По тесноте, по зевкам Шпрынка разобрал, что на полатях не спят и отец его, и Лука и Мордан. Все пробудились привычно в тот час, когда по казармам проходили с колотушкой сторожа. Сладко зевая, Анисимыч вслух сказал:
— А губернатор-то долго-о-о будет спать…
— Его бы, дяденька, колотушкой! — посоветовал Мордан…
— А, повеселел, парень? Ну что, как? Болит? Али опять в драку?
Снизу из-под полога послышалось поскрипывание досок, где в одиночестве на одной кровати спала Дарья, а на другой Марья.
— Не наговорились, милая, мужики-то. Всю ноченьку разговор.
— А говорят еще, что бабы болтать любят.
Шпрынка прошептал Анисимычу:
— У нас из-за тебя разнобой выходит. То все начитывал — бей, да грабь, «Стенька Разин», «Чуркин», да «Пугачев» — а до дела дошло: стоп, машина. Я-то ничего. А мои, кой-кто, малость сдрефили. Мордан-то от чего стонает, да мучится — ты думаешь, ему больно — нет: это его совесть мучает, — он, когда Шорина разбивали, там одну штучку стяпал. Вот бес!
— Какую штучку?
— Циркуль — кружки делать. Он этим циркулем-то уколол кого-то в училище — ну, тут его и принялись крыть — думали, кинжал. Что с циркулем теперь делать? Мордан, ты спишь?
— Нет. Я слышу.
— Дай-ко сюда циркуль.
Мордан пошарил у себя в изголовьи и подал Шпрынке через спину Анисимыча циркуль.
Шпрынка тихонько кольнул Анисимыча в грудь через рубаху ножками циркуля. Анисимыч вздрогнул. Шпрынка фыркнул.
— Дай-ко сюда! — Анисимыч поймал Шпрынку за руку и отнял циркуль, повернулся на другой бок лицом к Мордану и спросил:
— Парень, не спишь? Хочешь Луку спросим — он, може, с тебя грех сымет?
— Да.
— Лука? Не спишь.
— Нет.
— Рассуди нам маленькое дельце. Вот, парнишка соблазнился — да взял у мастера Шорина штучку, циркуль. Видишь ты, у парнишки-то дар есть к художеству — ну, ему и понадобилось, а теперь мается…
— Чего же мается он? — после недолгого молчания спросил Лука.
— Ну, говори!
Мордан молчит. Шпрынка перекатился к нему под бок через Анисимыча и спрашивает шопотом Мордана:
— Чего молчишь? Говори, а то я скажу.
Мордан вздохнул. Шпрынка заговорил за него:
— Да, ведь, как же теперь. Губернатор-то приехал — всех, кто разбой делал, да грабил, в тюрьму — вот он и мается. Кому охота чижей кормить!
Шпрынка замолчал и ждал, что скажет Лука, но Лука молчал.
— Да! — тяжело вздохнув, сказал Анисимыч — дела!
Тогда заговорил глухо и тихо Мордан:
— Шпрынка зря, что я боюсь. Ничего я не боюсь… А меня расстроила училища, Лучше бы я у мастера деньги взял, или из одежи что. Циркуль-то ему нужен — машины мерять — а я взял, да циркулем человека пырнул.
— Дай-ко его сюда, «циркуль» что ли? — попросил Лука, и в голосе его слышно было любопытство…
Ему дали в руки циркуль. Лука привстал и, сидя при свете двух лампадок от икон Дарьи и Марьи, рассматривает циркуль…
— Да, чудное дело, — задумчиво и тихо говорил Лука: — штучка — кружки на бумаге делать — а у тебя в руке в грозную минуту кинжалом обернулось… Ничего, не горюй, парень, и ножом хлеб режут, а если нужно — так и оборониться ножом можно; косой траву косят — а по нужде у мужика коса оружие. У Шорина мастера циркуль кружки делает — а вдруг эти кружки против нас как-нибудь обернутся — и выйдет, что у мастера в руках против нас кинжал! Ты, паренек, видно по всему, по ученой линии пойдешь. Возьми циркуль, не отдавай. Сохрани на память. На всю жизнь помни. Если мастером будешь — делай кружки, да знай, что это у тебя в руке не кинжал против рабочего народа…
Мордан принял свое оружие от Луки и, крепко зажав в руке, глубоко вздохнул.