Холл в доме Ланкастеров, примерно в сорока милях от Лондона. Занавес поднимается в субботу после обеда. Играет граммофон, слышится гул разговоров. Клара Хибберт, певица, танцует с Томом Верьяном, Элен с Поунти, Ники с Банти. Флоренс сидит на кушетке, беседует с Брюсом Фэарлайтом, честолюбивым драматургом, автором пьес, которые ценятся теми, кто живет в относительной роскоши. Весело, шумно, в воздухе висит сигаретный дым. В самом начале действия все говорят одновременно, но потом музыка не должна мешать слышать голоса тех, кто выходит на авансцену. Эту часть спектакля, возможно, трудно поставить, но она необходима.
Элен. Это слишком уж быстро, Ники.
Том. Надо бы помедленнее.
Ники. Эта скорость указана на пластинке.
Поуни. Я уже лет десять не танцевал, и не знаю, почему.
Флоренс. Но последний акт очень сильный, когда она выходит, наполовину обезумев от страха, и обо всем рассказывает.
Брюс. Я пытаюсь писать, как можно реалистичнее.
Клара. Я ставлю ей тройку за манеры, но семерку за обаяние, потому что не должна казаться мегерой.
Том. Я думал, она всем понравилась.
Банти. Нет, Ники, его техника полностью уничтожает вдохновение.
Ники. Только не при исполнении Равеля и Дебюсси, старых мастеров, да, но, возможно. Он от них уже устал.
Банти. Я думаю, напрасно.
Элен. Мой дорогой, сейчас это последний писк моды, но, к сожалению, цвет больно неудачный.
Поуни. У Марион Феррис такое же платье от Пуаре, только ярко-синего цвета.
Клара. Кажется, туфелька слетает у меня с ноги.
Том. Остановимся?
Клара. Нет, уже все в порядке.
Флоренс. Вас не затруднит вытащить этот окурок из мундштука?
Брюс. Я попытаюсь (справляется). Я всегда курю трубку, когда работаю.
Флоренс. Как интересно.
Банти. Полагаю, по репетиции невозможно судить о самом выступлении.
Ники. С ним — нет. Потому что он недостаточно драматичен.
Банти. Мне как-то не по себе от пианистов, которые видят себя и драматическими актерами.
Элен. Поуни, твой язык с каждым днем становится все более ядовитым.
Поуни (смеется). Я же должен был что-то сказать. И потом, это правда.
Элен. Особенно насчет ее лодыжек.
Поуни. Дорогая моя, да!
Оба смеются.
Пластинка заканчивается, и Ники подходит к граммофону, чтобы поменять ее. Все разговаривают и смеются.
Клара. Ты должен прийти в следующее воскресенье.
Том. Благодарю, с удовольствием.
Клара. Я пою только баллады, но ты знаешь, что такое воскресные концерты.
Том. Да, конечно.
Клара (обращается к Ники). А что на другой стороне?
Ники. «У тебя самые славные глазки».
Поуни. Поставь «Лунной ночью в Каролине».
Элен. Нет, не ставь, Ники, дорогой, лучше сыграй сам. У тебя пластинки всегда вертятся очень быстро.
Банти. Да, сыграй, Ники.
Флоренс (отказывается от предложенной Брюсом сигареты). Нет, благодарю. Я танцую с Томом.
Банти (весело). За тобой танец, Том.
Том. Будь уверена.
Ники играет фокстрот.
Банти (поднимает Брюса с кушетки). Пойдемте, мистер Фэалайт, сколько можно изображать серьезного драматурга.
Брюс. Предупреждаю, толку от меня мало.
Он танцует с ней, подтверждая правоту своих слов. Клара Хибберт встает рядом с Ники и одной рукой «дирижирует» в такт мелодии. Элен и Поунти стоят на авансцене, в пол-оборота к залу, курят и разговаривают. Их реплики хорошо слышны.
Элен. Том Верьян танцует не так хорошо, как ему кажется.
Поуни. С такой фигурой он должен танцевать великолепно.
Элен. Слишком уж он атлетичный.
Поуни. Тем не менее, я уверен, что в Банном клубе он звезда первой величины.
Элен. Флоренс выглядит потрясающе.
Поуни. Абсолютно. Она знает, что ей идет.
Элен. А где Дэвид?
Поуни. Пошел в кабинет покурить.
Элен. Мне бы хотелось, чтобы на людях Флоренс не выказывала такого раздражения по отношению к нему. За обедом мне было как-то не по себе.
Поуни. Обычно Ники это приводит в ярость, но сегодня он ничего не замечал, поглощенный этой глупенькой дурочкой Банти Майнуэринг.
Элен. Очаровательная девушка.
Поуни. Очень средненькая. Я только надеюсь, что из его увлеченности ничего путного не выйдет.
Элен. Не думаю, что нам нужно об этом волноваться.
Поуни. Почему?
Элен. Подожди, дорогой, и ты все сам увидишь.
Клара (оставляет Ники за пианино и направляется к Поунти). Пойдем потанцуем, Поуни, и скажи мне, как божественно я пела во вторник.
Поуни (идет танцевать). Божественности я не услышал.
Клара. Десятка за грубость.
Они танцуют. Элен подходит к камину, чтобы взять с каминной доски сигарету.
Элен. У тебя есть спички, Ники?
Ники. Великолепная мелодия, не так ли?
Элен. Полностью с тобой согласна (подходит, садится рядом, сует руку в карман смокинга). Дорогой, мне нужны спички (достает маленькую шкатулку). Какая очаровательная шкатулка!
Ники бросает играть и вскакивает.
Ники (яростно). Элен, отдай ее мне…
Все прекращают танцевать.
Клара. Ники, дорогой, давай без скандалов.
Ники (берет себя в руки). Играть мне надоело, давайте включим граммофон (обращаясь к ЭЛЭН). Вот спички, дорогая.
Он достает коробок спичек из другого кармана, дает Элен прикурить. Она смотрит на Ники, потом он ставит иглу граммофона на пластинку, и все снова начинают танцевать, за исключением Элен и Брюса Фэалайта. Элен подходит к камину и берет с каминной доски чашку кофе.
Элен. Чья это чашка? Кто выпил мой кофе, а я только пригубила его.
Брюс. Если без сахара, то мой.
Элен (пробует кофе). Без сахара.
Флоренс. Ты ужасно танцуешь, Том.
Том. Правда?
Флоренс. Что с тобой такое?
Том. Не знаю, наверное, я устал.
Флоренс. Обычно ты не чувствуешь усталости, танцуя со мной.
Том. Да ладно, Флоренс, не придирайся!
Флоренс. Как ты смеешь так говорить со мной?
Она обрывает танец, отходит к камину.
Том (идет за ней). Флоренс… извини…
Поуни. Давайте на минутку остановим музыку и придумаем какое-нибудь другое занятие.
Банти. Нет, давайте потанцуем.
Клара. У меня больше нет сил.
Поуни (снимает иглу с пластинки). Элен, как называлась та божественная игра, в которую мы играли, возвращаясь из Парижа?
Элен. «Вопросы и ответы».
Банти. Ненавижу играть в «Вопросы и ответы».
Ники. Как насчет «Исторической игры»?
Брюс. Что это за игра?
Банти. О, нет, Ники, она слишком интеллектуальная.
Флоренс. В гостиной все готово для маджонга.
Поуни. Как здорово. Пойдемте туда.
Клара. Не буду я счастлива, пока кто-нибудь не подарит мне набор нефритовых фигурок для маджонга.
Ники. Пойдем, Банти.
Банти (смотрит на Тома). Я не умею в нее играть.
Ники. Умеешь, ты играла в нее в Париже с Явонн.
Банти. Я забыла.
Ники. Ты быстро все вспомнишь.
Уводит ее.
Поуни. Пошли, Клара.
Клара. Я настаиваю на том, чтобы мистер Фэалайт научил меня играть.
Брюс. К сожалению, я для этого не гожусь.
Клара. Вы должна вставить эту сцену в свою следующую пьесу.
Поуни. Пошли посмотрим, такое зрелище нельзя пропустить.
Клара, Брюс и Поуни уходят.
Элен. У тебя только один набор фигурок, Флоренс?
Флоренс. Да, это просто бесит, не так ли? Клара обещала привезти еще один, но забыла.
Элен. Брюс Фэалайт играет в бридж?
Флоренс. Нет, не думаю.
Элен. От драматургов столько пользы на домашней вечеринке, не так ли?
Она уходит.
Том. Ты не идешь, Флоренс?
Флоренс. Нет.
Том (в замешательстве). Ох!
Флоренс. Пожалуйста, пусть тебя это не останавливает. Я уверена, тебе не терпится присоединиться к остальным.
Том. Послушай, Флоренс, мне бы не хотелось, чтобы ты продолжала в том же духе.
Флоренс. Я не знаю, что с тобой, но раньше ты никогда себя так не вел.
Том. Я вел себя, как обычно.
Флоренс. По отношению ко мне ты вел себя исключительно грубо, что за обедом, что после него.
Том. За обедом — нет.
Флоренс. Да. Ты одернул меня, когда я сказала, что не люблю Элси Сондерс.
Том. Ты прекрасно знаешь, что она — моя добрая знакомая.
Флоренс. Она не должна ей быть, после всего того, что наговорила обо мне.
Том. Ты продолжаешь выдумывать то, чего нет.
Флоренс. Ничего подобного… я знаю! И ты должен видеть всю эту ревность, с которой мне приходится сталкиваться! Я устала от всего этого, так устала!
Она становится жалкой.
Том. Если на то пошло, ты тоже стала другой.
Флоренс. Я несчастна.
Том. Почему?
Флоренс. Я вижу, что тебя настраивают против меня.
Том. Флоренс!
Флоренс. Придет день, когда ты все поймешь. Они действуют тонко, но я вижу их насквозь.
Том. О тебе мне никто не сказал дурного слова, им лучше и не пытаться.
Флоренс. А если попытаются?
Том. Я… я приду в ярость!
Флоренс. Ох!
Том. И покажу им, что я в ярости.
Флоренс (берет его за руки). Том…
Том. Да?
Флоренс. Я тебя прощаю.
Том. Мне становится дурно, когда ты злишься на меня.
Флоренс. Правда?
Том. Я сразу чувствую себя чудовищем.
Флоренс. Подойди ко мне и присядь.
Том (садится рядом с ней на кушетку). У тебя великолепное платье.
Флоренс. Милое, не так ли?
Том. Ты всегда так шикарно одеваешься.
Флоренс. Правда?
Том. Ты и сама это знаешь.
Флоренс. Помнишь нашу первую встречу?
Том. Конечно.
Флоренс. Охсфорд полон романтики, не так ли?
Том. Только когда там появляешься ты.
Флоренс. Спасибо, Том, дорогой.
Том. Ты так славно проводили время.
Флоренс. Ты приходил на дневные спектакли, а потом я подвозила тебя.
Том. Класс!
Флоренс. Кстати, я взяла билеты на «Катящие камни» на вторник… не забудь.
Том. Ты не говорила мне, что собираешься их брать.
Флоренс. Это неважно, я думала, что говорила. А потом мы пообедаем в «Кларидже».
Том. Но, Флоренс, я… я не смогу прийти.
Флоренс. Почему?
Том. Я должен быть в другом месте.
Флоренс. С кем?
Том. С мамой.
Флоренс. Разве ты не можешь пойти с ней в другой день? Все-таки это премьера.
Том. Ну… видишь ли… это неудобно… я уже переносил нашу встречу…
Короткая пауза.
Флоренс (с холодком). Да ладно, сходим на этот спектакль позже.
Входит Дэвид.
Дэвид. Привет, Флоренс, я думал, ты в гостиной.
Флоренс. Они играют в маджонг, а у нас только один набор фигурок. Я как раз собиралась поиграть.
Том. Пойду посмотрю, как у них дела.
Столько очевидный предлог для того, чтобы уйти из комнаты, не остается без внимания Флоренс.
Флоренс. Да, иди.
Том. Присоединяйтесь к нам побыстрее.
Он выходит.
Флоренс. Тебе не кажется, что это дивное платье?
Дэвид. Симпатичное.
Флоренс. За обедом ты и Элен так увлеченно беседовали. О чем?
Дэвид. О пустяках… мне нравится Элен.
Флоренс. Только потому, что она льстит тебе и слушает все, что ты ей говоришь.
Дэвид. Она мне не льстит.
Флоренс. Полагаю, она говорила о ферме и делилась своими впечатлениями.
Дэвид. Мы немного говорили и о ферме.
Флоренс. Она ничего об этом не знает.
Дэвид. Возможно, но наш разговор помогал коротать время.
Он уходит.
Флоренс какое-то время сидит, потом наклоняется вперед, закрывает лицо руками.
Входит Ники.
Ники (подходит к ней). В чем дело, дорогая?
Флоренс. Ничего, просто заболела голова.
Ники. А почему бы тебе не пойти спать?
Флоренс. Не могу, еще слишком рано.
Ники. Меня тошнит от маджонга.
Ники. Поуни, Элен и Клара пытаются учить Брюса Фэалайта, но он совершенно ничего не соображает.
Садится за пианино, рассеянно играет.
Флоренс. Ты должен отучить Банти возражать всему, что говорят люди.
Ники. С какой стати?
Флоренс. Это свидетельствует о плохом воспитании.
Ники (с ноткой злобы). Да кого это сейчас волнует. Мы все имеем право выражать собственное мнение.
Флоренс. Она, похоже, забывает, что я гораздо старше ее.
Ники. Это не аргумент, мама. Глупо вспоминать о своем возрасте, когда тебе не нравится сказанное другим человеком.
Флоренс. Она плохо на тебя влияет.
Ники. Ерунда.
Флоренс. Из Парижа ты вернулся другим.
Ники. Естественно.
Флоренс. Раньше ты никогда мне не грубил.
Ники. Черт, я и не грублю.
Флоренс. Грубишь.
Ники. Только не начинай винить во всем Банти.
Флоренс. Перестань играть… перестань играть!
Ники (сердито поднимаясь). Господи!
Флоренс направляется к двери и сталкивается с Элен.
Элен. Что происходит?
Флоренс. Ничего, Банти всего лишь настраивает Ники против меня. Я знала, что будет настраивать.
Она уходит.
Элен. Дивный у тебя, однако вечер! Ты выскакиваешь из гостиной, поссорившись с Банти, приходишь сюда и ссоришься с Флоренс.
Ники. Мама стала совершенно невозможной.
Элен. Она такая же, как и всегда.
Ники. Значит, раньше я этого не понимал.
Элен (берет сигарету, закуривает). Ты ведь обручился впервые.
Ники. Ненавижу эту вечеринку.
Элен (непринужденно). Не говори так, дорогой, это грубо.
Ники. Ты знаешь, я не про тебя.
Элен. Ты влюблен по уши?
Ники. Да… Нет… Не знаю.
Элен. А хотелось бы знать.
Ники. В любом случае, я просто схожу с ума.
Элен. Давно ты с ней знаком?
Ники. Месяцев пять.
Элен. И что она делала в Париже?
Ники. Понятия не имею… просто жила.
Элен. Великолепно.
Ники. Она изучала французскую литературу.
Элен. Зачем?
Ники. Она собирается писать… сама… когда-нибудь.
Элен. Понятно!
Ники. Элен, она тебе нравится?
Элен. Пока сказать не могу… вчера впервые ее увидела.
Ники. Она удивительно интеллигентна.
Элен. Да… в этом я уверена.
Ники. Тебе она не нравится?
Элен. Говорю тебе… пока не решила.
Ники. Всё всегда одинаково. Друзья одного человека ненавидят друг друга.
Элен (улыбаясь). Для тебя это трудно, не так ли?
Ники. Мне бы хотелось, чтобы она тебе нравилась.
Элен. Хорошо, я попытаюсь.
Ники. Она во всем моя полная противоположность.
Элен. Да, я это вижу.
Ники. Но так и должно быть, не так ли?
Элен. Все зависит.
Ники. Мне нужно, чтобы меня кто-то сдерживал.
Элен. Да, Ники.
Ники. Она так хорошо на меня влияет.
Элен. Правда?
Ники. Да… останавливает, когда я вспыхиваю или веду себя глупо.
Элен. Мне всегда казалось, что тебя нужно подбадривать, а не останавливать.
Ники (смеется). Ох, Элен… ты прелесть!
Элен. Я серьезно.
Ники. Ты не права, эмоции у меня часто перехлестывают через край.
Элен. Во всяком случае, я надеюсь, что ты с ней будешь очень счастлив.
Ники. Не уверен, что у меня получится… не умею я быть счастливым.
Элен. Ты много работаешь?
Ники. Да.
Элен. Действительно стараешься?
Ники. Изо всех сил.
Элен. Лжец!
Ники. Если бы ты видела меня в Париже… репетирую, репетирую… всю ночь напролет, до самого рассвета, который растворяет в себе огонек свечи… и мои руки падают с клавиатуры…
Элен. Свечи сгорают ужасно быстро, если горят с обоих концов.
Ники. Ты хочешь сказать, что от меня прежнего осталась только оболочка?
Элен. Именно.
Ники. Если ты и дальше будешь поощрять меня в том же духе, я покончу с собой.
Элен. Ты набрасываешься на любого, кто проявляется к тебе искренний интерес, не так ли?
Ники. Я не доверяю такому интересу.
Элен. Почему?
Ники. Не знаю… я этого недостоин.
Элен. Такое ощущение, что ты страдаешь от комплекса неполноценности.
Ники. Ничего подобного… я — веселый, остроумный и симпатичный.
Элен. Ох, Ники, ты просто выводишь из себя.
Ники. Не сердись, Элен.
Элен. Я — одна из немногих, кто знает, какой ты на самом деле, а ты меня за это не ценишь.
Ники. Ты действительно думаешь, что знаешь?
Элен. Да… и потому я очень беспокоюсь за тебя.
Ники. В этом нет нужды.
Элен. Ты все так тонко чувствуешь, но при этом сдержан и крайне глуп.
Ники. Спасибо тебе… я уже чувствую собственную оригинальность.
Элен. И ты испуган.
Ники. Почему? Чего мне бояться?
Элен. Ты хочешь, чтобы я тебе сказала?
Ники. Нет.
Элен. Почему нет?
Ники. Потому что ты сентиментальна, и видишь то, чего на самом деле нет и в помине.
Элен. Ты гораздо сентиментальнее меня.
Ники. Дорогая Элен, у тебя прекрасный склад ума, совсем как рождественская открытка… с замерзшими малиновками и блеющими овцами, которые бродят по снегу.
Элен. Тем не менее, на твоем месте я бы больше не прикасалась к наркотикам.
Ники. Элен!
Элен. Что?
Ники. Я не понимаю, о чем ты.
Элен. Ты думаешь, я не вижу?
Ники (натужно смеется). Ты такая смешная.
Элен. А ты дурак! Просто идиот!
Ники. Давай без драматизма, дорогая.
Элен. Я думала, у тебя есть здравый смысл. Я полагала, что у тебя больше ума.
Ники. Все это полнейший абсурд.
Элен (очень искренне). Ники, не противоречь мне, не борись со мной, я же твоя подруга, я бы не сказала ни слова. Если бы не была ею. Ты должен остановиться. Ты еще не подсел на них, пока у тебя есть такая возможность… ради Бога, внемли голосу разума.
Ники. Замолчи, замолчи, не говори так громко.
Элен. Ники, откажись от них.
Ники. Когда ты узнала?
Элен. Сегодня, когда ты играл, но догадалась давно.
Ники. Тебе нет нужды волноваться, Элен, я принимаю их по чуть-чуть, и редко!
Элен. Если что-то пойдет не так, ты примешь все… выброси их.
Ники. Что может пойти не так?
Элен. Неважно, выброси!
Ники. Я не могу… осторожно, кто-то идет.
Входит Дэвид.
Дэвид. Привет!
Ники. Привет, папа!
Дэвид. Что случилось?
Ники. Случилось… с чего ты взял?
Дэвид. Ты выглядишь очень встревоженным.
Ники. Мы с Элен поговорили по душам, выложили все, что накопилось.
Дэвид. Понимаю.
Элен. Мы так долго не виделись… по-другому и быть не могло.
Дэвид. Утром ты так и не заглянул на ферму… я тебя ждал.
Ники. Очень сожалею, папа… просто проспал.
Элен. Увидимся позже, Ники.
Ники. Хорошо.
Элен уходит.
Дэвид. Как, по-твоему, выглядит твоя мать?
Ники. Великолепно… как и всегда.
Дэвид. Не хочешь сигару?
Ники. Нет, благодарю, папа… я не большой их любитель.
Дэвид. Я как раз шел к себе… в доме слишком много людей.
Ники (улыбаясь). Теперь-то ты должен к этому привыкнуть.
Дэвид. Тебе надо бы остаться здесь, знаешь ли. На недельку. Подышать свежим воздухом.
Ники. У меня слишком много дел в Лондоне.
Дэвид. А стоит ли ими заниматься?
Ники. Да, конечно.
Дэвид. Судя по твоему виду, тебе необходим отдых.
Ники. Обо мне не волнуйся… я прекрасно себя чувствую.
Дэвид. Она, похоже, милая девушка.
Ники. Кто… Банти?
Дэвид. Да. Спокойная и ненавязчивая.
Ники. Она — прелесть!
Дэвид. И когда ты собираешься жениться?
Ники. Еще не знаю… обручение — это пробный камень.
Дэвид. Понятно… я-то думал… отстал от современных нравов.
Ники. Это ее идея… посмотреть, подходим ли мы друг другу.
Дэвид. План очень неплохой.
Ники. Я очень рад, что она тебе понравилась.
Дэвид. Она музыкальна?
Ники. О, да… так чувствует музыку!
Дэвид. Хорошо.
Ники. Папа, я думаю, что приеду сюда на несколько дней и спокойно порепетирую.
Дэвид. Если ты приедешь, то я буду ездить в Лондон через день… я так редко вижусь с тобой, когда ты живешь в квартире.
Ники. Тогда решено. Интересно, что скажет мама.
Дэвид. Я с ней поговорю.
Ники. Хорошо… думаю, она не будет сильно тревожиться из-за нас.
Дэвид. Нет. Полагаю, не будет. Думаю, мне пора спать. Спокойной ночи, мой мальчик.
Ники. Спокойной ночи, папа.
Они обмениваются рукопожатием, Дэвид нежно похлопывает Ники по плечу. Уходит наверх, а Ники идет к пианино. Садится, начинает что-то наигрывать, входит Банти.
Банти. Я хочу поговорить с тобой.
Ники (продолжает играть). Хорошо.
Банти. Может, на минутку перестанешь играть.
Ники. А почему ты не можешь говорить со мной под Скрябина?
Банти. Пожалуйста, перестань.
Ники (встает). Меня не ценят… в этом все дело.
Короткая пауза, потом он подходит к ней.
Банти…
Банти. Что?
Ники. Прежде чем ты скажешь мне что-то ужасное, извини меня. Я сейчас тебе нагрубил.
Банти. Да, тебе есть за что извиняться.
Ники. Ты меня простишь?
Банти. Да, я тебя прощаю.
Ники. Я весь вечер такой раздраженный.
Банти. Дай мне сигарету, Ники.
Ники. Держи.
Оба закуривают.
Банти. Спасибо.
Ники. Так о чем ты хотела со мной поговорить?
Банти. О многом… о нас!
Ники (лицо каменеет). Понимаю.
Банти. Ты не думаешь, что все это довольно глупо… я про обручение?
Ники. Нет, отнюдь.
Банти. А я думаю.
Ники. Только потому, что этим вечером мы немного поцапались?
Банти. Нет, не только из-за этого.
Ники. Тогда из-за чего?
Банти. Разве ты не видишь?
Ники. Нет.
Банти. Мы не очень-то подходим друг другу.
Ники. Почему ты вдруг так решила?
Банти. Потому что только сейчас это поняла.
Ники. Сожалею.
Банти. В этом не только твоя вина.
Ники. Рад это слышать.
Банти. Причина в обстоятельствах и окружении.
Ники. Но ведь и первое, и второе легко поменять. Мы изменим дом… снесем эту стену, объединим две комнаты в студию, тебе нравятся студии, не так ли? Потом превратим гостиную в огромный вольер для птиц.
Банти. Она уже превратилась в этот самый вольер.
Ники. И еще мы…
Банти. Прекрати, Ники!
Ники. Я только стараюсь во всем идти тебе навстречу.
Банти. Правда?
Ники. Да, я пытаюсь защититься. У меня есть ощущение, что ты собираешься сказать мне что-то неприятное, вот и хочу подготовиться.
Банти. Я не собираюсь говорить ничего неприятного… только правду.
Ники. Ты полагаешь, что правда всегда приятна?
Банти (яростно). Ты ужасный, ужасный, ужасный!
Ники. Да… скорее всего.
Банти. В каком-то смысле я рада… так будет проще.
Ники. Правда?
Банти. Ты меня не любишь. Действительно… не можешь любить.
Ники. Пожалуйста, не надо так говорить.
Банти. Но почему ты не смотришь фактам в лицо?
Ники. В конце концов, приходится… я бы хотел оттянуть этот момент.
Банти. Это трусость.
Ники. Давай без помпезности, дорогая.
Банти. Должна отметить, помощи я от тебя не вижу.
Ники. Почему я должен помогать в уничтожении собственного счастья?
Банти. Это жалость к самому себе и самообман.
Ники. Почему ты завела этот разговор?
Банти. Я же сказала тебе… я трезво оценила сложившуюся ситуацию.
Ники. Полагаю, ты возненавидела мою мать.
Банти. Это не ненависть.
Ники. Тебе она не понравилась.
Банти. Не так, чтобы очень.
Ники. Почему? Ты-то ей понравилась.
Банти. Она терпеть меня не может.
Ники. Ерунда. Почему?
Банти. Потому что я молодая.
Ники. Как ты можешь так говорить?
Банти. Это правда.
Ники. Ничего такого нет и в помине.
Банти. Иногда ты вдруг становишься таким глупым.
Ники. Спасибо.
Банти. Мы опять начинаем цапаться.
Ники. Тогда не будем трогать маму.
Банти. Ты заговорил о ней первым.
Ники. Я бы хотел, чтобы ты смогла понять ее так, как понимаю я… я знаю, иногда она может действовать на нервы, но глубоко внутри она — чудесная женщина, несмотря ни на что.
Банти (холодно). Несмотря ни на что?
Ники (с жаром). Да! Не будь жестокой, Банти, попробуй встать на ее место, пусть она и не вызывает у тебя теплых чувств. Это, конечно, глупость, ее стремление оставаться «молодой», я знаю, но она так привыкла к всеобщему восхищению и лести, вот и чувствует, что не может от всего этого отказаться. Ты понимаешь, не так ли? Да и не будет ей легче, если она откажется. Сама она не так уж и умна, от отца толку мало, от меня тоже, вот она и хочет оставаться в жизни, которая была, а не той, какая сейчас. Разве ты не можешь представить себе весь ужас старения? Особенно, если человек был таким красивым и привлекательным, как она. Ослепительная Фло Ланкастер! Ее только так и звали. Я помню ее, когда был совсем маленьким, приходящую ко мне, чтобы пожелать спокойной ночи, она же действительно сияла… иногда она приходила и в школу, так все были от нее без ума. Я этим так гордился…
Банти. Никогда не слышала, чтобы ты так говорил.
Ники. Я и не думал, что смогу.
Банти. Таким ты мне нравишься куда больше, честным и открытым.
Ники какие-то мгновения в изумлении смотрит на нее.
Ники. Если говорить о тебе честно… так ты из металла.
Банти. Я умею признавать факты.
Ники (с легкой издевкой). Правда?
Банти. Да. Вместе мы никогда не будем счастливы.
Ники. Может, и нет.
Банти. Так не следует ли нам… поставить точку?
Ники. Конечно, я сожалею, что мы слишком современны для обручального кольца. Ты могла бы вернуть его мне таким царственным жестом.
Банти. Давай без глупостей.
Ники. Честный и открытый человек далеко не всегда еще и умный.
Банти закуривает очередную сигарету, сбрасывает туфли, устраивается на кресле, вытягивает ноги, чтобы погреть их у камина.
Входит Клара Хибберт.
Клара. Мои дорогие, как же я устала. Иду прямо в кровать… не поднимусь с нее, наверное, несколько недель.
Банти. Почему?
Клара. Ш-ш-ш! Он идет.
Банти. Кто идет?
Клара. Брюс Фэалайт… я учила его играть в маджонг… эти властители дум… ужасно, дорогая моя…
Входит Брюс Фэалайт.
Брюс. Очень интересная, эта игра.
Клара (утомленно). Я и подумала, что вам она понравилась.
Брюс. Она интересна психологически! Требует концентрации и…
Входят Флоренс, Элен, Поуни и Том. У Тома в руке стакан виски с содовой. Поунти ест галету.
Поуни. Я ужасно устал… должно быть, деревенский воздух дает о себе знать…
Флоренс. …и как здорово все получилось, потому что начинала я с двумя красными драконами…
Элен. Любопытно, к кому они попали…
Поуни. Поставь еще одну пластинку, Ники, и мы пойдем спать.
Флоренс. Да, только одну.
Ники (глядя на Банти). Послушаем «Я тебя люблю». Такая романтическая мелодия.
Ставит пластинку на граммофон.
Банти. Давай.
Элен. Когда встаем утром?
Флоренс. Самое позднее — в десять часов. Завтрак с девяти утра.
Поуни (доверительно). Знаете, в Лондоне я могу съесть на завтрак один гренок, а вот за городом у меня просыпается такой аппетит!
Ники. Как же это удивительно!
Поуни. Мне претит твой тон, Ники… нельзя так относиться к давним друзьям.
Ники. У меня их нет.
Элен. Ники!
Ники. Извини, Элен.
Флоренс. Не понимаю, что с Ники… весь вечер он не в духе. И это в первый уик-энд дома.
Ники. Какая жалость, учитывая, сколько сделано для того, что я был счастлив и всем доволен.
Том. Пойдем потанцуем, Банти.
Банти. Нет, не сейчас.
Ники. Потанцуй с ним Банти, парням требуется разминка.
Флоренс. Ты потанцуешь с Банти, Поуни… а я потанцую с Томом… пошли.
Она и Том танцуют.
Элен. Главное в этом мире, Ники — не быть очевидным, чего бы это ни касалось.
Флоренс и Том, Элен и Поуни танцуют. Все говорят, как и в начале действия.
Поуни. Ты не права, Элен, книга отличная.
Элен. Весьма посредственная.
Поуни. А что вы думаете о «Зловещей страсти», Фэелайт?
Брюс. Я принципиально не читаю романов.
Поуни. Вы должны прочитать этот роман. Блестящий, великолепный.
Элен. Не доверяйте вкусу Поуни, мистер Фэалайт, он не может отличить хорошее от плохого.
Поуни. Но это потрясающий роман, абсолютно потрясающий!
Элен. Ерунда.
Поуни. Элен, иногда мне ужасно хочется увидеть тебя мертвой у моих ног.
Флоренс. Ради Бога, немного медленнее.
Ники. Так пойдет?
Он очень сильно замедляет скорость вращения пластинки.
Флоренс. Я думаю, тебе лучше пойти спать, Ники.
Элен. Мы сейчас все пойдем спать.
Ники. Нет, пожалуйста, дорогая мама… я так хорошо провожу время!
В ярости убегает со сцены.
Поуни. Я всегда говорил, что континентальная Европа — смерть для молодых.
Банти. Ники расстроен, и это моя вина… Мы больше не обручены.
Флоренс. Почему? Что случилось?
Банти. Ничего не случилось… в общем-то, у нас и не было ничего серьезного.
Элен. А у меня сложилось ощущение, что было.
Банти. Вы ошибались.
Флоренс. Должна отметить, все это очень уж внезапно.
Банти. Лучше рвать все резко и сразу… если нет полной уверенности, или вы так не думаете?
Флоренс. Извините, Баути, если вы уже приняли решение, нет никакого смысла и дальше об этом говорить.
Банти. Я бы и не упомянула об этом, если бы вы все не стали ругать его за раздражительность…
Элен. Бедный Ники.
Клара. Мне действительно пора спать. Я так устала. Спокойной ночи, дорогая Флоренс.
Флоренс. Спокойной ночи, Клара. Завтрак с девяти утра. У тебя есть книги и все необходимое?
Клара. Да, благодарю. Всем спокойной ночи.
Все вежливо желают ей спокойной ночи.
Флоренс. Том, будь ангелом, принеси мне стакан молока… он в гостиной.
Том. Хорошо.
Он выходит.
Элен. Пошли спать, Флоренс, я едва держусь на ногах.
Флоренс. Я тоже. Вы выключите свет, когда будете уходить?
Поуни. Обязательно, дорогая.
Флоренс (она и Элен поднимаются наверх). Скажите Тому, чтобы он принес мне молоко в спальню.
Поуни. Хорошо.
Флоренс. Спокойной ночи, истер Фэалайт.
Брюс. Спокойной ночи, Флоренс.
Флоренс и Элен уходят.
Брюс. Полагаю, нам тоже пора.
Банти. Мне пока спать не хочется.
Возвращается Том со стаканом молока.
Том. А где Флоренс?
Банти. Пошла спать… просила принести ей молоко.
Поуни. А куда подевался Ники?
Том. Думаю, он в курительной.
Брюс. Спокойной ночи, мисс Мейнуэринг.
Банти. Спокойной ночи.
Они обмениваются рукопожатием.
Поуни. Я тоже пойду… спокойной ночи.
Поуни (обращается к Брюсу, когда они поднимаются по лестнице). Когда вы пишите, ваши персонажи начинают жить собственной жизнью?
Брюс. Нет, я заранее продумываю всю жизнь для каждого из них.
Поуни. Как интересно!
Они уходят.
Том. Так ты с ним уже порвала?
Банти. Да.
Том. Не думал, что ты это сделаешь так быстро.
Банти. Лучше сразу рубить концы.
Том. И что он сказал?
Банти. Не так, чтобы много.
Том. Пришел в ярость?
Банти. Да какое это имеет значение? Давай больше не будем об этом говорить.
Том. Все это чертовски некстати.
Банти. Что?
Том. Да все.
Банти. Ты испугался, не так ли?
Том. Нет, не очень… особенно теперь, когда ты со мной.
Банти. Я буду так рада, когда мы выберемся из этого дома.
Том. Я тоже.
Банти. Ненавижу эту атмосферу.
Том. Не понимаю, как я мог так долго ее выдерживать.
Банти. Ты ничего не замечал, пока не появилась я, да и я не обращала внимания на эту атмосферу до твоего появления.
Том. Странно, не так ли?
Банти. Мы не такие, как они. Понимаешь?
Том. В каком смысле?
Банти. Неважно, главное, это правда.
Том. Ты думаешь, я поступаю подло по отношению к Флоренс?
Банти. Да.
Том. Но, Банти, этим утром ты сказала…
Банти. Что не вижу, как ты мог бы поступить иначе. Да и я не смогла бы. Действительно это чудовищно трудно, и здесь не только твоя вина. Вот и я, если бы вышла замуж за Ники, не стала бы брать всю вину на себя. Все это великолепие, личностные особенности, магнетизм, они предательски опасны.
Том. Они удивительны.
Банти. Давай без глупостей.
Том. Ты такая хладнокровная, все видишь насквозь.
Банти. Мне жаль Ники.
Том. Этот чертов Ники!
Банти (смеясь). Да перестань, Том.
Том. А что такое?
Банти. Очень уж ты на него злишься.
Том. Да ты стоишь десятерых таких, как он. Кому нужен такой тип? Он ничего не умеет, кроме как играть на пианино. Не занимается спортом, все время пытается шутить…
Банти. Заткнись, Том, тут ты не прав. Если ты думаешь, что я ничего не теряю, уходя от него, то это не так.
Том. Хотелось бы знать, о чем ты говоришь.
Банти. Господи! Я такая несчастная!
Она начинает рыдать.
Том (ничего не понимая). Слушай… Банти… ради Бога…
Обнимает ее.
Банти (вырываясь). Нет, нет… дай мне мои туфли.
Он поднимает туфли, передает ей, она надевает их, все это время продолжая всхлипывать.
Том. Слушай, а не пора ли тебе спать? Ты совершенно вымоталась.
Банти. Он говорил такие гадости.
Том. Я сверну ему шею.
Банти (слезы начинают течь с новой силой). Заткнись, Том, заткнись.
Том. Банти, престань плакать, прошу тебя, пожалуйста, пожалуйста, перестань плакать…
Он вновь обнимает ее, целует, она же ищет носовой платок. Флоренс тихонько спускается по лестнице.
Банти. Не могу найти носовой платок.
Том. Возьми мой.
Флоренс (как пистолетный выстрел). Том!
Том и Банти отскакивают друг от друга.
Том. Да, Флоренс?
Флоренс (зловеще). И что все это значит?
Том. Извини, Флоренс… я…
Флоренс. Ты — законченный негодяй!
Банти. Послушайте… я должна сказать…
Флоренс. Молчите… не лезьте не в свое дело.
Входит Ники.
Ники (видя слезы на лице Банти). Что случилось? Кто-то обо что-то ударился?
Флоренс (зловеще). Нет, не ударился.
Банти. Я ушибла руку, ничего больше.
Флоренс. Лгунья!
Ники. Мама… давай без глупостей…
Том. Флоренс… я…
Флоренс. Не смей говорить со мной…
Ники (виновато). Мама… не сейчас… не сейчас… это неправильно… держи себя в руках! Банти… Банти… иди спать… пожалуйста.
Он идет к пианино и начинает играть что-то джазовое.
Банти. Хорошо… Том…
Флоренс направляется к камину, вне себя от ярости. Ники продолжает играть. Том и Банти идут к лестнице на второй этаж.
Флоренс. Стойте… я требую объяснений!
Банти. Как вы смеете так говорить со мной?
Флоренс. Вон из моего дома! Вон из моего дома!
Банти. Это отвратительно!
Том. Я хочу сказать, Флоренс…
Флоренс. Вон из моего дома!
Банти. Уйду ранним утром, сейчас уже слишком поздно.
Она поднимается на второй этаж.
Ники продолжает играть.
Флоренс. Том… (он направляется к ней, не произнося ни слова) Ты целовал ее… ты целовал ее… я видела…
Том. Да!
Флоренс. В моем доме!
Том. Да, Флоренс. Я извиняюсь.
Флоренс. Он извиняется! Ты недостоин даже презрения… не смей заговаривать со мной… не смей прикасаться ко мне… я тебя ненавижу!
Том. Послушай, Флоренс… мне очень жаль… видишь ли, боюсь, я ее люблю!
Флоренс (истерично). Как ты смеешь стоять здесь и говорить мне такое?! Это невероятно… после всего того, что я сделала для тебя… после того, кем мы были друг для друга. Любовь! Ты не знаешь, что это значит. Ты лгал мне… все эти месяцы. Это унизительно… унизительно. Убирайся.
Том (поворачивается и идет на второй этаж). Хорошо.
Флоренс (внезапно осознает, что он ушел). Том… Том… вернись… вернись!
Бежит за ним. Ники наконец-то перестает играть. Его руки бессильно падают на клавиатуру.