Предпосылки для возникновения и роста постоянно действующего межплеменного обмена окончательно складываются с переходом первобытных племен на среднюю ступень варварства. Этот переход связан с развитием земледелия и скотоводства, с последующим затем первым великим общественным разделением труда, вызванным выделением скотоводческих племен из общей массы варваров.
На интересующей нас территории северного Причерноморья эти предпосылки возникают с образованием поздненеолитической Трипольской культуры, находящейся на грани средней ступени варварства и в своем развитии охватывающей, грубо говоря, почти все III тысячелетие до х. э. Территориально Трипольская культура распространялась в пределах всей правобережной Украины до бассейна Тетерева и района Житомира на севере, до Тарнопольской, Станиславской и Черновицкой областей на северо-западе и в пределах румынской Молдавии на юго-западе.
Племена Трипольской культуры вели земледельческое и скотоводческое хозяйство, удовлетворяя в основном все свои потребности собственным производством, однако определенное место занимают и меновые сношения с соседними племенами. Следы этого обмена мы можем уловить, например, в проникновении на территорию Трипольской культуры, не располагающую местными рудными ресурсами, первых металлических изделий из меди, главным образом массивных топориков, воспроизводящих форму плоских каменных топоров. Можно более или менее уверенно говорить о происхождении этих древнейших на Украине металлических изделий из района семиградских медных месторождений, где существовала родственная Трипольской культура.
На позднем этапе Трипольской культуры, в южной части ее территории, выделяется культура так называемого усатовского типа. Здесь в Причерноморском районе, примерно в начале II тысячелетия до х. э., мы сейчас можем проследить появление металлических изделий иных типов и иного происхождения. Представлены они целой серией кинжалов, плоских топориков, долот, острий из меди и серебряным височным колечком, найденными в курганных погребениях в Усатове около Одессы[17]. Кроме того, несколько аналогичных предметов обнаружено в разных местах на Херсонщине[18]. При очень слабой изученности памятников этого времени на Балканском полуострове и в Малой Азии пока трудно определить их происхождение. Однако то обстоятельство, что они рядом черт отличаются от изделий семиградских и северокавказских, с одной стороны, а с другой — имеют сходство с находками на эгейских островах, позволяет относить их к южным металлургическим очагам, скорее всего к западной части Малой Азии. В этом же направлении ведет нас найденный на Усатовском поселении кусок сурьмяной руды (антимонита) малоазийского происхождения[19]. Если и можно допустить изготовление этих изделий, или части их, на месте, о чем, по-видимому, свидетельствует найденный на том же поселении тигелек со шлаками, то самые типы вещей, несомненно, являются импортными с юга.
Разумеется, нет оснований говорить о прямых морских сношениях между этими областями; скорее всего мы должны предположить возникновение соседского межплеменного обмена, действующего от племени к племени, но в известной мере, вероятно, уже использующего каботажные морские пути.
Племена приазовских степей, обитавшие к востоку от «трипольской» территории, в своем культурном развитии отставали от трипольцев; в течение III тысячелетия до x. э., здесь, на востоке, не улавливается следов подобного обмена. В последующее время эти племена в большей степени ориентируют свои меновые связи на юго-восток, в сторону Кавказа, чем на юго-запад, в сторону Балкан и Эгейского мира.
Что касается Северного Кавказа, то мы пока еще очень плохо знаем историю его культуры в течение III тысячелетия до x. э. Только к концу этого периода можно относить богатую и относительно развитую культуру, блестяще представленную в Прикубанье известным Майкопским курганом и целым рядом других погребений и находок так (называемой ранне-кубанской группы[20]. Все те внешние связи, которые можно бесспорным образом установить в этой группе, ведут на юг и юго-восток, в Иран (цветной камень: бирюза, ляпис-лазурь и, невидимому, сердолик) и во внутренние области Малой Азии (бусы из морской пенки)[21]. Вопрос о происхождении металла наиболее ранних погребений этой группы, в том числе Майкопского кургана и Старомышастовского клада (медь, золото, серебро), окончательно сможет быть разрешен после более полного выявления одновременной культуры Закавказья, пока еще почти не известной. В более поздних погребениях этой же группы (курганы Новосвободной — б. Царской — станицы и др.) медные изделия уже, несомненно, местного происхождения. Попытки усмотреть влияние Эгейской культуры или прямой импорт из ее области в большом кинжале Майкопского кургана, как уже упомянуто, не обоснованы. Может быть в дальнейшем, по мере исследования Малой Азии, мы найдем там общие прототипы и эгейских и кавказских форм.
Таким образом, мы можем подвести первый итог, установив, что в конце III и начале II тысячелетия до х. э. отчетливо прослеживается наличие меновых сношений населения северного Причерноморья с южными странами. Сношения эти у племен Усатовской культуры в конечном счете вели на юго-запад, в западную Малую Азию и Эгейский бассейн, тогда как у племен Прикубанья они шли в сторону Ирана и внутренней Малой Азии.
Следовательно, в это время мы можем наметить два пути южных связей северного Причерноморья: путь юго-западный или эгейский, проходящий по побережью Черного моря и пользующийся, возможно, уже и каботажным мореплаванием, и путь юго-восточный или переднеазиатский, по всем признакам сухопутный, ведущий в Закавказье и далее на юг.