Сцена 1
После второго действия прошло почти два года. Пентхауз Эрнеста Фрайдмана в Нью-Йорке. Квартира дорогая, роскошно обставленная. В глубине сцены, справа, три французских окна открываются на террасу. За ними двойная дверь, которая ведет в коридор. Лестница в левой части сцены ведет на второй уровень, к арке, задернутой портьерами, и к спальням. Под лестницей дверь к комнатам слуг. Занавес поднимается в половине двенадцатого летней ночью. Окна широко открыты и за террасой видны огни большого города. На столе бутылки и сэндвичи. Ближе к сцене огромный диван. Из коридора доносятся голоса, входит Джильда с Грейс Торренс и Генри и Элен Карверами. Карверы — сравнительно молодая пара, богатая, в дорогой одежде. Грейс Торренс чуть старше, типичная европизированная нью-йоркская матрона. Джильда в прекрасном, очень дорогом вечернем платье. Манера ее поведения заметно изменилась. Она не столь импульсивна и гораздо увереннее в себе. Жизненная энергия уже не пульсирует в ней, Джильда держится с достоинством, соответствующим дорогим наряду и квартире.
Джильда. Кто хочет коктейль с виски?
Грейс. Мы все хотим. Просто жаждем.
Джильда. Люди ошибаются, говоря, что опера нынче не такая, как прежде. Она такая же, как и была… и в этом ее трагедия.
Генри (подходит к столу, чтобы наполнить стаканы). Я больше туда ни ногой!
Джильда. Льда достаточно, Генри?
Генри. Да, более чем.
Элен (выходит на террасу). Какой восхитительный вид!
Генри. Почти такой же, как с нашей террасы.
Элен. Я думаю, лучше. Отсюда хорошо видна река.
Грейс (оглядывает комнату). Все это — твоя работа, Джильда?
Джильда. Да нет, я лишь внесла некоторые изменения. Всем руководил Эрнест.
Грейс. Когда он возвращается?
Джильда. Завтра.
Грейс (прогуливается по комнате). Красотища.
Джильда. Я забыла, что ты никогда у нас не бывала.
Генри. Держи, Грейс (протягивает ей стакан). Джильда…
Джильда (берет стакан). Спасибо, Генри.
Генри. Элен, будешь пить на террасе?
Элен. Нет, сейчас подойду (она возвращается в комнату, берет стакан, садится на диван).
Грейс (останавливается перед антикварным стулом). Где ты его взяла?
Джильда. В Италии. Мы ехали в Сиену и остановились в маленьком городке на ленч. Там он и стоял, ждал, чтобы его купили.
Грейс. Ты должна открыть магазин. С твоей репутацией ты заработаешь кучу денег.
Джильда. Это и есть мой магазин. Я зарабатываю достаточно, тем или иным способом.
Элен. Но вещи в этой комнате не продаются, так?
Джильда. Не продаются, за исключением картин. Они — Эрнеста.
Грейс (смеясь). То есть их можно купить!
Джильда. Возможно. За хорошую цену.
Генри. Да-да, за очень хорошую цену! Чью картину он продал отцу?
Джильда. Матисса.
Генри. Я могу сказать лишь одно, за такую цену он должен был получить двойного Матисса!
Джильда (улыбаясь). Одиннадцать тысяч долларов, не так ли?
Генри. Именно.
Джильда. Твоему отцу еще очень повезло, но ведь он всегда был везунчиком.
Грейс. Признавайся, что ты не прав, Генри.
Джильда. Пройдемся по квартире, Грейс?
Грейс. С удовольствием. Я уже составляю список того, что мне нравится, и скоро сделаю большой заказ.
Джильда. Начнем с террасы? Очень хорошая летняя мебель, кресла-качалки, полосатые навесы, растения в горшках…
Грейс. Я скорее умру, чем выйду на террасу. Там у меня закружится голова.
Джильда. А мне нравится стоять высоко над городом.
Элен. Мне тоже… чем выше, тем лучше.
Грейс. Какой это этаж?
Джильда. Тридцатый.
Грейс. Я однажды попала в пожар на шестом этаже. Мне пришлось спускаться по пожарной лестнице в ночной рубашке. С тех пор я живу только на первом этаже.
Элен. А как же грабители?
Грейс. Пусть будет пятьдесят ограблений, чем один пожар. Что ты будешь делать, если вспыхнет пожар, Джильда? Если он начнется ниже, скажем, в лифтовой шахте?
Джильда (указывая на дверь к комнатам слуг). За той дверью есть очень удобная пожарная лестница. Перила на ней такие широкие, что по ним можно даже съехать.
Грейс. Придет день, когда в этом городе произойдет сильнейшее землетрясения, и вы все, любители верхних этажей, посыплетесь на землю.
Генри. В таком случае, в момент землетрясения я б предпочел находиться здесь, а не на земле.
Джильда. Пойдем, я покажу тебе спальни.
Грейс. Они еще выше?
Джильда. Да, еще выше. Ничего, что мы оставляем вас вдвоем?
Элен. Можешь не волноваться.
Джильда (первой поднимаясь по лестнице). Генри, не стой с пустым стаканом. Повтори.
Генри. Спасибо. Повторю обязательно.
Джильда и Грейс исчезают за портьерой.
Генри (подходит к столу). Тебе налить?
Элен. Я еще не допила первый.
Генри. Дай мне обещание, Элен.
Элен. Какое?
Генри. Скажи, что никогда не будешь профессиональным декоратором.
Элен. Почему?
Генри. Не встречал ни одной женщины-декоратора, которая ни была бы акулой, а я их повидал сотни.
Элен. Ты думаешь, Джильда — акула?
Генри. Еще какая! Да ты загляни ей в глаза. Посмотри, как она взяла Грейс в оборот. А как фыркнула на меня из-за картины отца.
Элен. Сам виноват.
Генри. Как бы не так! Одиннадцать тысяч баксов за какую-то мазню! Пока я нашел только трех человек, которые сказали мне, что нарисовано на той картине, и все увидели разное.
Элен. Живопись — не по твоей части, Генри.
Генри. Будь уверена, особенно по такой цене!
Элен. Мне нравится современная живопись. Она приводит меня в восторг.
Генри. На что там смотреть?
Элен (с чувством превосходства). О новом всегда так говорят. Вспомни Вагнера.
Генри. Вагнер-то здесь причем?
Элен. Когда впервые зазвучала его музыка, все только и говорили, какая она ужасная.
Генри. И я того же мнения.
Элен. Глупо смеяться над тем, чего не понимаешь.
Генри. В последнее время ты слишком уж носишься по городу, Элен. Тебе бы побольше времени проводить дома.
Элен. Не знаю, как бы я пережила эту зиму, если бы не Джильда.
Генри. Не знаю, что бы она делала этой зимой, если бы не мы! Ты бы могла обставить квартиру ничуть не хуже ее. Зачем нам нужен весь этот испанский хлам?
Элен. Это не хлам, а очень красивые вещи. У нее потрясающий вкус, и это знают.
Генри. Это же сплошное надувательство, Элен! Сплошное надувательство!
Элен. Не пойму, что с тобой сегодня.
Генри. Жуткий вечер. Опера кошмарная, а теперь мы притащились сюда вместо казино. И только ради Джильды, которая почувствовала, что может заарканить очередную клиентку.
Раздается звонок в дверь.
Элен. Ты действительно думаешь, что она привела сюда Грейс лишь для того, чтобы что-нибудь ей продать?
Генри. Думаю.
Элен. Ох, Генри!
Генри. А ты так не думаешь?
Элен. Нет, разумеется, нет. У них и так много денег, им нет нужды зарабатывать таким образом.
Генри. По-другому они не умеют. Эрнест многие годы всучивает картины людям.
Элен. А почему нет? Они же хотят их купить. В конце концов, все что-то продают. Я хочу сказать…
Вновь звонят в дверь.
Генри. Они не держат слуг?
Элен. Полагаю, слуги уже легли спать.
Генри. Тогда я, пожалуй, открою дверь.
Элен. Да, открой.
Генри уходит в коридор. Элен пудрится. Из коридора доносятся голоса. Появляется Генри, за ним Отто и Лео, оба в сшитых по фигуре вечерних костюмах.
Генри. Миссис Фрайдман наверху… я ее позову.
Лео. Не стоит беспокоиться. Она все равно спустится, не так ли?
Генри. Да, она показывает миссис Торренс квартиру.
Отто. Торренс… Торренс! Как странно! Любопытно, не та ли это миссис Торренс, которую мы встретили в Йошиваре?
Лео. Очень может быть.
Генри. Это моя жена, миссис Карвер. Боюсь, я не знаю, как вас зовут.
Лео. Моя фамилия — Меркюри.
Элен (пожимает ему руку). Добрый вечер, мистер Меркюри.
Отто. А моя — Силвус.
Элен. Добрый вечер, мистер Силвус.
Лео (резко поворачивается к Генри и энергично пожимает ему руку). Добрый вечер, мистер Карвер.
Отто (так же энергично жмет руку Генри). Добрый вечер, мистер Карвер.
Генри. Хотите что-нибудь выпить?
Лео. Не то слово.
Генри (холодно). Спиртное вон там. Налейте, чего захочется.
Элен (пока Отто и Лео наполняют стаканы). Вы — давние друзья миссис Фрайдман?
Отто (обернувшись). Да, мы жили с ней долгие годы.
Элен. Ох!
Неловкая пауза. Отто и Лео удобно устраиваются в креслах.
Лео (поднимает стакан). Ваше здоровье, миссис и мистер Карвер.
Отто (тоже поднимает стакан). За вас, миссис и мистер Карвер.
Генри (автоматически поднимает стакан). Удачи вам.
Вновь пауза.
Лео. Я познакомился с одним Карвером на Суматре.
Элен. Правда?
Лео. Ни у кого мне не доводилось видеть такой длинной бороды.
Элен. Неужели?
Отто (быстро). Ты говоришь про мистера Эйдельбаума.
Лео. Ты прав. Как я мог ошибиться?
Отто (извиняясь за друга). Мы так много путешествуем, знаете ли, вот иногда и путаемся.
Элен. Да, конечно.
Лео. Вы давно женаты?
Генри. Два года.
Лео. Ой, ой, ой, ой!
Генри. Как мне вас понимать?
Отто. Есть что-то странное и такое трогательно в молодой любви, мистер и миссис Карвер.
Лео. Юность рулит.
Отто. Направляет хрупкий барк счастья по реке жизни. Безрассудная, бесстрашная, не ведущая об опасностях, которые поджидают впереди, внезапных шквалах, скалах, спрятавшихся под ровной поверхностью. Вы не боитесь?
Генри. Я не вижу ничего такого, что могло бы вызвать опаску.
Лео (восхищенно). Наивный, упертый юноша.
Отто. У вас есть дети?
Генри (резко). Нет, пока нет.
Лео. С этим веком что-то не так. Вот в Италии эпохи Ренессанса свадьбы играли в четырнадцать лет, и к этому возрасту у вас была бы уже куча детей, один другого красивее. Не так ли, Отто?
Отто. Да, Лео, ты совершенно прав.
Лео. Ну вот видите!
Отто. Трагедия в том, что вам без разницы, вам наплевать, правильно?
Элен (сухо). Я не понимаю, о чем вы.
Разговор опять затухает.
Лео. Полагаю, вы бывали на Чукикамате?
Генри. Где?
Лео. Чукикамата. Это медное месторождение в Чили.
Генри. Нет, не бывали. А что?
Лео (небрежно). Неважно. Не имеет значения.
Генри. А почему вы спросили?
Лео (величественно). Пожалуйста, больше не говорите об этом… все нормально.
Генри (раздраженно). О чем вы говорите?
Лео. О Чукикамате.
Отто (мягко). Месторождении меди в Чили.
Элен (чтобы снять напряжение). Какое забавное название (нервно смеется).
Лео (холодно). Вы так думаете?
Элен (решив разобраться до конца). Это… это интересное место?
Лео. Честно говоря, не помню. Последний раз побывал там в два года.
Отто. А я так вообще не был.
Элен (со вздохом). Понятно.
Лео (после еще одной паузы). Миссис Торренс — милая женщина?
Генри. Милая! Да, очень милая!
Лео. Я так рад.
Отто. Нынче нужно быть крайне осторожным с людьми, знаете ли… внешность так обманчива.
Лео (напыщенно). В действительности все это — вопрос масок, хрупких, разрисованных масок. Мы носим их, как защиту. Современная жизнь принуждает нас к этому. Мы должны закрывать наши нежные, трепещущие души от обжигающего пламени цивилизации.
Отто. Успокойся, Лео. Вспомни, как ты разнервничался в Момбасе.
Лео. Там причиной была рыба.
Элен и Генри в недоумении переглядываются. Джильда и Грейс появляются из-за портьеры и спускаются по лестнице. Отто, Лео и Генри встают.
Джильда. Привет!
Лео. Привет, Джильда.
Отто. Мы вернулись.
Джильда (держит себя в руках). Да… да, я вижу. Это миссис Торренс. Грейс, это два моих давнишних друга, Лео Меркюри и Отто Силвус.
Грейс (пожимает им руки). Добрый вечер.
Лео (пожимая руку миссис Торренс). Уж простите наши наряды, но ты только что с борта сухогруза.
Отто. Голландского сухогруза. Кормили там восхитительно.
Джильда. Я вижу, вы уже с полными стаканами. Генри, пожалуйста, смешай мне коктейль.
Генри. С удовольствием.
Джильда (без эмоций). Какой приятный сюрприз. (Поворачивается к Грейс). Знаешь, я не видела их почти два года.
Грейс. Джильда показывала мне свою роскошную квартиру. Она прекрасна, не так ли?
Отто. По части художественного вкуса все очень сдержанно, но профессиональная работа превосходна.
Джильда (с легким смешком). Отто, веди себя прилично.
Лео. А где наш дорогой Эрнест?
Джильда. В Чикаго.
Генри. Держи, Джильда (приносит стакан).
Джильда. Благодарю.
Грейс (садится в кресло). И откуда пришел ваш сухогруз, мистер Меркюри?
Лео. Из Манилы.
Отто. В Маниле было очень жарко.
Лео. И В Сингапуре тоже.
Джильда (сухо). Как я понимаю, там всегда жарко.
Отто. В Гонконге было прохладнее. А во Владивостоке просто холодно.
Лео. Нам пришлось надеть варежки.
Элен. Это была туристическая поездка?
Лео. Туристическая поездка — это жизнь, миссис Карвер. Дешевая экскурсия.
Отто. Прекрасно сказано, Лео. Я навсегда запомню твои слова.
На лицах Генри и Элен читается осуждение. Грейс в легком недоумении.
Грейс (с легким смешком). Что ж, для меня жизнь отнюдь не дешевая экскурсия! И с каждым днем она становится только дороже. Последняя зима здесь была ужасной. Я, конечно, уезжала в Европу, но и там все изменилось к худшему. Особенно, Париж. Просто потерял свою жизненную силу. Всегда он был таким веселым городом…
Отто. Когда-то у меня была квартира в Париже. Скорее, студия, чем квартира, но мне пришлось оставить ее.
Грейс. Наверное, тот дом снесли. В Париже сейчас все сносят.
Отто. Снесли. Да и домик-то был маленький.
Грейс. Это грустно, не так ли, вспоминать дом, в котором человек жил, но которого уже нет.
Лео. Помнится, одна моя знакомая, миссис Пурди, очень расстроилась, когда ее маленький домик в Дорсете смыло в море.
Грейс (вздрогнув). Как ужасно.
Лео. К счастью, в тот момент в доме был мистер Пурди.
Отто. А я так часто представлял себе, как мой дом рушится при землетрясении. Стены дрожат, люстра раскачивается, по полу у самых моих ног змеится трещина.
Грейс. Забавно. Мы тоже только что говорили о землетрясениях.
Лео. Я никак не могу понять, почему все японцы такие веселые. Все эти поклоны и улыбки на пороге смерти.
Отто. Японцы не видят в смерти ничего страшного. Они ее любят, смерть — часть их жизни. Она просто в восторге от смерти. Посмотри, как они готовы покончить с собой по самому пустяковому предлогу.
Лео. Я всегда думал, что мадам Баттерфляй поспешила с самоубийством.
Отто. Ей следовало выйти в большой мир и добиться полной независимости. Как сделала ты, Джильда.
Джильда. Не говори ерунды. (Поворачивается к Грейс). Они всегда несли какую-то чушь, с тех давних пор, когда я познакомилась с ними. Не обращай на них внимания.
Отто. Не принижай нашего социального статуса, Джильда, ты… у которой его так много.
Джильда (резко). Социального статуса у вас нет.
Лео. Зато есть внешний лоск. Нам потребовались годы, чтобы приобрести его. Не сдирай его своими остренькими коготками остроумия… дорогая!
При слове «дорогая» все подпрыгивают.
Джильда. Ты написал новые пьесы, Лео? Ты нарисовал новые картины, Отто? Вы должны зайти как-нибудь на ленч и рассказать о себе.
Лео. Это будет прекрасно. Мы втроем, и больше никого.
Отто. Как в добрые старые времена.
Лео. Полная гармония.
Джильда. Вам уж придется меня простить, если я не смогу помогать вам, столь же активно. Мои критические способности не так сильны, как прежде. Я их переросла.
Лео. И насколько ты их переросла, любовь моя? Как одиноко тебе, должно быть, в крошечной ложе высоко над ареной? Не ощущаешь желания вновь спуститься вниз, на дешевые места, поближе к крови, песку, теплым запахам, поближе к Жизни и Смерти?
Джильда. Ты изменился, Лео. Раньше был более тонким.
Отто. Ты тоже изменилась, но мы этого ожидали.
Элен (почувствовав, что может внести в разговор свою лепту). Люди действительно так меняются. Только на днях в «Колонии» к нашему столику подошел молодой человек, с которым я была знакома, когда он учился в Йеле, так я его не узнала.
Лео. Это же надо!
Отто. Видите ли, у меня прекрасная память на имена, но я не могу запомнить лица. Иногда смотрю на Лео, и понятия не имею, кто он такой.
Лео (быстро). А я вот многое помню, ясно и отчетливо, обрывки каких-то разговоров, тривиальные события. Игра света, неуловимое движение могут вызвать кучу воспоминаний, несвязанных фрагментов, которые когда-то что-то да значили, а теперь представляются сущими пустяками. К примеру, деревья на тихой лондонской площади… зеленое вечернее платье, серьги с изумрудами, в тон платью… два письма, прислоненные к бутылке бренди… странно, не так ли?
Джильда. Не очень-то и странно. Обычный мусор сверхсентиментального сознания.
Отто. Осторожнее, Джильда. Так можно дойти до безобразной ссоры.
Джильда. Я не боюсь.
Отто. Заявление смелое, если можно многое потерять (оценивающе оглядывает комнату).
Джильда (ровным голосом). Это угроза?
Отто. Мы вернулись. Это уже достаточная угроза.
Джильда (поднимаясь, со странной улыбкой). Хватит! Вот что бывает, когда в доме появляются призраки. Они пытаются испугать тебя, тыча пальцами и звеня цепями, не зная, что они мертвы и более не могут причинить вреда. Вот почему бояться их незачем, можно разве что пожалеть. Бедные маленькие призраки! Должно быть, это так тоскливо, бродить по пустынным коридорам, чувствуя, что нигде их больше не ждут.
Лео (Грейс). Видите, Джильда тоже может нести чушь.
Отто (с упреком). Это не чушь, Лео. Это полет фантазии, приправленной готикой и аллегориями… выдающееся достижение.
Лео. Действительно, требуется богатое воображение, чтобы представить себе такую квартиру пустынным коридором.
Джильда (с нервным смехом). Прекратите, вы оба! Вы ведете себя ужасно.
Отто. Мы все ведем себя ужасно.
Лео. Внешний лоск истончается. Даже твой, Джильда.
Грейс. Никогда не слышала такого экстраординарного разговора.
Отто. Зачаровывает, не так ли? Настолько зачаровывает, что хочется поднимать крыши и заглядывать в дома.
Джильда. Не хочется, если люди в домах знают, что на них смотрят. Не хочется, если они играют для вас и ведут себя не так, как обычно.
Лео. Каково это, Джильда, чувствовать себя в полной безопасности? Во всех смыслах этого слова. Расскажи нам.
Джильда (игнорируя его). Еще выпьешь, Генри?
Генри. Нет, благодарю.
Элен (поднимаясь). Нам, пожалуй, пора.
Джильда. Очень сожалею, что вы так рано уходите.
Лео. Посмотри, как плавно крутятся колеса.
Отто. Ничего не скрипит.
Грейс (встает). Я тоже пойду, Джильда. Кого-нибудь подвезти?
Генри. Нет, благодарю. Наша машина внизу.
Грейс. Доброй ночи, мистер Меркюри.
Лео (пожимает руки). Доброй ночи.
Грейс (пожимает руку Отто). Доброй ночи. Может, вас куда-нибудь подвезти?
Отто. Нет, благодарю, мы немного задержимся.
Джильда. Нет! Отто, пожалуйста, уходите. Вы оба отправляетесь с Грейс. Я смертельно устала. Можете позвонить мне утром.
Лео. Мы хотим поговорить с тобой.
Джильда. Завтра, вы сможете поговорить со мной завтра. Мы будем говорить и говорить, час за часом.
Лео. Мы хотим поговорить сейчас.
Джильда. Знаю, что хотите, но, говорю вам, я устала… ужасно устала. У меня был такой тяжелый день… (яростно подмигивает им).
Отто (улыбаясь). Ох, я понимаю.
Элен (от двери). Пошли, Генри. Доброй ночи, дорогая Джильда. Вечер удался.
Она кланяется Лео и Отто, уходит. Грейс смотрит на Отто, Лео и Джильду, потом присоединяется к Генри у двери.
Грейс (Отто). Мой автомобиль внизу, если вы сейчас спуститесь. Доброй ночи, Джильда. Генри, вызови лифт.
Она уходит с Генри.
Джильда (торопливо, шепотом). Разве можно так безобразно себя вести? Почему вы не подождали, пока они уйдут?
Лео (тоже шепотом). Они бы не ушли. Торчали бы тут до самого утра.
Джильда подбегает к стулу, на котором лежит сумочка, достает из нее ключ от входной двери.
Джильда. А теперь уходите, оба. Поезжайте с Грейс. Иначе весь город будет знать, что вы остались. Вот ключ. Вернетесь через десять минут.
Отто. Интриги? О, времена, о нравы!
Лео. Чистый «Декамерон».
Джильда (отдает ему ключ). Уходите, быстро! Обратно приедете на такси.
Они оба легонько целуют ее в губы и уходят.
Джильда стоит, глядя им вслед, пока за ними не захлопывается дверь. Ее глаза наполняется слезами. Она возбужденно бродит по комнате. Останавливается у стола, на котором стоит чей-то недопитый стакан. Задумчиво осушает его. Притоптывает одной ногой по полу.
Резко ставит стакан на стол, хватает легкую накидку, выключает свет и спешит к двери, которая ведет к пожарной лестнице.
Опускается занавес
Сцена 2
Та же комната, утро следующего дня. Окна широко раскрыты, в них вливается солнечный свет. Когда поднимается занавес, Мэттью выходит из двери, которая ведет к комнатам слуг, и направляется в холл. Мэттью — симпатичный чернокожий. Выглядит респектабельно в белом пиджаке и черных брюках. Из коридора появляется Эрнест с чемоданом в руке. Мэттью следует за ним, тащит три или четыре сцепленные вместе большие картины.
Эрнест. Поставь их, Мэттью, и принеси мне кофе.
Мэттью. Да, сэр (ставит картины к стене).
Эрнест (снимает пиджак и шляпу). Миссис Фрайдман уже проснулась?
Мэттью. Она еще не звонила, сэр.
Эрнест. Хорошо. Принеси кофе, и побыстрее.
Мэттью. Кофе уже готов, сэр.
Он уходит через левую дверь. Эрнест выходит на террасу, возвращается. Берет со стола газету, смотрит на нее, отбрасывает в сторону. Чувствуется, что он раздражен. Мэттью приносит поднос с завтраком, ставит на маленький столик.
Мэттью. Может, вы хотите позавтракать на террасе, сэр?
Эрнест. Нет. Оставь здесь.
Мэттью. Поездка удалась, сэр?
Эрнест (садится за столик). Нет.
Мэттью. Очень хорошо, сэр.
Он уходит. Эрнест наливает себе кофе. В этот самый момент Лео и Отто спускаются по лестнице. Оба в пижамах и халатах Эрнеста, которые им малы. И босиком.
Лео (на нижней ступеньке). Доброе утро, Эрнест.
Эрнест (словно громом пораженный). Господи, благослови мою душу!
Отто (целуя его). Он благословит, Эрнест. Просто не сможет поступить иначе.
Лео (тоже целует его). Дорогой Эрнест.
Эрнест. Откуда… откуда вы взялись?
Отто. Из Манилы.
Лео (улыбаясь). В Маниле очень жарко.
Отто. Разве ты нам не рад?
Эрнест. И вы остановились у нас?
Лео. Разумеется.
Эрнест. Давно вы здесь?
Отто. Со вчерашнего вечера.
Эрнест. А где вы спали?
Лео. Наверху.
Эрнест. Что? А где Джильда?
Отто. Мы не знаем. Она исчезла.
Эрнест. Исчезла?! Что ты хочешь этим сказать?
Отто. То, что сказал. Она исчезла.
Лео. Исчезла! Ушла. Растворилась в ночи, как большая, глупая сова.
Отто. Мы приехали вчера вечером, когда она развлекала нескольких друзей, она дала нам ключ от квартиры и сказала, чтобы мы пришли позже. А когда мы пришли, ее здесь уже не было. Какое-то время мы подождали, а потом пошли спать.
Лео. Мы очень устали.
Эрнест. Это просто фантастика! Нелепо до безобразия.
Лео. Как ты думаешь, можно нам выпить кофе?
Эрнест. Да, вы можете выпить кофе, если вам того хочется (он звонит в маленький колокольчик, который стоит на столе, и раздраженно припечатывает его к столу).
Отто. Я надеюсь, ты не собираешься проявлять недовольство, Эрнест. В конце концов, ты давно уже нас не видел.
Эрнест. Проявлять недовольство! А какой еще вы ожидали реакции? Я приезжаю домой, проведя в поезде двадцать часов, чтобы обнаружить, что Джильды нет. А вы оба без приглашения ночуете в моем доме, да еще в моих пижамах.
Лео. Только скажи, мы тотчас же их снимем.
Эрнест. Не вздумайте! (Появляется Мэттью и застывает, в изумлении таращится на Лео и Отто). Еще две чашки, Мэттью.
Мэттью. Да, сэр (выходит, у двери оглядывается).
Эрнест. Вы предупреждали Джильду о вашем приезде?
Отто. Нет. Мы приехали вчера вечером, без предупреждения… сюрприз.
Эрнест (внезапно). Что вам нужно?
Лео. С чего такой вопрос?
Эрнест. Я хочу знать. Почему вы приехали? Чего хотите?
Отто. Разумеется, мы хотим Джильду.
Эрнест. Вы сошли с ума?
Лео. Отнюдь. Это вполне естественно. Мы всегда хотели Джильду.
Эрнест. Вам известно, что она — моя жена?
Отто (отворачивается). Не дури, Эрнест!
Эрнест. Не дури! Да как ты смеешь?
Лео. Ты очень милый, Эрнест, и мы очень, очень тебя любим, но при этом мы все прекрасно знаем, что Джильда может пятьдесят раз выйти за тебя замуж, но от этого не станет твоей женой.
Мэттью возвращается с двумя чашками.
Мэттью. Принести еще кофе, сэр?
Эрнест (механически, глядя на Лео и Отто). Нет… нет кофе достаточно.
Мэттью (обращается к Отто). Принести вам грейпфрут, сэр? Или яйцо?
Отто. Нет, благодарю.
Мэттью (обращается к Лео). Вам, сэр?
Лео. Ничего не надо, благодарю.
Эрнест. Пока все, Мэттью.
Мэттью. Да, сэр (уходит).
Эрнест. Вы действительно думаете, что вправе вот так приходить в мой дом и требовать мою жену?
Отто. Перестань с таким самодовольством говорить «моя жена», Эрнест. Это же абсурд.
Лео. Мы прекрасно знаем, почему ты женился на Джильде. И, будь мы мертвы, решение это было бы исключительно правильным.
Эрнест. Для нее вы мертвы.
Отто. Как раз наоборот. Очень даже живы.
ДЕО. Боюсь, твоя семейная жизнь под угрозой, Эрнест.
Эрнест. Давно уже я не встречался с такими наглецами.
Отто. Тебе это не понравится, я понимаю. Возможно, даже очень не понравится.
Лео. Но тут уж ничего не поделаешь. И ты знаешь это не хуже нашего.
Эрнест (держит себя в руках). Не слишком ли многое вы воспринимаете, как само собой разумеющееся?
Отто. Только то, что знаем.
Эрнест. Я не собираюсь выходить из себя, потому что это будет глупо…
Отто. И бесполезно.
Эрнест. Но я думаю, что вам лучше надеть ту одежду, в которой вы заявились сюда, и уйти. Вы можете зайти к нам еще раз, когда к вам вернется здравомыслие.
Лео. Со здравомыслием у нас полный порядок, Эрнест. Никогда еще мы не были более здравомыслящими. И более решительными.
Эрнест (предельно спокойно). А теперь вы оба послушайте меня. Я женился на Джильде, потому что она осталась одна и потому что я многие, многие годы питал к ней самые теплые чувства. Прежде чем принять это решение мы подробнейшим образом обсудили все аспекты. Мне известны все обстоятельства. Я знаю, как сильно она вас любила, и как мало вы любили ее. На пару вы практически погубили ее жизнь, своими мелкими, эгоистичными страстями причинили ей немало страданий. Теперь вы должны оставить ее в покое. Она много работала и многого добилась. В городе у нее репутация лучшего декоратора. Жизнь ее обрела смысл, она всем довольна. Оставьте ее в покое! Уходите! Возвращайтесь в Манилу или откуда вы там приехали… и оставьте ее в покое!
Отто. Без нас она никогда не будет всем довольна, потому что принадлежит нам, точно так же, как мы принадлежим ей.
Эрнест. Она убежала от вас.
Лео. Она вернется.
Раздается дверной звонок.
Отто. Она вернулась.
В полной тишине Мэттью выходит из двери, что ведет к комнатам слуг и направляется в коридор.
Лео. Кофе. Это здорово… отличный, крепкий кофе (наливает полную чашку).
Отто (следует его примеру). Восхитительно.
Эрнест (поднимается, отбрасывает салфетку). Это безобразие!
Лео. Необычная ситуация, сложная, тут я с тобой согласен, даже нервная, но никакого безобразия нет и в помине.
Входит Джильда, за ней Мэттью, на лице которого читается крайнее замешательство. На ней темный плащ поверх вечернего платья и шляпка. В руке она держит пакет из плотной бумаги, в нем, вероятно, вечерняя накидка, в которой она уходила. Увидев всех троих, Джильда улыбается.
Джильда. Мне следовало догадаться, что так и будет!
Мэттью. Позвольте взять пакет, мэм?
Джильда. Да, отнеси его Норе. В нем моя вечерняя накидка.
Мэттью. Да, мэм.
Он уходит, Джильда снимает плащ и шляпку, поправляет волосы.
Джильда. Я одолжила эти плащ и шляпку у телефонистки в «Ритце». Напомни мне, Эрнест, что их нужно вернуть (подходит к нему и рассеянно целует). Все это так неприятно, не правда ли? Я очень сожалею. В тот самый момент, когда ты вернулся домой. Нехорошо. (Обращается к Отто и Лео). Вы здесь ночевали?
Лео. Да, ночевали.
Джильда. Я еще гадала, останетесь вы или нет.
Отто. Почему ты убежала от нас?
Джильда (холодно). Я полагала, что причина совершенно очевидная.
Лео. Ты струсила.
Джильда. Отнюдь. Мне требовалось время, чтобы подумать. Дай мне кофейник, Эрнест… нет, не звони, я попью из твоей чашки. Не хочу снова видеть таращащиеся на меня глаза Мэттью. (Она наливает кофе, садится, оглядывает всех троих). И что теперь?
Лео. Действительно, что теперь?
Джильда. Куда двинемся?
Лео. Ох уж эти социальные условности!
Джильда. В этих пижамах вы выглядите очень уж комично.
Эрнест. Не думаю, что за всю жизнь я хоть раз испытывал большее раздражение.
Лео. Для тебя ситуация не из приятных, Эрнест, я это понимаю. Мне очень жаль.
Отто. Да, нам обоим очень жаль.
Эрнест. Я нахожу вашу наглость невыносимой. Не знаю, что сказать. Не знаю, что сделать. Я очень, очень зол. Джильда, ради Бога, скажи им, чтобы они ушли!
Джильда. Они не уйдут. Даже если бы я твердила им: «Уходите!» — до посинения.
Лео. Совершенно верно.
Отто. Без тебя не уйдем.
Джильда (улыбаясь). Как это мило с вашей стороны.
Лео (пристально всматривается в нее). К чему ты клонишь?
Отто. Скажи нам, моя маленькая дорогуша, моя умненькая дорогуша! Скажи нам, к чему ты клонишь?
Джильда. Что вы тут наговорили Эрнесту?
Лео. Много чего.
Эрнест. Они оба вели себя отвратительно.
Джильда. В каком смысле?
Эрнест. Я бы предпочел больше об этом не говорить.
Джильда. По-моему, ты поправился, Отто.
Лео. Он ест слишком много риса.
Джильда. Но выглядишь очень хорошо.
Отто (чуть приподнимая брови). Спасибо за комплимент.
Джильда. И ты тоже, Лео. Морщина между глаз углубилась, а в остальном ты просто пышешь здоровьем.
Лео. Так оно и есть.
Джильда. Ты всегда был очень сильным, физически. Сильным, как буйвол! Ты это помнишь, Эрнест?
Эрнест (раздраженно). Что?
Джильда (улыбаясь). Ничего. Не имеет значения.
Лео. Прекрати гладить нас по шерстке, Джильда, и раскрой свой секрет. Скажи нам, почему ты такая странная и спокойная… скажи, что ты замыслила.
Джильда. Разве вы не знаете? Я сдалась.
Лео (быстро). Что?
Джильда (спокойно и с достоинством). Я сдалась. Выбросила белый флаг. Игра закончена.
Эрнест. Джильда! Что ты хочешь этим сказать?
Джильда. То, что сказала.
Эрнест. Ты хочешь… но ты же не можешь…
Джильда (мягко). Я собираюсь уйти от тебя, Эрнест. Иногда борьба бесполезна. Я вот боролась два года, и все без толку. Битва эта мне наскучила, меня от нее тошнит! Вот я и сдалась.
Эрнест. Ты… ты сошла с ума! Ты же не можешь говорить это серьезно!
Джильда. Я не могу быть серьезной. В этом-то и весь ужас. Я чувствую, что должна, но не могу… сердце прыгает внутри вверх-вниз, как попугай в клетке! Это постыдно, я знаю, но ничего не могу с собой поделать… (она резко поворачивается к Лео и Отто). И вы двое… сидите тут с огнем триумфа в глазах… Скажите что-нибудь, черт бы вас побрал! Скажите что-нибудь, а не тоя наброшусь с кулаками на ваши самодовольные физиономии!
Лео. Я это знал. Я это понял еще вчера вечером!
Отто. Мы оба это знали. Хохотали до упаду, пока не заснули.
Эрнест. Джильда, возьми себя в руки! Не будь дурой… возьми себя в руки!
Джильда. Не раздражайся, Эрнест. Ты знаешь, если тебя все это и касается, то лишь в малой степени.
Эрнест. Ты рехнулась! Ты совершенно рехнулась!
Джильда (возбужденно). Да! Да! Я просто обезумела от радости! Я обезумела от облегчения! Я думала, они действительно забыли меня, действительно оборвали все ниточки, которые связывали их со мной. Я думала, они никогда не вернутся, мне их больше не увидеть, и до самой смерти в моем сердце будут жить тоска, боль, одиночество.
Лео. Ты бросила нас, вот и получила по заслугам!
Джильда. Успокойся! Заткнись, дорогой! Мне нужно все объяснить Эрнесту.
Эрнест. Я не хочу слышать твои объяснения. Я вообще больше ничего не хочу слышать!
Отто. А ты попробуй остановить ее! Попробуй! Она же сорвалась с цепи. О, дорогая моя, до чего приятно все это видеть. Наша старушка вновь на тропе войны!
Джильда. Замолчи, говорю тебе! Не каркай! Нельзя быть таким злобным.
Эрнест. Говорю тебе, я ничего не хочу слушать!
Джильда. И, тем не менее, выслушаешь. Потому что должен! Мне так много нужно сказать. Ты должен меня выслушать. Ради себя, ради нас всех, ты должен!
Эрнест. Ты невероятно вульгарна! Мне за тебя стыдно!
Джильда. Мне есть чего стыдиться, но только этого! Это настоящее. Я использовала тебя, Эрнест, и мне за это стыдно, и я тебе лгала. За это мне тоже стыдно, но, по крайней мере, я этого не знала, потому что одновременно лгала и себе. Я нашла убежище в твоей теплой, нежной дружбе, и изо всех сил старалась убедить себя, что этого достаточно. Но, как выясняется, недостаточно. Я говорила, смеялась и развлекала твоих друзей. Создавала, и очень неплохо, семейный уют. Много работала, что-то покупала и что-то продавала, все это время притворяясь, что моя страсть к этих двоим тает и тает. Но она не таяла. Я это поняла, как только они пришли вчера вечером, такие холеные, в новеньких костюмах. Увидев их, я сразу поняла, что притворяться и дальше смысла нет. Я боролась с этой страстью, честное слово, боролась! Я убежала от них, бродила по улицам, сидела в кафе, плача в стакан с молоком. Эрнест, ты так хорошо понимал меня раньше, пойми и теперь, и попытайся простить… потому что жить без них я просто не могу, и в этом все дело!
Эрнест (с ледяным спокойствием). Насколько я тебя понял, тот факт, что я — твой законный муж, не имеет для тебя ровно никакого значения?
Джильда. Факт этот всегда бы всего лишь удобной договоренностью, не так ли?
Эрнест. Получается, не столь удобной, как мне представлялось.
Джильда. Исключительно удобной. Все были всем довольны, но в сложившейся ситуации подобные договоренности ничего не значат, и ты это видишь!
Эрнест. Я вижу лишь безжалостный эгоизм, крайнее пренебрежение чувствами других людей. Это все, что я вижу в данный момент.
Лео. Ты должен видеть больше, Эрнест, действительно, должен. За те долгие годы, что ты нас знаешь, тебе следовало бы понять, что пытаться оторвать одного из нас бесполезно.
Эрнест. Джильда не такая, как вы двое. Всегда отличалась от вас.
Джильда. Если и отличалась, то не так уж и сильно.
Эрнест. Вы не щадили ее самолюбия. Выбрасывали все, что она вам давала. Я с болью в сердце наблюдал, как она корчится в терновом венце глупой любви к вам. В свое время я тоже вас любил, молодых и веселых. Тогда ваша уверенность в себе не была столь неприличной. Но больше я вас не люблю. Теперь вы мне совершенно не нравитесь. Меня от вас тошнит. Ваше поведение отвратительно. Когда Джильде удалось убежать от вас, я попытался сделать ее счастливой и довольной собой, спокойно, без лишней суеты.
Отто. Без суеты она никогда не будет счастливой. В суете она черпает жизненные силы.
Эрнест. Такое может показаться только со стороны. В душе она не такая.
Лео. Что ты знаешь про ее душу? Они решила уйти с нами. Сама так сказала. Разве тебе этого не достаточно?
Эрнест. Появление вас обоих возродило былую влюбленность, но лишь на короткое время. Долго она не продлится. Джильда теперь слишком много знает, чтобы вновь связываться с вами.
Джильда. Ты ошибаешься, Эрнест. Ты ошибаешься.
Эрнест. Твоя неуравновешенность граничит с безумием.
Отто. Слушай, давай без грубостей.
Джильда. Сколько можно говорить? Разговоры ни к чему не приведут. Посмотри на меня, Эрнест. Посмотри на меня. Разве ты не видишь, что произошло?
Эрнест. Ты снова безумная женщина.
Джильда. А почему бы мне не стать безумной женщиной? Два года я была смирной и здравомыслящей. Мое поведение обманывало тебя, потому что ты хотел обмануться. И твое утверждение, что я отличаюсь от Отто и Лео основано только на одном: тебе этого очень хочется. Я ничем от них не отличаюсь. Мы — единое целое, все трое. Такими мы стали в первые годы нашего знакомства. И отныне мы будем жить и умрем, по-своему. Другая жизнь нам не подходит.
Эрнест. Нет, вы такие же, как все, и такими останетесь. Просто у вас сместилась шкала ценностей.
Джильда. Только с твоей точки зрения.
Эрнест. С точки зрения любого, у кого сохранилось хотя бы минимальное чувство приличия.
Лео. У нас есть свое чувство приличия. У нас есть своя этика. Но наши жизни отличаются от ваших. Помаши нам рукой на прощание, дорогой Эрнест, мы снова вместе.
Джильда. Эрнест, Эрнест, давай останемся друзьями. Тебе не может быть так уж больно.
Эрнест. Никогда. Я истратил на вас слишком много дружеских чувств, вы этого недостойны.
Отто. В твоей злости слишком много тщеславия, Эрнест, что не делает чести твоему уму.
Эрнест (резко поворачивается к нему). Пожалуйста, не говори со мной.
Лео. Отто совершенно прав. Твое поведение недостойно твоего ума. Если бы внутри у тебя все разрывалось, и ты бы действительно горевал об уходе Джильды, все было бы иначе. Но ты не горюешь. Ты недоволен только тем, что рушится упорядоченная жизнь…
Эрнест (теряя контроль над собой). Придержи язык! Я сыт по горло твоими проповедями!
Джильда (примирительно). Прошу тебя, Эрнест, не ожесточайся, не приходи в ярость. Пожалуйста, пожалуйста, успокойся, и тебе будет проще нас понять.
Эрнест. Вы переоцениваете мою способность понимания! Я не понимаю, все это мне отвратительно. И я никогда не пойму, никогда не смогу понять этот мерзкий трехсторонний эротический союз.
Джильда. Эрнест!
Лео. А почему? У царя Соломона было сто жен, а он пользуется заслуженным уважением. Не понимаю, почему Джильда не может иметь двух друзей-джентльменов.
Эрнест (в ярости). Твое словоблудие в полной мере соответствует твоему мерзкому вкусу.
Отто. Некоторые эмоции переступают границы вкуса, Эрнест. К примеру, злость. Посмотри, что с тобой делает злость! Ты раздуваешься, как лягушка!
Эрнест (вне себя). Замолчи! Замолчи!
Лео (вскипев). Почему мы должны молчать? Ты вот наговорил достаточно, чтобы снести эту чертову крышу! Почему это только у тебя должна быть монополия на шум? Почему только твои напыщенные моральные принципы могут заполнять этот город, не встречая конкуренции? У нас у всех есть легкие, так будем же их использовать! Давайте кричать, как безумные! Давайте наслаждаться жизнью.
Джильда (начинает смеяться). Прекрати, Лео. Умоляю тебя… Это же смешно! Прекрати… прекрати…
Эрнест (в бешенстве). Это смешно! Смешно даже подумать о том, что я к вам проникся всей душой, что видел в вас людей, а не бессовестных, никчемных дегенератов, какими вы были всегда! Ни у кого из вас нет и зачатков чувства приличия. Вы — изворотливые, безответственные, гнусные, и я больше не хочу вас видеть. Никогда! До конца своих дней! Вы меня слышите? Никогда! Никогда! Никогда! (Он выбегает из комнаты, от ярости ничего не видя перед собой, у самого коридора падает, зацепившись за прислоненные к стене картины).
Джильда, Отто и Лео не выдерживают и начинают хохотать. От смеха стонут и плачут. Смех продолжает эхом отражаться от стен, когда
Занавес опускается