Только Ли'са увидѣлъ король, какъ тотъ на арену
Гладко выбритый весь и скользкимъ масломъ и жиромъ
Вытертый, бодро явился - сталъ хохотать черезъ мѣру.
"Рейнеке! кто научилъ тебя этимъ штукамъ?" воскликнулъ
Нобель-король: "справедливо прозванъ ты Рейнеке-Ли'сомъ,
Вѣчный проказникъ и плутъ! Во всякомъ-то мѣстѣ лазейку
Ты для себя припасешь и сухъ сквозь воду пролѣзешь."
Рейнеке низко царю и низко-пренизко царицѣ
Тутъ поклонился и въ бодрыхъ, отважныхъ скачкахъ на средину
Ровной арены влетѣлъ. Тамъ ужь съ своими родными
Волкъ его дожидался: всѣ они Ли'су постыдной
Смерти желали; и много угрозъ и много словъ гнѣвныхъ
Онъ тамъ услышалъ отъ нихъ. Но стражи-хранители круга,
Рысь съ Леопардомъ въ арену вошли, и тотчасъ же
Тотъ и другой ратоборецъ, Изегримъ съ Рейнеке-Лисомъ,
Дали торжественно клатву въ правдѣ своихъ убѣжденiй.
Изегримъ въ жаркихъ словахъ и съ взглядомъ нахмуреннымъ клялся,
Въ томъ, что Рейнеке-Лисъ убiйца и воръ и измѣнникъ,
Что онъ виновенъ во всемъ, что былъ уличенъ онъ въ насильи,
И въ прочихъ смертныхъ грѣхахъ, что коваренъ
Онъ на каждомъ шагу и смерти постыдной достоинъ!
Рейнеке тоже поклялся, что онъ себя не считаетъ
Въ этихъ злодѣйствахъ виновнымъ, что Изегримъ лжетъ и клевещетъ,
Какъ и всегда, что клянется онъ ложно, но лжи своей въ правду
Претворить не удастся ему никогда, а тѣмъ меньше
Нынѣ, въ день битвы смертельной". Тутъ стражи арены сказали:
"Каждый пусть такъ поступаетъ, какъ поступать онъ обязанъ!
Истина выйдетъ наружу, и правый славу стяжаетъ".
Всѣ тогда вышли изъ круга, большiе и малые звѣри,
Съ тѣмъ, чтобъ обоихъ бойцовъ однихъ оставить въ аренѣ.
Только одна обезьяна нАскоро Ли'су шептала:
"Вспомните, Лисъ, мой совѣтъ, объ этомъ я васъ умоляю!"
Весело Лисъ ей отвѣтилъ: "Добрый совѣтъ ободряетъ,
Силу я чувствую въ мышцахъ. Ужь будьте покойны, на помощь,
Я и теперь призову ту смѣлость и хитрость, съ какими
Я выходилъ съ торжествомъ изъ бРльшихъ напастей, когда мнѣ
Все добывать приходилось съ явной опасностью жизни.
Такъ ужь теперь и подавно не струшу я передъ злодѣемъ.
Я навѣрно надѣюсь его осрамить со всѣмъ родомъ,
А себѣ и своимъ стяжать безсмертную славу.
Пусть, какъ хочетъ, онъ лжетъ, за все отплачу ему съ лихвой."
Всѣ ихъ оставили въ кругѣ и всѣ смотрѣть на нихъ стали.
Волкъ былъ ужасенъ и дикъ; онъ лапы свои растопырилъ,
И съ отверстою пастью быстро съ мѣста сорвался.
Рейнеке легко и ловко скакнулъ къ сторонѣ, и поспѣшно
Хвостъ свой пушистый смочилъ острой и ѣдкой водою
И въ пескѣ обвалялъ, чтобъ пылью онъ мелкой покрылся.
Изегримъ-было ужь думалъ, что тутъ-то онъ Лиса и хватитъ,
Какъ проказникъ его въ глаза хвостомъ своимъ мокрымъ
Вдругъ ударилъ, и зрѣнье у волка тотчасъ помутилось.
На продѣлку такую Лисъ часто и прежде пускался,
И уже много звѣрей, много невинныхъ созданiй,
Вредоносную силу воды его испытали.
Такъ онъ дѣтей Изегрима испортилъ, какъ значится выше,
И теперь батюшку думалъ отметить. Итакъ, Изегриму
Брызнувъ водою въ глаза, онъ мигомъ въ сторону прянулъ,
Сталъ подъ вѣтромъ и началъ задними лапками волку
Страшно пылить подъ глазами; сталъ-было волкъ вытирать ихъ,
Но въ торопяхъ поспѣшилъ и только лишь боль увеличилъ.
Лисъ же хвостомъ своимъ снова взмахнулъ и, метко нацѣлясь,
Прямо въ очи потрафилъ врагу, чтобъ совсѣмъ онъ ослѣпнулъ.
Волку плохо пришлось! а Лисъ продолжалъ свое дѣло.
Только увидѣлъ, что стали глаза у волка слезиться.
Началъ онъ въ сильныхъ прыжкахъ врагу ударъ за ударомъ
Наносить, и царапать его и кусать, продолжая
Брызгать въ глаза ему ѣдкой, вредоносной водою.
Внѣ себя волкъ затопалъ, а Рейнеке началъ смѣлѣе
Насмѣхаться надъ нимъ и молвилъ: "Вы, сударь, довольно
Въ жизни овецъ потаскали, довольно звѣрковъ неповинныхъ
На вѣку своемъ съѣли; отнынѣ они, я надѣюсь,
Жизнью вполнѣ насладятся; вамъ будетъ отнынѣ угодно
Ихъ въ покоѣ оставить - за это вы ихъ благодарность
Вѣчно будете слышать; къ тому же очистите душу,
Долгимъ постомъ, особливо, если постъ этотъ съ терпѣньемъ
Вы переможете, другъ мой. На этотъ разъ не удастся
Вамъ ускользнуть отъ меня, ужь развѣ мольбой и слезами
Вы смягчите мой гнѣвъ, и жизнь подарить вамъ рѣшусь я."
Рейнеке это промолвивъ, зубами противнику въ горло
Быстро впился и подумалъ, что вотъ онъ его одолѣетъ.
Волкъ же его былъ сильнѣе, рванулся съ ужасною силой
И отбросилъ его. Но Лисъ ему въ морду вцѣпился,
Сильно ранилъ его и глазъ еще вырвалъ въ добавокъ.
Кровь у волка изъ носа вдоль по лицу заструилась.
Рейнеке вскрикнулъ: "Вотъ до чего я всегда добирался!
И добрался наконецъ!" Волкъ началъ-было слабѣть ужь,
Но за вырванный глазъ ужасно озлился и прыгнулъ,
Раны и боль позабывъ, на Рейнеке снова и какъ-то
Лапой его захватилъ и сильнымъ ударомъ низвергнулъ.
Плохо и Ли'су пришлось, тутъ умъ его значилъ немного.
Скоро переднюю лапку, что Лису рукою служила,
Волку поймать удалось и стиснулъ ее онъ зубами.
Рейнеке грустно лежалъ на землѣ; ему не хотѣлось
Лапки лишиться и мысли роями въ умѣ его зрѣли.
Тутъ Изегримъ говорить сталъ сквозь зубы Рейнеке-Ли'су:
"Часъ твой, злодѣй, наступилъ! Сдавайся на мѣстѣ, сейчасъ же,
Или тебя умерщвлю я за всѣ твои злодѣянья!
Я же тебѣ отплачу! Что взялъ своимъ ты искусствомъ?
Сталъ туда же въ глаза мнѣ пылить и брызгать водою,
Весь обрился и жиромъ намазалъ себя, такъ умри же!
Много ты зла мнѣ надѣлалъ, лгалъ на меня безпрестанно,
ГлЮза лишилъ, но ты мой! сдавайся, иль я закусаю!"
Рейнеке думал: "Ну, плохо теперь мнѣ пришлося; что дѣлать?
Если не сдамся, убьетъ онъ меня, а сдамся, поруганъ
Я на вѣки вѣковъ. ДА, наказанья я стою;
Нехорошо обходился я съ нимъ, оскорблялъ поминутно".
И попробовалъ онъ смягчить противника просьбой.
"Драгоцѣннѣйшiй дядя!" сказалъ онъ ему: "я охотно
Леннымъ слугой вашимъ стану со всѣмъ своимъ состояньемъ;
Съ радостью въ Iерусалимъ пойду я за васъ пиллигримомъ,
Всѣ святыя мѣста за васъ обойду и оттуда
Вамъ принесу отпущенье въ грѣхахъ. Они вашему духу
Благо доставятъ и вашимъ родителямъ, въ гробѣ почившимъ,
Батюшкѣ съ матушкой также дадутъ нетлѣнное благо,
Миръ и чистую совѣсть; кто въ нихъ не нуждается въ жизни?
Буду, какъ папу, я васъ всегда уважать и клянуся
Страшною клятвой, отнынѣ и до скончанiя жизни,
Быть у васъ въ услуженьи со всѣми своими родными.
Всѣ мы будемъ служить вамъ во всякое время. Клянусь вамъ,
Что для царя самого я сдѣлать никакъ не рѣшился бъ,
Сдѣлать рѣшусь то для васъ. Если меня пощадите,
Будете нѣкогда сами владѣть нашимъ царствомъ великимъ.
Все, чтС ловить я умѣю, все вамъ доставлять обязуюсь:
Утокъ, куръ и гусей и рыбы всякой не трону
Прежде, чѣмъ ихъ не представлю на выборъ вашей супругѣ,
Вамъ и вашимъ малюткамъ. Къ-тому же буду стараться
Васъ покоить, какъ сынъ, и васъ охранять отъ недуговъ.
Хитрымъ зовутъ меня всѣ, вы силой своей знамениты,
Такъ вдвоемъ мы могли бы нѣчто великое сдѣлать.
Вмѣстѣ должны бы мы жить, одинъ съ своей силой великой,
Съ умной мыслью другой - кто могъ бы тогда насъ осилить?
Если же будемъ въ раздорѣ, то, право, себѣ повредимъ лишь.
Я бы съ вами въ борьбу никакъ ужь не вышелъ, когда бы
Только зналъ, кЮкъ прилично отъ ней отказаться; вы первый
Вызовъ мнѣ бросили; долженъ я былъ ради чести сражаться.
Но я вѣжливо съ вами теперь обошелся и въ битвѣ
Всей не выказывалъ силы; "ты долженъ" такъ думалъ всегда я,
"Ради чести своей щадить любезнаго дядю".
Еслибъ я васъ ненавидѣлъ, вышло бъ, повѣрьте, иначе.
Вы потерпѣли немного, и если нечаянно глазъ вамъ
Я повредилъ въ торопяхъ, то я отъ души сожалѣю,
Но утѣшаюсь я тѣмъ, что знаю, васъ вылечить, средство;
Мнѣ за него вы спасибо скажете послѣ, и даже
Если немножко вы кривы останетесь - это пустое!
Вамъ же будетъ удобнѣй: положимъ, захочется спать вамъ:
Вы одно лишь окошко запрете - мы возимся съ парой!
Чтобы васъ умолить, тотчасъ же мои всѣ родные
Ницъ падутъ передъ вами, жена и малыя дѣти,
Всѣ возлѣ царскаго трона, въ виду всѣхъ чиновъ государства,
Будутъ васъ умолять, чтобъ вы меня пощадили,
Чтобы мнѣ жизнь даровали. Потомъ я открыто признЮюсь,
Что на васъ я налгалъ, что я клеветалъ безпощадно,
Что обманывалъ васъ. Я вамъ обѣщаю поклясться,
Что ничего я худаго за вами не зналъ и не знаю,
И что отнынѣ закаюсь васъ обижать и позорить.
Кажется, ужь невозможно хотѣть покорности бСльшей?
И что пользы вамъ будетъ, когда вы меня умертвите?
Все же у васъ на плечахъ родные мои остаются;
Если жь, напротивъ того, меня пощадите, то съ честью
Выйдете вы изъ арены, и всѣ благороднымъ и мудрымъ
Васъ назовутъ: только тотъ всѣхъ выше становится въ мнѣньи,
Кто прощаетъ. Не скоро, вамъ говорю, повторится
Случай удобный такой - воспользуйтесь имъ поскорѣе.
Впрочемъ, теперь все равно мнѣ - жизнь, или смерть, что хотите!"
"Лисъ коварный!" промолвилъ ему Изегримъ: "ты желалъ бы,
Знаю, теперь быть на волѣ! Но будь хоть изъ золота мiръ нашъ,
И предложи мнѣ его ты - тебя я не выпущу, лживый!
Столько ужь разъ ты меня обманывалъ, дерзкiй измѣнникъ!
Знаю твои обѣщанья! пустаго яйца мнѣ не будетъ,
Если пущу я тебя. Твоихъ же родныхъ не боюсь я;
Я готовъ на ихъ месть, и ихъ вражду я надѣюсь
Перемочь по немножку. О, злорадный мошенникъ!
КЮкъ надо мною смѣяться ты сталъ бы, когда бы свободу
Я тебѣ даровалъ, повѣривъ твоимъ обѣщаньямъ!
Съ кѣмъ ни сойдешься ты только, обманешь того. Ты сказалъ мнѣ,
Будто ты ныньче меня щадилъ, о лгунъ непотребный!
Но посмотри, развѣ глазъ мой не самъ же ты вырвалъ, измѣнникъ?
Развѣ кожу мою не самъ ты кругомъ всю изранилъ?
Развѣ далъ ты хоть разъ вздохнуть мнѣ, когда удалися
Плутни твои и глаза ты мнѣ ослѣплялъ безпощадно?
Я не такой ужь глупецъ, чтобъ за срамъ и убытки
Сталъ платить состраданьемъ. Ты насъ обоихъ съ женою
Только и зналъ, что срамилъ - за это простись съ своей жизнью."
Такъ Изегримъ говорилъ. А Лисъ, между-тѣмъ, въ тихомолку
Лапку другую свою между ногъ врага запуская,
Волка за нѣжное мѣсто схватилъ и рвать сталъ и дергать...
Но замолчу я объ этомъ. Всею отверзтою пастью
Страшно взвылъ Изегримъ и началъ стонать, что есть мРчи.
Рейнеке, вынувъ поспѣшно лапку изъ пасти зубастой
Разъяреннаго волка, теперь обѣими началъ
Безпощадно работать, и крѣпче и крѣпче сжимая,
Началъ рвать и тянуть - и жалобно взвылъ тутъ несчастный,
Сталъ такъ сильно кричать, что кровь изо рта полилася,
И отъ боли жестокой сквозь косматую шкуру
Потъ проступилъ у него, и онъ ......... со страха.
Съ радости Лисъ чуть не вспрыгнулъ, онъ былъ увѣренъ въ побѣдѣ.
И руками и зубомъ крѣпче еще уцѣпился...
Волкъ заметался въ тоскѣ, кончина его наступала.
Кровь лилась у него изъ пасти, изъ глазъ, и упалъ онъ
Обезсилѣвъ на землю. Лисъ подобной минуты
За все золото въ мiрѣ не промѣнялъ бы, казалось,
Такъ все крѣпче и крѣпче онъ стискивалъ лапками волка
И волочилъ по землѣ, кусалъ и щипалъ безпощадно.
Съ глупымъ крикомъ въ пыли, въ мокромъ пескѣ, - и въ припадкахъ
Судорогъ страшныхъ валялся волкъ на песчаной аренѣ.
Вскрикнули громко друзья Изегрима и начали слезно
Всѣ короля умолять, борьбу прекратить поскорѣе.
И король отвѣчалъ имъ: "пожалуй, если хотите".
Тутъ король повелѣлъ обоимъ стражамъ арены
Леопарду и рыси рознять поскорѣй ратоборцевъ.
И вошли они въ кругъ и такъ побѣдителю Ли'су
Стали тогда говорить: "Довольно; король соизволилъ
На прекращенiе битвы и васъ покорнѣйше проситъ
Волку жизнь даровать и волка ему предоставить.
Еслибы кто изъ васъ въ битвѣ жестокой палъ мертвымъ,
Было бы жаль королю. Побѣда за вами осталась!
Всѣ это видѣли здѣсь. И много мужей благородныхъ
Вашу сторону держатъ теперь - вы всѣхъ убѣдили."
Рейнеке молвилъ въ отвѣтъ: "Я буду за то благодаренъ!
Очень-охотно готовъ я царю угодное сдѣлать.
Я побѣдилъ и доволенъ; мнѣ лучшей минуты не надо!
Но да позволитъ король мнѣ объ этомъ съ друзьями моими
Перемолвить словечко." Тутъ всѣ друзья въ одинъ голосъ
Крикнули Рейнеке-Ли'су: "Да будетъ царская воля
Тотчасъ исполнена, мы на это согласны." И мигомъ
Цѣлой гурьбою родные къ Ли'су въ арену бѣжали,
Обезьяна, барсукъ и выдра и бобръ. Между ними
Были и ли'совы други, ласточка, бѣлка, куница,
Горностай, и такiе, которые съ нимъ враждовали,
Слышать имени даже его не могли хладнокровно,
А теперь со всѣхъ ногъ къ нему съ поздравленьемъ бѣжали.
Были тамъ и такiе, которые прежде на Ли'са
Просьбы, да жалобы только царю подавали, теперь же
Прямо въ родные къ нему, Богъ вѣсть какими судьбами
Вдругъ попали; и съ ними толпами валили ихъ жены,
Дѣти, внучата, весь домъ со чады и домочадцы;
Взрослые, отроки, дѣти и даже грудные младенцы,
Всѣ-то ему улыбались и всѣ такъ привѣтливо льстили.
Такъ и все вѣдь на свѣтѣ. Всегда говорится счастливцу:
"Долгiе лѣта вамъ въ жизни!" Друзей онъ толпами находитъ.
А кому не везетъ, тотъ только терпи въ тихомолку!
Вотъ хоть бы съ Ли'сомъ теперь. Почваниться всѣмъ имъ хотѣлось
Возлѣ него. Одни засвистали, другiе запѣли,
Въ бубны ударили третьи и въ трубы ужасно трубили.
Ли'са друзья подскочили къ нему и сказали: "О, дядя!
Радуйтесь! въ эту минуту вы возвеличили родъ свой!
Мы опечалились-было, увидя, что васъ побѣждаютъ,
Но вы поправились скоро - вы сдѣлали славную штуку."
Рейнеке молвилъ въ отвѣтъ имъ: "мнѣ посчастливилось только!"
И въ изъисканныхъ фразахъ выразилъ имъ благодарность,
И пошли они тутъ съ большимъ торжествомъ. Передъ всѣми
Шествовалъ Лисъ-побѣдитель вмѣстѣ со стражами круга.
Такъ дошли наконецъ они до львинаго трона.
Рейнеке сталъ на колѣни предъ нимъ, но король его поднялъ
И сказалъ громогласно въ присутствiи всѣхъ царедворцевъ:
"Вы одержали побѣду, вы съ честью себя и процессъ свой
Защищали теперь - я васъ объявляю невиннымъ;
Жалобы всѣ съ васъ снимаю; объ этомъ съ баронами всѣми
Мы потолкуемъ въ совѣтѣ, какъ волку станетъ полегче.
Ныньче жь о дѣлѣ ни слова, кончить пора засѣданье."
"Вашимъ велѣньемъ, король мой", скромно ему Лисъ отвѣтилъ,
"Повиноваться легко. И вамъ это лучше извѣстно.
Только къ вамъ я явился, всѣ на меня напустили,
Съ жалобой всѣ къ вамъ пришли - и все, чтобъ польстить Изегриму.
Онъ меня свергнуть хотѣлъ; ему ужь почти удавалось;
И они еще больше кричали, меня обвиняя,
И въ угоду ему, они бы меня доканали.
Всѣ они видѣли ясно, что у васъ онъ на лучшемъ
Былъ счету, нежели я; никто-то изъ нихъ не подумалъ,
Что вѣдь можетъ же выйдти иначе, что можетъ же выйдти
Голая правда наружу, и близка ужь развязка.
Я ни съ чѣмъ не могу ихъ сравнить, какъ съ собаками злыми,
Что гурьбою у кухни любятъ стоять, ожидая,
Вотъ-вотъ имъ выкинетъ кость радушный, услужливый поваръ.
Жадно и пристально смотрятъ, и если увидятъ, кЮкъ ихъ же,
Собственный ихъ же товарищъ мяса кусочикъ подтибритъ,
Но не успѣетъ изъ кухни сбѣжать незамѣтно, и поваръ
Сзади его кипяткомъ, озлившись, жестоко обваритъ,
Но добычу у вора отнять въ попыхахъ не успѣетъ -
То въ одинъ голосъ кричатъ всѣ: "Смотрите, смотрите, кЮкъ любитъ
Поваръ его! смотрите, какой кусокъ ему далъ онъ!"
Онъ же имъ отвѣчаетъ: "Вы толку не знаете, братцы!
Спереди видите точно кусокъ вы и славный и жирный,
А посмотрите-ка сзади вы на меня, и потомъ ужь
Мнѣ позавидуйте, если вы не измѣните мнѣнья.
И увидали они, что онъ былъ ужасно обваренъ;
Волосы лѣзли изъ кожи и съёжилась кожа на тѣлѣ.
Ужасъ ихъ обуялъ, на кухню никто не смотрѣлъ ужь;
И, товарища бросивъ, они куды-зря убѣжали.
Жадные всѣ вѣдь такого покроя: доколь они въ силѣ,
Каждый и видитъ и спитъ кЮкъ бы ихъ сдѣлаться другомъ.
То-и-дѣло они во рту своемъ мясо таскаютъ.
Кто не понравится имъ, поплатится кожей за это;
Всѣмъ должно восхвалять ихъ, сколько грѣховъ ни творили бъ,
Всѣ похвалой поощряютъ ихъ только на грѣхъ и дурное
Всякiй-то такъ поступаетъ, когда о концѣ позабудетъ.
Но за то часто они бываютъ наказаны страшно,
И могущество ихъ печальный видъ принимаетъ.
Всѣ ихъ тогда ненавидятъ; волосы справа и слѣва
Вылѣзаютъ изъ тѣла у нихъ: это ихъ прежнiе други
Отпадаютъ отъ нихъ и голыми ихъ оставляютъ,
Точно такъ, какъ собаки друга покинули въ горѣ,
Какъ увидали паденье его и раны на тѣлѣ.
"О, государь! вы поймете, что о Рейнеке-Ли'сѣ
Толковъ подобныхъ не будетъ; моимъ друзьямъ не прійдется
За меня покраснѣть. Я вамъ за все благодаренъ,
И когда бъ только могъ всегда узнавать вашу волю,
Я бъ добросовѣстно сталъ ее исполнять, государь нашъ."
"Тутъ слова не помогутъ" король такъ Ли'су отвѣтилъ:
"Я васъ, Рейнеке, слушалъ и понялъ смыслъ вашей рѣчи.
Васъ, какъ барона, я снова надѣюсь увидѣть въ совѣтѣ,
И вмѣняю вамъ въ долгъ почаще въ судилищѣ тайномъ
Вмѣстѣ со мной засѣдать. Такъ доведу я васъ снова
До высокаго занья, богатства, силы и славы,
И надѣюсь, что Ли'съ благъ этихъ будетъ достоинъ.
Вы же старайтесь о томъ, чтобъ къ лучшему все обратилось.
Я при дворѣ обойдтись безъ васъ не могу, и когда вы
Мудрость съ благими дѣлами соедините, никто васъ
Выше въ совѣтѣ не будетъ, никто умнѣй и искуснѣй
Намъ совѣта не дастъ. Я впредь не желаю и слышать
Жалобъ на васъ. И отнынѣ, какъ канцлеръ всего королевства,
Будете дѣйствовать вы во имя мое. Передастся
Наша печать въ ваши руки, и все, что ни станете дѣлать,
Что ни напишете вы, останется ненарушимо."
Такъ-то Рейнеке-Ли'съ достигъ высокаго чина,
Славы, богатства и силы, и всѣ его повелѣнья,
Всѣ совѣты, ко злу ли, къ добру ль, исполняются свято.
Рейнеке такъ королю отвѣтствовалъ: "Царь всемогущiй!
Много чести вы мнѣ оказали, я буду то помнить,
Васъ никогда не забуду. Увидите это на дѣлѣ."
Что между-тѣмъ было съ волкомъ, мы вкратцѣ о томъ упомянемъ.
Онъ бездыханенъ лежалъ на аренѣ, весь кровью покрытый.
Тутъ жена и друзья къ нему подошли - Медвѣдь-Браунъ,
Гинце-Котъ и другiе со чады и домочадцы,
И на носилки его они положили; ихъ сѣномъ,
Чтобы теплѣй ему было, подбили, и съ оханьемъ, съ плачемъ
Стали его уносить. Раны его осмотрѣли:
Двадцать-шесть насчитали. Хирурги отвсюду стеклися
И перевязывать стали раны его, омочивъ ихъ
Чуднаго свойства примочкой. Всѣ члены его онѣмѣли.
Также и травами часто хирурги его вытирали,
И отъ втиранья чихалъ до слезъ и судорогъ, бѣдный.
И, наконецъ, порѣшили тереть его ежедневно
И купать ежечасно, этимъ родню утѣшая.
Осторожно потомъ его въ постель положили,
И уснулъ тогда волкъ, но спалъ онъ только недолго,
Скоро проснулся въ бреду; стыдъ его мучилъ жестоко;
Боль увеличилась вдругъ; въ отчаяньи громко онъ вскрикнулъ.
Грусто за нимъ Гиремунда во время болѣзни ходила,
Помня о страшной потерѣ. Часто въ припадкахъ страданiй
Съ ложа вставала она, сама надъ собой горевала,
Надъ дѣтьми и друзьями, смотрѣла на мужа больнаго,
КЮкъ средь ужасныхъ мученiй, въ неисцѣлимой болѣзни
Онъ приходилъ въ изступленье. Послѣдствiя были ужасны.
Ли'су, однакожь, то было очень-прiятно; съ улыбкой
Онъ объ этомъ съ друзьями болталъ и лесть отъ нихъ слышалъ.
Гордо онъ дворъ покидалъ. Король ему далъ провожатыхъ
И на прощаньи съ улыбкой, дружескимъ тономъ промолвилъ:
"Только скорѣй возвратитесь!" Тогда передъ трономъ колѣно
Ли'съ преклонилъ и отвѣтилъ: "Всѣмъ вамъ я здѣсь благодаренъ,
Вамъ, государь, и вамъ, королева, и всѣмъ царедворцамъ.
Богъ да хранитъ вашу жизнь, король мой, на долгiя лѣта!
Все я по силамъ исполню, чего бы вамъ ни хотѣлось;
Васъ я сердечно люблю, любить васъ даже обязанъ.
А теперь, съ позволенья вашего я отправляюсь
Въ зЮмокъ свой Малепартусъ, жену и малютокъ провѣдать;
Бѣдныя, ждутъ меня, чай, и въ страхѣ великомъ томятся."
"Такъ отправляйтесь" король отвѣтилъ ему: "и не бойтесь
Впредь ничего." И пустился въ путь Рейнеке, всѣми хвалимый.
Много изъ племени Ли'са знаютъ подобныя штуки...............
....................................................................................
Рейнеке съ родомъ своимъ, съ толпою родныхъ и знакомыхъ
Изъ королевскаго бурга гордо и радостно вышелъ.
Всѣ почтены они были, ихъ ли'ца сiяли блаженствомъ.
Рейнеке шелъ впереди всѣхъ, прочiе шли за нимъ слѣдомъ.
Онъ былъ веселъ и счастливъ; хвостъ его черный, пушистый -
Сталъ пушистѣй еще; въ монаршую милость попалъ онъ,
Снова въ совѣтѣ засѣлъ и сталъ уже думать дорогой,
КЮкъ бы совѣтъ-то ему прибрать къ рукамъ поскорѣе.
Если кого полюблю, тому повезетъ непремѣнно,
Такъ онъ думалъ: дороже чѣмъ золото смётка и мудрость.
Такъ подвигался впередъ онъ со всею своею роднею,
Путь держа въ Малепартусъ, свой бургъ превосходный и крѣпкiй.
Тамъ изъявилъ благодарность всѣмъ, кто къ нему благосклонны
Были въ тяжелое время и за него заступались.
Онъ предложилъ имъ за это свои услуги. Разстались
Всѣ съ нимъ друзьями, и, каждый къ своимъ примыкая,
Всѣ отъ него удалились, а онъ, въ свой зЮмокъ вступивши,
Тамъ жену Эрмелину нашелъ въ превосходномъ здоровьи.
Очень была ему рада она, обо всемъ разспросила,
Также о томъ, какъ изъ бѣдъ ему удалось увернуться.
Рейнеке ей отвѣчалъ: "А вотъ увернулся, какъ видишь!
Снова въ царскую милость попалъ я; я буду, какъ прежде,
Засѣдать въ королевскомъ совѣтѣ, и нашему роду
Будетъ слава большая. Король меня въ канцлеры громко
Передъ всѣми возвелъ и далъ мнѣ печать королевства.
Все, что ни сдѣлаетъ Лисъ, и что ни напишетъ, тР будетъ
Ненарушимо; пусть каждый то помнитъ теперь хорошенько!"
"Волка въ одну я минуту тамъ побѣдилъ, и онъ больше
Козней мнѣ строить не будетъ. Онъ ослѣпленъ и израненъ;
Съ нимъ весь родъ его алчный поруганъ; я волка отмѣтилъ!
Мало для свѣта онъ будетъ отселѣ полезенъ. Мы нА смерть
Съ волкомъ сражались, и я его побѣдилъ. Онъ едва ли
Встанетъ съ постели. Что мнѣ за дѣло? Волка теперь я
Выше стою', да и всѣхъ его покровителей сильныхъ."
Рада была чрезвычайно тому Эрмелина, и дѣти
Стали какъ-то бодрѣе, услышавъ о славѣ отцовской.
Весело между собою они въ-четверомъ говорили:
Славно мы всѣ заживемъ, въ почетѣ, богатствѣ и будемъ
ЗЮмокъ нашъ укрѣплять и дни проводить беззаботно.
Рейнеке въ славѣ теперь!..........................................
.................................................................................
Тутъ и конецъ всей поэмы, въ которой истину съ басней
Стихотворецъ смѣшалъ, чтобъ вы различать научились
Зло отъ добра и узнали цѣну ума, и чтобъ также
Книжку эту купившiй могъ изъ нея видѣть ясно,
КАкъ и какiя дѣла на бѣломъ свѣтѣ творятся.
Искони такъ ужь ведется и такъ останется вѣчно;
Такъ вотъ и мы свою быль о ли'совой жизни окончимъ.
Богъ да воздастъ намъ блаженство въ будущей жизни! Аминь.