— Да ты живой или утопленник? — с испугом спрашивает Ладушкин…
Жеребец стуча зубами, тихонько заржал:
— Ну, брат, Максим. Еще б одна минута— силушки не было держаться! Руки застыли. Ноги свело. Холодная вода… Дай тряпку палец завязать — кровища льет…
— Да как же ты дышал-то под водой, Володя? — спрашивает Ладушкин.
— Я не под водой, а под бударкой, — завязывая палец тряпкой, отвечает Жеребец. — У нас на Волге — не я один умею делать.
Слышу: грозит стрелять. Я в воду — раз. Бах! Я лодку за борт — раз! Ба-бах! Я и накрылся, нырнул под лодку головой и высунулся из воды, дышу; схватился за скамью руками.
— Как же «дышу» под лодкой-то, Володя?
— Ну, да! Налей чаю на блюдце, да опрокинь стакан туда — вода-то не войдет. Понял?
— Чудеса!
— Чудеса простые. Только я слышу и вдруг будто как квашня шипит, и к носу уж вода подходит — смотрю вверх: в днище светится дыра — должно быть он еще стрелял — пробило пулей. Я в дырку пальцем. Насилу проковырнул — заткнул, просунул палец и загнул крючком наружи, держусь. Слышу — плывут. Я уж знал, что непременно подойдет смотреть — всегда так: не держится ли, мол, за лодку снаружи. А этого они не знают. Подплыла, колышет. Слышу — как мертвец из гроба — ударило по крышке — ну-ка, думаю, по пальцу?!. «Перевернуть прикажете». Ну, думаю — беда! Надо нырять.
Хотел нырнуть. Тяну палец — не вытяну! Беда!
А он: «не надо», и отплыли. Ну, если бы вы в тот час не подоспели — кормить мне раков!.. Дай-ка я поправлю… Куда ты держишь… Вот Волга-то!
Бывало, то и дело — крик навстречу; пароходов! Огни — зеленый, красный, белый; наметчики кричат; плоты идут, беляны — а нынче! Тишина! Говори, где искать нам «Ермака»-то. Уж Козьи Рожки миновали.
Высоко в небе справа над утесом Жигулей две острые скалы — как козьи рожки.
— Да ведь ты знаешь его, Володя, какой он! Притаился где-нибудь под яром за кустами с «Ермаком».
— Коршун!
— Бывают на море орлы?
— А как же!
— Ну, вот — не коршун, а морской орел.
— Куда ж он спрятался, орел-то твой? Нырнул бакланом? Застенной воложкой? Там по ярам осокоря, — есть где мачты утаить:
— Идем. Пустить мотор?
— Валяй. Крути, Степан. Им воложкой тут сверху не пройти — застрянут, а мы на тихом проберемся…
Лодка тихим ходом входит меж двух зеленых островов в верховье воложки. Шуршит под днищем шелково песок.
— Прошли. Дай полный…
— Есть, полный!
— Постой! Стоп! Максим, что это там направо под берегом?
— Не разгляжу.
— Две мачты. Как будто две рыбницы[34] у берега стоят. Нет, пароход, труба видать. Тише, ребята…
Плывут чуть шевеля веслами. Под правым берегом, притаясь, стоит под сенью вековых осокорей весь черный однотрубный пароход.
— «Ермак», — сказал Максим и свистнул, вложив два пальца в рот.
— Кто на лодке, стой!.. — слышится с парохода окрик, и щелкнул затвор винтовки…
— Свои. Максим с Володькой…
— Откуда вас несет?
— Из Самары кругосветкой.
Лодка причалила к корме «Ермака».
— Товарищ Ждан что? — спрашивает Володька Жеребец.
— Отдыхает.
— Скажи ему: патроны привезли.