НЕУДАЧНОЕ НАЧАЛО
Около десяти часов вечера мальчики вышли с вокзала. Они были в упоении: наконец-то они достигли цели своего долгого и трудного путешествия.
— В Женеве! Мы в Женеве! — ликовали они.
Тотоно обратился к товарищам с речью:
— Итак, друзья, мы добрались, наконец, до этого знаменитого города и, как вы уже можете судить, он больше, гораздо больше того, что мы думали. Вот теперь-то нам предстоит самое трудное из всего нашего путешествия: найти синьора Калондроне. Но как отыскать его, как разобрать, в котором из этих бесчисленных дворцов он живет. А денег у нас всего семнадцать лир. Прежде всего сообразим, на сколько дней нам этого может хватить. Давать концерты и представления здесь невозможно. Никто нас не поймет. Подумаем-ка прежде всего, как бы нам умудриться прожить подольше на наши деньги.
— Довольно, замолчи, Тотоно! Я больше не могу тебя слушать! Я умираю от голода, — прервал его Дженарино. — Прежде всего мы досыта поужинаем!
— Обжора! — выбранился Тотоно.
— А ты скряга, — налетел на него Дженарино.
— Как, уже с кулаками! — разозлился Тотоно.
— Пожалуйста, не надо, — умоляющим голосом проговорил Таниэлло.
Тотоно и Дженарино посмотрели на перепуганного и замученного малыша и сразу успокоились.
Через несколько минут они втроем, взявшись под руки и накрывшись одним одеялом, уже шагали по одной из самых людных женевских улиц, мимо ярко освещенных магазинов и ресторанов.
Странное шестиногое существо под одной покрышкой привлекало общее внимание. Многие останавливались, смотрели вслед. Некоторые со смехом шли за мальчиками.
Конечно, если бы это случилось в Неаполе, мальчиков давно бы уж остановили, давно бы вокруг них уже собралась любопытная, шумная толпа, и они охотно бы рассказывали всем кто они и откуда взялись и почему очутились в чужом городе.
Но в Женеве не было до них дела, и они все шли да шли, а холодный ветер становился все резче.
Наконец, Таниэлло не выдержал, остановил трех рабочих, которые медленно проходили мимо них с трубками в зубах. Вероятно, чтобы защитить от ветра глаза, они низко надвинули на лицо свои береты и это придавало им хмурый и недовольный вид.
— Не знаете ли вы, где здесь живет синьор Калондроне? — обратился к ним по-итальянски Таниэлло.
— Что тебе? — буркнул один из трех рабочих.
— Что он там болтает? — проворчал другой.
— Прочь с дороги! — закричал третий и так толкнул Таниэлло, что тот упал на покрытую снегом землю. Не успели рабочие отойти, как в них полетели камни. Они обернулись, но увидели только три убегавших фигуры.
— В самый глаз угодил.
— А у меня трубку разбил.
— Негодяи мне губу раскроили.
Остановились мальчики только на большой площади.
— Недурное начало.
— А и противная же эта Женева! — сказал Таниэлло.
— Говорил я, что никого не надо спрашивать. Все равно нас не поймут. Не послушались, вот и вышло.
— Пожалуйста, войдем в этот ресторан! — попросил Таниэлло.
И они вошли.
Посреди небольшой комнаты стояло два длинных стола. Возле них сидело несколько рабочих. Было видно, что они уже навеселе. С большим трудом мальчики знаками объяснили хозяйке, что хотят поужинать. Она подала им мяса и вина. Они ели молча. Настроение у них было самое мрачное.
Они уже не ждали ничего хорошего.
Когда рабочие вышли, хозяйка подошла к мальчикам и присела к их столу. Они заинтересовали ее, и ей захотелось расспросить, кто они такие и откуда взялись.
Тотоно постарался объяснить, что они итальянцы. Почему-то ее это очень обрадовало. Она быстро поднялась со своего места и ушла в другую комнату. Через несколько минут она вышла, но уже не одна, а в сопровождении старика с большой белой бородой. Поддерживая его под руку, она подвела его к столу, за которым сидели мальчики.
— Вот, присядь здесь, отец! — и она усадила старика за стол с маленькими итальянцами.
— Вы из Неаполя? — спросил их старик. Голос у него был глухой, и говорил он на ломанном итальянском языке. — Когда я был солдатом, судьба меня забросила в Италию. Ровно тридцать пять лет тому назад мне случилось быть в Неаполе.
— Наконец-то нашелся человек, который здесь с нами заговорил по-человечески! — радостно закричал Дженарино.
— Может быть, вы знаете и синьора Калондроне? Скажите, где он живет? — умоляюще попросил Таниэлло.
Но никакого Калондроне старик не знал.
— Может быть, вы нам скажите, господин солдат, где бы нам переночевать, — обратился к старику Тотоно.
— Только дорого заплатить мы не можем.
Но старик уже плохо понимал мальчиков. Знал по-итальянски немного, да за тридцать пять лет успел уже перезабыть то немногое, что когда-то знал.
— Спать. Вам нужно поспать. Понял! Понял! — сообразил он, наконец. — Вам нужна комната. — У нас есть. Комнату? — переспросил он уже по-итальянски, наконец, вспомнив нужное слово. Спросил по-итальянски и вдруг сразу забыл про комнату. Увлекся воспоминаниями и стал рассказывать про свою жизнь в Италии… Теперь он заболтал уже на своем странном языке. Язык его имел мало общего с итальянским и с французским. И вдруг ему бросился в глаза тамбурин Таниэлло, а потом он разглядел и треугольник. Такие же точно инструменты он видел в Неаполе у бродячих музыкантов.
— Спойте! Спойте, пожалуйста! Умоляю.
— Петь? Сейчас? Нет, нет! Ни за что. Завтра будем петь. Сегодня мы устали. Понимаете, устали.
Старик замолчал. Он понял их. Встал и повел их куда-то по лестнице. Потом открыл дверь в комнату, где ярко топилась печка.
— Спите здесь. Завтра разбужу.
И, попрощавшись с мальчиками, оставил их одних. Они разделись в один миг и бросились в кровать. Уже двое суток им не приходилось ночевать в постели.