Указав в предыдущей главе организацию шпионства в мирное время, рассмотрим тот же вопрос по отношении к военному времени.
Общие основания организации шпионства в военное время те же, что и в мирное. Главное условие заключается в заблаговременном установлении шпионства; поздно будет создавать тогда, когда уже назрела минута для пользования им. «Шпионство, — говорит генерал Леваль[78], — надо организовать до открытия военных действий; нельзя заранее предвидеть ни начала, ни направления их; а потому шпионство должно быть постоянным и повсеместным, так чтобы в минуту необходимости иметь налицо весь личный состав, притом вполне подготовленный к предстоящей ему роли. Шпионство — это дерево, плоды которого созревают очень медленно».
Непосредственно перед войной 1877–1878 гг. тайный сбор сведений, как сказано выше, быль возложен на полковника Паренсова. Ему пришлось присмотреться к обстановке, войти в новый и необычайный род деятельности, завести агентуру, упорядочить ее, на что потребовалось два месяца. «К этому времени, — говорит, однако, полковник Паренсов, — я уже окончательно убедился, что собирание сведений тем способом, каким я поневоле преимущественно до сих пор пользовался, т. е. посылка отдельных личностей в разные пункты для осмотра их и в них совершающегося, не достигает цели и пригодна в исключительных случаях, когда нужно осмотреть на месте что-нибудь существующее, неизменяемое и непеременяющееся, или когда нужно, не полагаясь на почту, передать что-либо через доверенное лицо другому лицу, в данном пункте находящемуся. Часто получал я приказания из главной квартиры узнать что-нибудь; например, сколько войска в Силистрее; приходилось отыскать лиц, которые согласятся туда поехать, притом таких, которые по своему развитию или образованию способны узнать и высмотреть, на что требовалось время; затем им необходимо туда и обратно проехать, да сверх того надо прибавить еще время для осмотра или получения сведений; к тому же, переезд через Дунай на турецкий берег был весьма затруднен, так как турецкие кордоны никого не пропускали, приходилось обмануть их бдительность и пробираться тайком. Кончилось тем, что проходило несколько недель и я, например, в конце января узнавал, что в Силистрии в конце декабря или в начале января было столько-то войск, таких-то таборов, орудий и т. п. В результате сведения получались запоздалые на целый месяц, а иногда и больше, когда они касались происходившего внутри Турции, за Балканами; о том же что происходило в данное время — ни я, ни главная квартира сведений не имели, а при существовании принятой системы собирания их — и иметь таковых не могли».
Второе и третье условия организации шпионства военного времени также сходны с условиями мирного времени: немногочисленный, но тщательно подобранный штат офицеров, ведающих этою отраслью разведок, и возможно продолжительная несменяемость их.
Прежде чем перейти к системе организации тайных разведок при действующей армии, в дополнение сказанному во II главе о подготовке шпионов и об обращении с ними, рассмотрим правила, которые необходимо соблюдать при отправлении подвижного шпиона или лазутчика на работу и при его возвращении.
Насколько трудно управление шпионством вообще, настолько же в частности трудно составление инструкции шпиону перед отправлением на поиски. При разрешении этой задачи надо помнить следующие три правила:
1) Соразмерять трудность поручения со способностями и с положением посылаемого шпиона. Не все шпионы одинаково смелы, вкрадчивы и ловки, а потому не следует употреблять их без разбора. Человек малоспособный никогда не выполнит поручения, если оно выше его сил; он или вовсе не доставит никаких сведений, или доставит известие смутное, бестолковое, подчас ложное, что может быть даже опасно. Поэтому необходимо хорошо знать, что можно поручить каждому шпиону.
Некоторые задачи, имеющие специальный характер, могут потребовать особых технических познаний от посылаемого шпиона. Так, например, если нужно обрекогносцировать железнодорожную линию противника, т. е. узнать силу, количество и местонахождение подвижного состава, устройство водоснабжения, сооружения для нагрузки и выгрузки войск, и т. д., то необходимо послать человека служившего на железных дорогах; путем личного осмотра и расспросами он добудет эти сведения гораздо скорее и основательнее, чем человек незнакомый с железнодорожной службой. Если производится разведка реки, лучше всего послать рыбака или лодочника.
2) Не следует слишком обременять внимание шпиона, а дать ему одну строго определенную задачу. Тогда, идя прямо к цели, он легче и скорее достигнет ее и доставит обстоятельное донесение. Мелкие побочные поручения, развлекая внимание шпиона, влекут за собою потерю времени и путаницу в известиях; если же шпион неясно понял свою главную задачу, то он может и вовсе упустить ее из виду. Лучше всего разделить всю работу между несколькими шпионами, дав каждому небольшую, легко и определенно разрешимую задачу. Впрочем, шпион обязан докладывать обо всем замеченном и вне рамок данного ему наставления.
3) Никогда не следует посвящать лазутчика в тайну своих планов: будучи схвачен противником, он из страха смерти может забыть свои обязательства и сообщить ему все, что знает о наших действиях.
На этом основании шпиону не следует давать письменных инструкций, за исключением того случая, когда предполагается сбить неприятеля с толку; тогда инструкция составляется таким образом, чтобы чтение ее ввело его в заблуждение.
Если шпион малонадежен, то, передавая ему словесно инструкцию, надо как бы мимоходом, невзначай, сообщить ему такие сведения о наших силах и намерениях, какие желательно было бы сделать известными неприятелю[79].
Чтобы не передавать тайны искомых сведений в одни руки и чтобы обмануть малонадежного шпиона, полезно посылать его в два места и давать две (но не более) задачи: одну настоящую, другую фальшивую.
Двойными шпионами можно пользоваться только для обмана противника. Передавая им словесно инструкцию, надо сообщить такие вымышленные сведения о нашей армии, которые могут побудить неприятеля сделать шаг выгодный для нас, но вредный для него; можно, например, сообщить шпиону о прибытии значительных подкреплений к пункту, угрожающему противнику, чтобы таким образом, быть может, заставить неприятеля очистить этот пункт без боя и т. п. Но шпион отнюдь не должен знать, что его двойственная игра разгадана; поэтому передавать ему ложные известия надо так, чтобы это было сделано как бы нечаянно, по неосторожности; уверенность, что вы проговорились, придаст в глазах шпиона большее значение сообщенному ему известию, и он поспешит передать его противнику как несомненный факт.
Вообще с двойными шпионами надо обращаться крайне осторожно и умело; если начальник шпионов не имеет навыка в этом, лучше вовсе не держать двойных шпионов.
Отдав приказание какому бы то ни было шпиону, начальник лазутчиков или его помощник должны проводить шпиона за цепь сторожевых постов и наблюсти, чтобы он не вступал ни с кем в разговоры. Если шпион предполагает вернуться в тот же день, начальнику пропускного поста следует дать соответствующие приказания для обратного его пропуска.
Прием шпионов должен быть также обставлен некоторыми мерами предосторожности. Де Брак говорит по этому поводу следующее: «Надо ожидать возвращения шпиона с такими же предосторожностями, как возвращения разъезда с рекогносцировки, ибо за шпионом может последовать противник и вы рискуете подвергнуться атаке тем более опасной, что она основана на верном изъяснении обстановки».
Если известно приблизительно время возвращения шпиона, отправленного на поиски, то следует принять за правило — выходить ему на встречу в условленный час и на заранее определенный пункт, выбирая таковой непременно за линией сторожевого охранения. Так поступил, например, Стюарт перед известным своим рейдом в июне 1862 г. В сопровождении одного офицера он отправился к уединенному дому в тылу неприятельских постов, где должно было произойти свидание со шпионом. Не дождавшись последнего, Стюарт поехал к самому жилищу шпиона, отстоявшему в четырехстах шагах от неприятельского лагеря, и расспросив шпиона, вернулся к своим войскам, никем не замеченный[80].
Но не всегда время возвращения шпиона может быть заранее предусмотрено даже приблизительно. В этих случаях, прибыв к сторожевой линии, шпион должен вызвать офицера, от которого получил поручение или с которым имеет дело.
Во время блокады Меца французские шпионы и передатчики депеш, возвращавшиеся в крепость, подробно допрашивались на французских же постах, задерживались там на продолжительное время, а иногда подвергались крайне дурному обращению. Вскоре даже их перестали пропускать; так, например, богатый англичанин Воклэр, добровольно взявшийся доставить в Мец весьма важную депешу не был пропущен через аванпостную цепь по приказанию французского офицера, грозившего даже расстрелять его. Жандарм Камю и его сын, различными путями пробиравшиеся из Тионвилля в Мец, были встречены ружейным огнем с французских постов.
Во избежание указанных проволочек и неприятностей, уменьшавших число добровольных тайных агентов, комендант крепости выдавал лазутчикам письменный пропуск. Но этот способ оказался неудачным, так как, рискуя попасть в руки немцев и не желая компрометировать себя, лазутчики часто уничтожали эти документы. В октябре или сентябре 1870 г. рабочий Маршаль, пробиравшийся с депешами из Меца в Тюнвилль, был остановлен на немецких постах и затем отослан обратно в Мец; французская цепь задержала Маршаля, а так как он не мог представить свидетельства коменданта, которое он разорвал, попав в руки немцев, то его отвели в крепостную тюрьму, где продержали четыре дня по подозрению в шпионстве[81].
Гораздо рациональнее поступили немцы: всем своим шпионам они роздали небольшие металлические медали с разными знаками, которые носились на шее под одеждой в виде образков. Войска были предупреждены о значении этих медалей, так что, подходя к своим аванпостам или встречаясь с разъездами, шпион показывал свою медаль и без всяких опросов пропускался во все стороны. Эти сведения были переданы тем немецким шпионом, который был схвачен и расстрелян французами в Меце[82].
Рассказывая об этом факте, генерал Леваль замечает, что медаль могла бы быть заменена каким-либо условным знаком или словом (вроде пропуска). Невыгода такого способа заключается в том, что знак или слово пришлось бы часто менять, чтобы оно не узнавалось неприятелем, а это могло бы порождать путаницу. Наполеон I давал своим агентам специальные карточки.
Получив уведомление, что к сторожевой цепи подошел шпион, начальник лазутчиков отправляется немедленно на указанный пост, опрашивает шпиона и затем дает ему новую инструкцию. Для избежания проволочек шпион может быть проведен к начальнику; но желательно, чтобы для сопровождения его в сторожевой цепи находились всегда уполномоченные на то лица, т. е. офицеры или унтер-офицеры, выбранные начальником лазутчиков. Опрашивать шпионов надо всегда порознь, внимательно сопоставляя и сравнивая их ответы.
Малонадежных шпионов отнюдь не следует удерживать при своих войсках, а немедленно отправлять с новым поручением или, если работы в данную минуту нет, отсылать за линию охранения на то место, которое они сами выберут. Когда услуги их вновь понадобятся, за ними посылают кого-нибудь. При штабе можно держать лишь надежных шпионов, но лучше порознь, а не вместе.
Показание малоизвестного и неиспытанного шпиона может быть принято за основание для соображения о дальнейших действиях только тогда, когда оно подтвердится показаниями нескольких других шпионов[83]. Сведение, доставленное вполне верным и добросовестным шпионом или лазутчиком (офицером и нижним чином) принимается без проверки. Наконец, показание двойного шпиона не имеет никакой цены.
Рассмотрим, как организовано было шпионство у воевавших сторон в 1870-871 гг. и у японцев в 1904–1905 гг. Имеющиеся данные, конечно, очень неполны, но не лишены интереса.
В 1870 г. во время войны всеми тайными разведками немцев руководило то же бюро Большого генерального штаба, которое выдало этим в мирное время. Майор Краузе, стоявший во главе бюро, устроил свою резиденцию в Майнце, где сосредоточивались все получаемые сведения. При немецкой главной квартире сформировано было особое полевое полицейское управление (Feldpolizei); оно подчинялось разведочному бюро и, сообразуясь с его директивами, занималось вербовкой шпионов и направлением их деятельности; оно же ведало контршпионством. В начале войны управление состояло из директора, трех лейтенантов и одного низшего агента. Впоследствии штат постепенно увеличивался и в конце октября, когда главная квартира находилась в Версале, управление состояло из 31 офицеров и чиновников и 1 цензора, на обязанности которого лежало редактирование корреспонденции для периодической печати. При штаб-квартирах армий были такого же рода полицейские управления, но более слабого состава. Штат служащих пополнялся лицами, еще в мирное время работавшими в местных разведочных отделах.
Шпионы были двух категорий: одни следовали при войсках и по мере надобности пробирались переодетыми в район французских армий; другие, навербованные еще в мирное время, жили в самой Франции и оттуда сносились с германскими военачальниками. Наибольшее число шпионов было обнаружено французскими властями во время осады Парижа. Они действовали очень смело, всюду проникали и даже были случаи переодевания их в форму французских офицеров. Офицер французской службы Ламарк рассказывает[84], что в 1870-871 гг. он не раз встречался с подобным шпионом. При первой встрече шпион играл роль мясника и в разговоре с Ламарком заявил ему о своем желании поступить в ряды армии. Через несколько времени Ламарк встречает его уже рядовым, служащим в каких-то административных войсках (вспомогательного назначения), а еще позже — сержантом, причем шпион рассказывает Ламарку, что он хлопочет о переводе в строевую часть. Последняя встреча произошла почти в виду неприятеля, за полчаса до завязки боя. Одетый на этот раз уланом, шпион на глазах Ламарка выехал из селения, занятого французами, по направлению к неприятелю и уже на скаку послал ругательство по адресу французского офицера[85].
Во французской армии приступили к организации шпионства, как сказано выше, только с половины июля. При главной квартире разведкой заведовал полковник Леваль, помощниками которого были 1 подполковник, 2 эскадронных командира и 4 капитана Генерального штаба. При корпусах для управления разведочной частью состояло: 1 капитан Генерального штаба, в должности начальника разведок, и 2 строевых капитана, знавших немецкий язык. В предписании военного министра обязанности разведывательных органов были определены так: «Офицеры, заведывающие разведочной частью, должны завязывать сношения перед фронтом своих корпусов, находить шпионов и посылать их вперед на разные расстояния, так чтобы сеть шпионов предшествовала корпусу и своевременно извещала его о движениях неприятеля. Для получения надлежащих сведений денег не жалеть».
Наспех организованное шпионство не могло дать хороших результатов, несмотря на все усилия лиц, стоявших во главе его. Были, правда, случаи доставления ценных сведений французскими шпионами, но лишь в виде исключений. Так, один из них провел около двух месяцев при штабе прусского корпуса, откуда посылал изредка обстоятельные и подробные донесения; другой представил в декабре 1870 г. план осадных работ под Парижем, похищенный им у одного из офицеров германского Генерального штаба.
Перейдем к японской системе шпионства в минувшую войну. Наши противники находились в особо благоприятных условиях для производства тайных разведок: с одной стороны им содействовало наше добродушие, доверчивость и болтливость, с другой — родственные черты их с китайцами. Из этих последних они набрали себе обширный контингент шпионов. Китайцы свободно бродили по нашим бивакам и тыловым учреждениям, нанимались нами как погонщики мулов и даже как рабочая сила при возведении укреплений; они жили мелочной торговлей, нищенствовали, собирали остатки пищи около солдатских кухонь; многие из участников кампании помнят, наверно, труппу фокусников-китайцев, бродивших по линии наших резервов под Ляояном, на Шахэ и позже на Сыпингайских позициях; после представления они выпрашивали себе рекомендации от офицеров, с напускной гордостью показывая свидетельства, которыми успели заручиться в тех войсковых частях, где побывали раньше. Конечно, при таких условиях китайцы-шпионы тонули в общей массе населения и делались неуязвимыми, а работа их облегчалась донельзя.
Судя по данным, помещенным в печати и в наших судебных делах на Дальнем Востоке, шпионство у японцев было организовано следующим образом. В районе расположения наших войск и в нашем тылу учреждены были особые разведочные бюро. Во главе каждого бюро находился по возможности интеллигентный и знающий русский язык китаец, избираемый самими японцами. Помощниками и сотрудниками его были второстепенные шпионы, числом от трех до десяти, частью им вербовавшиеся, частью назначавшиеся японцами. Начальник бюро получал от японских властей известную сумму денег для приобретения оседлости в нашем районе. На эти деньги главный агент-китаец заводил какую-нибудь мелочную торговлю, обыкновенно булочную, где и заседал, внимательно прислушиваясь и приглядываясь к тому, что делалось у русских. Его помощники действовали на стороне, или оставаясь сами на одном месте, т. е. открывая в свою очередь мелочную торговлю, или передвигаясь в известном районе в роли носильщиков тяжестей, погонщиков и проч. Все сведения, добытые в китайском бюро, передавались японцам через посредство особых переносчиков, выбранных из числа неграмотных и беднейших китайцев. Пробравшись через наши линии и передав японцам донесение, такой переносчик возвращался назад и выжидал новое поручение.
Кроме указанных шпионских бюро японцы пользовались и отдельными шпионами, на которых возлагалось преимущественно наблюдение за передвижением наших войск в определенном районе. Чтобы облегчить эту работу шпионам, в особенности неграмотным, им давался лист бумаги, разделенный несколькими линиями на четырехугольники, соответствовавшие участкам на местности; шпион-китаец зарисовывал в каждом четырехугольнике изображение погон тех частей войск, которые находились в данное время на соответствующих местных участках.
Все сведения от шпионов поступали, сортировались и сводились в одно целое в особых японских бюро, которых было несколько вдоль фронта японских армий. Сопоставление данных, добытых от разных, друг друга не знавших шпионов служило контролем верности самого сведения и добросовестности шпионов. Во главе бюро находились японские офицеры.
При занятии японцами значительного или важного пункта, очищенного нами, немедленно вызывались шпионы, работавшие в этом же участке и знакомые с местными условиями. Под их наблюдением составлялись податные списки жителей, город или деревня разделялись на участки, с назначением в каждом из них старшины, ответственного за порядок и т. п.
На основании всего сказанного о шпионстве в военное время можно наметить следующую примерную его организацию.
1) Отделение тайных разведок при главной квартире. Штаб главнокомандующего должен обнимать весь театр военн ых действий, знать все происходящее не только на фронте противника, но и в тылу его и даже за пределами театра действий. Принимая же во внимание, что данные о силах и расположении неприятеля на фронте будут добыты и сообщены штабами армий, тайные разведки главной квартиры имеют важнейшей целью сбор стратегических сведений в глубоком тылу, а именно: о новых формированиях, об источниках комплектования, о порядке удовлетворения всех нужд армии и т. п.
По отношению к тайным разведкам штабов армий, корпусов, крепостей и отдельных отрядов на обязанности отделения главной квартиры лежит взаимная ориентировка, объединение деятельности их и лишь отчасти — контроль их работы.
При главной квартире должны состоять шпионы двух типов: подвижные и неподвижные, или местные. Первые проникают в район, занятый противником, только в минуту необходимости, когда нужно собрать какое-либо сведение; по исполнении поручения они возвращаются в главную квартиру, где и остаются, пока не получат новой задачи. Вторые, навербованные еще в мирное время, действуют постоянно в одном и том же участке, проживая в нем под каким-нибудь благовидным предлогом. Шпионы первой категории будут доставлять сведения сравнительно скорее, чем шпионы второй категории, зато последние будут более осведомлены. Очевидно, что главной квартире важнее и нужнее местные шпионы; замедление в получении их донесений не может иметь особенного значения, так как передаваемые сведения будут касаться передвижения и сосредоточения больших масс войск, укрепления тыловых позиций, устройства складов и тому подобных данных, имеющих не скоропроходящую ценность. Местные шпионы действуют или одни, или посылают уже от себя во все стороны своих агентов, причем вербовка последних и их содержание ложатся на местных шпионов, а не на попечение армии.
Определить раз навсегда потребное для главной квартиры число шпионов конечно немыслимо, так как оно будет зависеть от количества действующих неприятельских сил, обширности театра войны, имеющихся денежных средств, отношения населения к нам и проч.
Казалось бы возможным считать как минимум: по два местных шпиона на каждую коммуникационную линию противника и по два на главную и каждую промежуточную базу каждой неприятельской армии; подвижных шпионов по расчету: два на штаб главнокомандующего противника и по два на штаб каждой неприятельской армии[86].
Важность и сложность вопросов, подлежащих разъяснению, требуют шпионов отборных, т. е. опытных, наметанных и сведущих в военном деле.
Отделения тайных разведок при штабах армий имеют тот же круг деятельности, как отделение при главной квартире, но в несколько меньшем масштабе. Так, в тыл им достаточно разведывать до ближайшей промежуточной базы, впереди — на фронте только одной противостоящей им неприятельской армии; зато желательно, чтобы они имели шпионов при каждом неприятельском корпусе, входящем в состав этой армии[87]. Сообразно сказанному можно рассчитать минимум нужного числа шпионов, причем они должны быть тоже отборными. На обязанности разведывательных отделений штабов армий лежит ориентировка и объединение тайных разведок корпусов.
Отделения тайных разведок при корпусах и отдельных отрядах должны стремиться к выяснению сил и положения противника на фронте (разведка тактическая), для чего при них состоят подвижные шпионы, высылаемые в район расположения неприятеля, не далее однако 2–4 переходов, иначе добытые ими сведения несвоевременно дойдут по назначению и потеряют цену Таких шпионов при корпусе*должно быть от 2 до 4. По сравнительной простоте данных, выясняемых корпусной тайной разведкой, и вследствие распределения отборных шпионов при главной квартире и по армиям, в корпусных отделениях могут быть менее ловкие и опытные шпионы. Необходимо облегчать их деятельность, составляя для них инструкции с указанием, в особенности, важности различных военных примет, по которым можно судить о силах, расположении и намерениях противника.
Схема распределения шпионов в военное время
Эти инструкции должны быть твердо усвоены шпионами; иметь их у себя на руках в районе противника шпионам не следует, во первых, чтобы они не были уликой против него в случае его поимки, а во вторых, чтобы они не послужили противнику указанием на интересующие нас данные.
Дивизии, бригады и полки не нуждаются в особых органах тайной разведки, так как данные о неприятеле сообщаются им штабами корпусов.
В крепостях надо иметь возможно больше надежных местных шпионов в районе двух-трех переходов вокруг всей крепости; подвижных шпионов достаточно 3–4.
Тайная разведка при каждом штабе — главнокомандующего, армий, корпусов и крепостей — должна поручаться одному специально назначенному для того офицеру Генерального штаба, который является ответственным за сообщаемые им сведения о противнике; весьма желательно, чтобы он знал язык противника и местного населения. При недостатке офицеров Генерального штаба в штабах корпусов и отдельных отрядов для заведывания тайной разведкой могут быть назначаемы строевые офицеры, вполне добросовестные, серьезные и способные к занятию этой должности.
Что касается денежных расходов на содержание лазутчиков и шпионов в военное время, то, конечно, они будут значительно крупнее, чем в мирное. Общих цифр, или хотя бы средней нормы, дать нельзя, так как все будет зависеть от обстановки, главным образом от отношения населения к нам и к противнику.
Во время франко-прусской войны французы организовали тайную разведку лишь с половины июля 1870 г., причем Военное министерство ассигновало на этот предмет 1 млн. франков (около 360 тыс. рублей). Но в частных случаях оно расплачивалось очень скупо. Для примера приведем несколько цифр, взятых из отчета о процессе маршала Базена[88].
30 сентября 1870 г. некто Крузем был отправлен из Меца, чтобы узнать, не получают ли германцы подкреплений из Страсбурга, только что сдавшегося неприятелю. Крузем обошел почти всю блокадную линию немцев на левом берегу Мозеля, причем на обратном пути к Мецу ему пришлось пройти ползком около трех верст. По возвращении он доставил сведение о приблизительной численности противника, о месте расположения его складов и принес найденную им прусскую газету. За все он получил только 40 франков.
Полицейский агент Флао отправлен 20 августа из Тюнвилля в Мец с двумя важными депешами от Мак-Магона к Базену. Прибыв благополучно в Мец и сдав депеши, он на другой день отправляется обратно в Тюнвилль с пятью важными депешами; прусский разъезд заметил его и преследовал на протяжении четырех верст. Чтобы избегнуть плена, Флао должен был оставить повозку, в которой ехал, и броситься в Мозель; пройдя водой около четырех верст, он вышел на берег и без дальнейших приключений достиг Тионвилля. За исполненные поручения Флао получил 50 франков.
20 августа лесной сторож Дешю доставил из Тионвилля в Мец семнадцать официальных депеш, причем на обратном пути он попал под огонь французов, обстреливавших прусских улан. Дешю дано 20 франков.
Матрос Донзелла за доставку депеш сначала из Тура в блокированный Тюнвилль буквально с такими же затруднениями, как Флао, а затем оттуда в Брюссель получил 200 франков.
Флао, Дешю и Донзелла не были шпионами, но ввиду важности доставленных ими сведений и риска, которому они подвергались (германцы не раз расстреливали таких передатчиков депеш), в отношении вознаграждений их можно приравнять к шпионам.
Ограничимся приведенными примерами и заметим, что вообще в кампанию 1870–1871 гг. французское начальство, щедрое на обещания, оказывалось скупым, когда приходилось расплачиваться за исполненное поручение: вознаграждения за передачу депеш через неприятельские линии колебались между 50 и 200 франков; но неоднократно платили только по 5—20 франков.
Относительно денежных расходов немцев на шпионство в 1870–1871 гг. сведений мы не имеем.
Японцы в минувшую кампанию тоже не отличались щедростью. Их главные агенты, вербовавшие себе помощников и стоявшие во главе местных бюро, получали 100 рублей в месяц, второстепенные агенты — 40 рублей в месяц, 10 рублей в виде единовременного пособия и 6 руб. за каждое донесение по данному поручению.
Как бы велики ни были траты на шпионство в военное время, они во всяком случае ничтожны по сравнению с общими громадными расходами, вызываемыми войной, и притом несомненно окупаются достигаемыми результатами.
С объявлением мобилизации в центральном управлении тайными разведками, в соответствующем отделении (т. е. ведающем государством, с которым ожидается война) выделяется половина штатного состава офицеров; они прикомандировываются на все время военных действий к штабу главнокомандующего. Остальная половина офицеров, равно как и все тайные агенты, остаются и работают при высшем центральном управлении.
Окружные отделения тех округов, которые сопредельны с враждебной державой, входят целиком, вместе со штабными агентами, в состав штаба армии, выставляемой округом.
Пограничные отделы тайных разведок, расположенные во враждебном государстве, распределяются следующим образом: начальник отдела остается на месте и несет прежние свои обязанности, причем обращает особенное внимание на вербовку новых шпионов. Перворазрядные агенты или шпионы тотчас прибывают к соответствующей нашей армии и входят в состав отделения тайных разведок при штабе этой армии. Второразрядные агенты остаются на месте в роли наблюдателей; они внимательно следят за передвижением и перевозкой войск и всякого рода военных грузов, замечая состав их, за исправлением дорог, устройством и пополнением военных складов, возведением новых укреплений, и проч.; для облегчения этой работы начальниками отделов должны быть выработаны еще в мирное время соответствующие указания и инструкции. Добытые сведения докладываются словесно начальнику отдела, а этим последним пересылаются в штаб армии через добровольцев-переносчиков или по почте через сопредельное нейтральное государство.
Со вступлением армии в район пограничного отдела, начальник его и все второразрядные агенты подчиняются непосредственно офицеру штаба армии, заведующему тайными разведками, и получают от него указания и поручения. Если второразрядных агентов много, то распоряжением штаба армии часть их может быть передана в ведение корпусов.
Разведывательные отделения при штабах корпусов и отдельных отрядов формируются вновь. Конечно, желательно, чтобы заведывание ими поручено было офицерам, хотя бы теоретически знакомым с тайными разведками.
При штабах крепостей должны быть намечены еще в мирное время все местные жители, которые способны и согласны взять на себя роль лазутчиков с переходом крепости на военное положение.
