Давидъ Д'Аникръ.
Грубость шла объ руку съ звѣрствомъ. Геніальный скульпторъ Давидъ былъ арестованъ въ своей квартирѣ, въ улицѣ d'Assas, No 16-й. Полицейскій комиссаръ, войдя, спросилъ его
-- Оружія у васъ нѣтъ?
-- Есть, отвѣчалъ Давидъ: -- для того, чтобъ защищаться. И прибавилъ:-- еслибъ я имѣлъ дѣло съ цивилизованными людьми.
-- Гдѣ это оружіе?
Давидъ указалъ ему на свою мастерскую, наполненную великими произведеніями искуства.
Его посадили въ фіакръ и повезли въ тюрьму, въ префектуру полиціи. Въ этой тюрьмѣ, предназначенной для ста двадцати арестантовъ, ихъ уже находилось семьсотъ. Давидъ былъ двѣнадцатымъ, въ чуланѣ, гдѣ могли помѣститься двое. Ни свѣта, ни воздуху. Надъ головами заключенныхъ виднѣлась небольшая отдушина. Въ углу -- отвратительная лахань, одна для всѣхъ, стояла прикрытая, но не закрытая деревянной крышкой. Въ полдень имъ приносили похлёбку, нѣчто въ родѣ тёплой, вонючей воды, разсказывалъ мнѣ Давидъ. Они стояли вдоль стѣнъ, переминаясь съ ноги на ногу. Улечься на тюфякахъ, брошенныхъ на полъ, не было никакой возможности. Подъ конецъ они, однако же, такъ тѣсно прижались другъ къ другу, что имъ удалось растянуться во всю длину. Имъ дали одѣяла. Нѣкоторые спали. На разсвѣтѣ скрипѣли засовы; входилъ тюремщикъ и кричалъ: "вставайте!" Они выходили въ корридоръ. Тюремщикъ выносилъ тюфяки; онъ кое-какъ вытиралъ полъ, плеснувъ на него воды, потомъ опять вносилъ тюфяки и, бросивъ ихъ на мокрыя каменныя плиты, говорилъ: "входите!". Ихъ запирали до слѣдующаго утра. Отъ времени до времени приводили еще сотню новыхъ арестантовъ и уводили сотню прежнихъ (тѣхъ, которые содержались тутъ уже дня два или три). Куда? По ночамъ арестанты изъ своихъ камеръ слышали ружейные залпы; а утромъ, прохожіе, какъ мы уже говорили, видѣли лужи крови на дворѣ префектуры.
Уводимыхъ арестантовъ выкликали въ алфавитномъ порядкѣ.
Однажды вызвали и Давида. Онъ взялъ свой узелъ и собирался выходить, какъ вдругъ смотритель тюрьмы, казалось, наблюдавшій за нимъ, сказалъ съ живостью. "Останьтесь, г. Давидъ. Останьтесь."
Однажды, утромъ, въ тюрьму вошелъ Бюпіе (Bûchez), бывшій президентъ національнаго собранія.
-- А! сказалъ Давидъ, это хорошо, что вы пришли навѣстить заключенныхъ.
-- Я -- самъ арестантъ, отвѣчалъ Бюше.
Отъ Давида сначала требовали, чтобы онъ уѣхалъ въ Америку; но потомъ удовольствовались Бельгіей. 19 то декабря, онъ пріѣхалъ въ Брюссель. Онъ зашелъ ко мнѣ и сказалъ: "я остановился въ гостинницѣ: "Великій Монархъ", въ улицѣ Лоскутниковъ, No 89" и прибавилъ, смѣясь:
-- Великій монархъ. Король. Лоскутники. Роялисты. 89. Революція. Случай бываетъ иногда остроуменъ.