столМй. свернувшись въ клубокъ или растянувшись

во всю длину Вла, спять на солнО греЬющемъ ихъ

лгђнивые члены. Старухи, сидя на стульахъ, вяжуть или шьють;

мальчишки съ крикомъ и шумомъ играють въ орлянку; на-

конецъ, стуча деревянными башмаками, идетъ строй-

ный и красивый рыбакъ, котораго вы Ароятно вихђли на

картинахъ Леопольда Робера, этого peHiuwaT0 живописца,

который тоже жиль въ любилъ ее, понималъ ее,

у“лъ воспроизводить ее на полотн'Ь и, Одный, окончилъ

здеЬсь самовольно и преждевременно прекрасно-начатую жизнь

свою.

Въ любой часъ дня вы можете видтть, какъ изъ

лицъ этой толпы останавливаются и начинають гла"ть на

одного изъ ттхъ штукарей, которые показываютъ удивитель-

ные опыты своего или искусства передъ этими изум-

ленными зрителями. Первое М'ђсто изъ этихъ шарлатановъ

принадлежить бродячему сыну Эскулапа, который разставилъ

на своемъ стой сотни таинственныхъ склянок'ь съ вакимъ-

то желтымъ содержимымъ. Кь этому столу прихвланы два

красцыхъ знамени, на которыхъ нарисованы змгЬи и еще

дру1Јя непонятныя чудеса. Самъ Дулькамаре (я ра,зумгђю не

опернаго доктора, но исфяющато страждущихъ на

ской РИО, нтсколько на сына Востока или потомка

того нейдомаго племени, которое мы называемъ цыганами, одгћть

въ какой-то нарядъ, а голова его укра-

шена высокою черною бараньею шапкою съ краснымъ колпа-

комъ. Указывая на склянки, на его сто“ на кото-

ромъ красуются также черепа (Ароятно, намекъ на будущность,

ожидающую его онъ толкуетъ слушате-лямъ свой-

ства своихъ всеис$ляющихъ эликсировъ. Въ томй глубокое

всЪ ждутъ чудесь. IIoc.Ii долгаго изъ толпы

выдфляетса наконецъ старый морякъ. На 6'Ьдняжку жаль

смотрТть: глаза его воспалены страшнымъ образомъ. Шарлатань

начинаеть какую-то очистительную въ которой силь-