Парижъ спитъ. Звонокъ.

2-го декабря 1851 г., Версиньи, представитель народа отъ Верхней-Соны, жившій въ улицѣ Леони, No 4, спалъ. Онъ спалъ крѣпко, проработавъ часть ночи. Версиньи былъ молодой человѣкъ 32-хъ лѣтъ, бѣлокурый, съ кроткимъ лицомъ; очень живого ума и занимавшійся изученіемъ экономическихъ и соціальныхъ вопросовъ. Первые часы ночи онъ провелъ надъ одной книгой Бастіа, на которой дѣлалъ отмѣтки, и потомъ, оставивъ ее на столѣ раскрытой, заснулъ. Вдругъ его разбудилъ рѣзкій звонокъ. Онъ быстро приподнялся на своей постелѣ. Только-что разсвѣло. Было около семи часовъ утра. Не догадываясь о причинѣ такого ранняго посѣщенія и думая, что кто-нибудь ошибся дверью, онъ снова легъ и готовъ былъ заснуть, какъ второй звонокъ, еще сильнѣе перваго, окончательно разбудилъ его. Онъ всталъ въ рубашкѣ и пошелъ отпереть. Вошли: Мишель де-Буржъ и Теодоръ Бакъ. Мишель де-Буржъ былъ сосѣдъ Версиньи; онъ жилъ въ улицѣ Milan, No 16. Теодоръ Бакъ и Мишель были оба блѣдны и казались сильно взволнованными.

-- Одѣвайтесь сейчасъ, Версиньи, сказалъ Мишель.-- Бонъ арестованъ.

-- Не можетъ быть, вскричалъ Версиньи.-- Неужто опять возобновляется дѣло Могена?

-- Нѣтъ; нѣчто почище, возразилъ Мишель.-- Жена и дочь Бона приходили ко мнѣ полчаса тому назадъ. Онѣ велѣли меня разбудить. Бонъ былъ схваченъ въ своей постели, въ шесть часовъ утра.

-- Что это значитъ? спросилъ Версиньи.

Раздался еще звонокъ.

-- Вотъ, вѣроятно, объясненіе... сказалъ Мишель де-Буржъ. Версиньи отворилъ. Это былъ представитель Пьеръ Лефранъ.

Онъ дѣйствительно принесъ разгадку.

-- Знаете-ли, что происходитъ? спросилъ онъ.

-- Знаемъ, отвѣчалъ Мишель.-- Бонъ въ тюрьмѣ.

-- Республику заключили въ тюрьму. Читали ли вы аффиши?

-- Нѣтъ.

Пьеръ Лефранъ объяснилъ, что всѣ стѣны покрыты аффишами; что толпы любопытныхъ спѣшатъ прочесть ихъ; что самъ онъ прочелъ одну изъ нихъ, на углу улицы, и что переворотъ совершился.

-- Переворотъ! вскричалъ Мишель.-- Скажите: преступленіе.

Пьеръ Лефранъ прибавилъ, что есть три аффиши: одинъ декретъ и двѣ прокламаціи; всѣ три на бѣлой бумагѣ и наклеены одна подлѣ другой. Декретъ напечатанъ очень крупными буквами.

Явился бывшій членъ учредительнаго собранія, Лессакъ, жившій такъ же, какъ и Мишель Xe-Буржъ, по сосѣдству. Онъ принесъ тѣ же новости и сообщилъ о другихъ арестахъ, произведенныхъ въ ту же ночь. Нельзя было терять ни минуты.

Пошли предупредить Ивана (Yvan), секретаря собранія, избраннаго лѣвой и жившаго въ улицѣ Бурсо.

Нужно было собраться, предупредить и тотчасъ же извѣстить республиканскихъ представителей, остававшихся еще на свободѣ. Версиньи сказалъ.-- Я пойду искать В. Гюго.

Было восемь часовъ утра. Я уже проснулся и работалъ въ постелѣ. Мой человѣкъ вошелъ и сказалъ съ испуганнымъ видомъ:

-- Васъ желаетъ видѣть одинъ изъ представителей.

-- Кто?

-- Г. Версиньи.

-- Попроси его.

Версиньи вошелъ и разсказалъ мнѣ, въ чемъ дѣло. Я вскочилъ съ постели. Онъ сообщилъ мнѣ, что положено было сойтись у Лессака.

-- Ступайте и скорѣй предупредите другихъ представителей, сказалъ я ему. Онъ ушелъ.