Уборная Эстер — актрисы и директора театра. Классическая уборная знаменитости. В глубине огромные ширмы, затянутые разноцветным муслином всех цветов радуги. Налево — гримировальный столик, отгороженный маленькой китайской ширмой. Направо — дверь в коридор. Диван, кресла, стулья, корзины цветов, украшенные бантами. На полу — красный поношенный коврик. Комната освещена большой лампой и ничем не затененными лампочками по бокам туалетного столика. Когда открывается занавес, уборная пуста. Эстер, скрытая ширмой, громко разговаривает со своей костюмершей, не зная, что ее нет в комнате. Из-за ширмы мелькают руки Эстер. Она раздевается. Бросает на ширму амазонку — костюм из последнего акта пьесы под названием «Добыча», которую она играла сегодня вечером.
Сцена первая
Эстер (одна, невидимая за ширмой). Ты меня слушаешь, Люлю? Так вот, с этим наконец покончено! На этот раз я твердо решила уничтожить боковые ложи на авансцене. Двенадцать лет я собиралась это сделать, я долго сомневалась, но на этот раз с меня довольно. Зрители на авансцене сводят меня с ума. Подумать только, двенадцать лет человек по своей скупости, по своей лени терпит все то, что сводит его с ума. Через семь дней мы заканчиваем сезон, через восемь — я вызываю рабочих. Ты меня слушаешь, Люлю? Уже давно мне кажется, что зрители на авансцене похожи на людей, вползающих на четвереньках к тебе в спальню. Мужчины подмигивают, а женщины буквально пробуют на ощупь материю на твоем платье… Но сегодня вечером, сегодня вечером это пере-шло все границы… Ты меня слушаешь, Люлю? В последнем акте ко мне на авансцену с правой стороны засунули сумасшедшую старуху. Должно быть, она глухая. Как только я открывала рот, эта сумасшедшая старуха начинала пожимать плечами. Казимир мне шепчет: «Ты видишь эту сумасшедшую?» Сначала я не поняла, что у нее тик, я думала, что она находит меня смешной. Каждую минуту она пожимала плечами, и так как я всегда все замечаю, я увидела, что зрители в первых рядах смеются. Они перестали слушать актеров они смеялись. Но кто больше всего меня поразил, так это Шарлотта. На сцене она впадает в экстаз. Ты думаешь, ей мешала старуха? Ничуть не бывало. Она играла вовсю. Иногда с изумлением поглядывала на меня, как будто я больна. Она даже не заметила эту сумасшедшую. Я готова была убить ее. К счастью, я ухожу со сцены раньше всех, я чуть не устроила скандал. Мне хотелось крикнуть: «Немедленно уберите отсюда эту сумасшедшую, иначе я прекращу играть!» Ты меня слушаешь, Люлю? Я уничтожу места на авансцене. Это мертвые места! Подай мне халат, я начну разгримировываться. Люлю… Люлю!.. (Появляется из-за ширмы в белом, очень элегантном платье, и останавливается в изумлении.) Вот так так… Ровно час я говорю в пустоту. (Подходит к двери и кричит.) Люлю!.. Люлю!..
Сцена вторая
Эстер и Люлю. Входит Люлю, старая костюмерша, в черном, с глупым выражением лица.
Люлю. Мадам меня звала?
Эстер. Я переодевалась за ширмой и думала, что ты в уборной. Вот уже час, как я с тобой разговариваю. Где ты была?
Люлю. Я спускалась к консьержке.
Эстер. Послушай, я еще не сошла с ума. Ты же заходила ко мне в уборную после «Комеди Франсэз»?
Люлю. Да, мадам.
Эстер. И ты сразу же ушла?
Люлю. Да, мадам. Мне нужно было спуститься к консьержке.
Эстер. Всему виной твои шлепанцы. Может быть, ты и в «Комеди Франсэз» ходила в шлепанцах?
Люлю. Да, мадам. У меня устают ноги.
Эстер. Господи боже мой, почему это все одевалыцицы ходят в шлепанцах? Да-да, я знаю, чтобы было меньше шума за кулисами. Но в таком случае, почему вы все ступаете на пятки, сотрясая театр сверху донизу. Передай мне халат… Я сейчас лопну от злости.
Люлю. Вот, мадам. (Накидывает ей на плечи легкий халат.)
Эстер. А почему ты так рано вернулась? Ты ушла с последнего акта?
Люлю. Да, мадам. Потому что я ходила, чтобы поглядеть на мсье, а в последнем акте мсье больше не было. Его вызвали к телефону.
Эстер. Вызвали к телефону? В «Британике»?
Люлю. Я не знаю, мадам, куда ему звонили. Но раз он ушел, я тоже ушла.
Эстер. Боже, какая я дура! Это же был «Человеческий голоc». Они заканчивают спектакль «Человеческим голосом».
Люлю. Я не знаю, мадам.
Эстер. (разгримировываясь) Мсье имел успех?
Люлю. О, конечно, мадам. Все вокруг кричали: «Автора! Автора!»
Эстер. После «Британика»?! В конце концов, это возможно. В наше время все возможно. Тебе понравился «Британик»?
Люлю. Как сказать, мадам, я не все поняла, он говорил по-старинному…
Эстер. (подняв глаза к небу) Боже мой!
Люлю. Да, мадам… Он говорил по-старинному. Мсье был таким смешным!
Эстер. Ну что же, быть смешным в роли Нерона — большое достижение.
Люлю. Уж это правильно мадам говорит. На мсье было надето старое платье, мадам. А потом, чтобы подшутить надо мной, мсье спрятался за декорацию. Я даже сказала своей соседке: «Поглядите-ка, мадам, мсье спрятался за декорацию, а я его все одно вижу, потому что на нем надето платье моей хозяйки, а ее платья я повсюду найду. И под стульями и за шкафом нахожу — повсюду».
Эстер. И что же она тебе ответила, твоя соседка?
Люлю. Ничего, мадам. Она пожала плечами.
Эстер. Прекрасно. По-видимому, сегодня вечером все дамы, сидя в театрах, пожимают плечами.
Люлю. Наверное, мадам.
Эстер. Значит, ты провела хороший вечер?
Люлю. Очень хороший, мадам. Мсье смешил меня до упаду.
Эстер. Он будет в восторге. Ты свободна, Люлю. Я оденусь сама. Возможно, я сегодня надолго задержусь. Предупреди швейцара, чтобы он не гасил свет и ждал меня.
Люлю. Мадам снова проведет бессонную ночь…
Эстер. Ты сама не будешь спать всю ночь, бедная моя Люлю, сидя до утра у твоей кузины.
Люлю. Все из-за того, что сиделка заболела. Около нее надо сидеть, не отходя всю ночь, и ни одной минутки нельзя поспать. Вы понимаете, мадам?
Эстер. Понимаю, что завтра ты будешь совершенно замотанная. Приезжай к двенадцати часам в Шату. Немножко отдохнешь, поспишь. А сейчас я советую тебе спуститься к консьержке и попросить у нее большую чашку очень крепкого кофе.
Люлю. Ах, нет, мадам. После кофе я никогда не сплю.
Эстер. (делая вид, что падает в обморок) Ох!!!
Люлю. Мадам дурно?
Эстер. Нет.
Люлю. Ах, я совсем забыла, мадам, про молодую девушку, которая там плачет.
Эстер. Наверное, Жюли.
Люлю. Я не знаю, как ее зовут. Она не говорила мне, что ее зовут Жюли. Она плачет. Она в приемной.
Эстер. (встревожено) В приемной? Я сойду с ума!
Люлю. Она поднималась по лестнице. Швейцар ее не видел. Я побежала за ней следом и сказала: «И куда же вы идете?» — «Я ищу уборную мадам Эстер». Но тогда я ее посадила в приемной, потому что она была вся в слезах.
Эстер. Откуда она? (Открывает дверь).
Сцена третья
Те же и Лиан. В дверях появляется Лиан. Это очень современная молодая особа, весьма фотогеничная, в элегантном плаще. Она еле держится на ногах и опирается плечом о косяк двери, в руках у нее шляпа, она откидывает прядь волос со лба.
Эстер. Входите, мадемуазель.
Лиан. Простите меня, мадам, я была сегодня вечером в зале.
Люлю. Наверное, ей нужна ваша фотография…
Эстер. Значит, она пришла кстати. Иди, Люлю, отправляйся, после этой истории с сумасшедшей я жажду похвал… Беги! (Меняя решение.) Нет, не уходи. Сядь за дверью и никого ко мне не пускай. (Улыбаясь Лиан.) После спектакля я снова становлюсь директором театра. Все приходят ко мне жаловаться. Все чего-то просят. (К Люлю.) Смотри, чтобы никто не входил.
Люлю. Хорошо, мадам.
Эстер. А если к тому же тебе удастся помешать Казимиру петь арию из «Тоски», когда он будет спускаться, я подарю тебе часы с браслетом. Итак, чтобы никто не входил. Завтра днем я жду тебя в Шату. Хорошенько ухаживай за своей кузиной. (Закрывает дверь.) Ужасно! И это продолжается уже двадцать пять лет! Я стала рабыней Люлю. Люлю меня обожает, и я обожаю Люлю. Я от нее глупею. Мой муж сегодня играет Нерона. Я послала Люлю в «Комеди Франсэз», чтобы от нее избавиться. Мне повезло: сегодня ночью она дежурит у больной кузины и при этом отказывается пить кофе, потому что от кофе у нее бессонница. Что за народ! Вы были сегодня на спектакле?
Лиан. Да, мадам.
Эстер. Почему же вы не остались до конца?
Лиан. Потому что вы ушли со сцены.
Эстер. Еще одна девушка, которая любит актеров и не любит театр…
Лиан. Но, мадам…
Эстер. Никаких «но, мадам». Вы не любите театр. Финальная сцена в охотничьем павильоне — лучшая сцена в спектакле. Ее хотели сократить. Хотели заканчивать спектакль на моем уходе. Абсурд! В этой последней кар-тине я гораздо больше присутствую, чем если бы я действительно была на сцене… Хотя, конечно, пьеса…
Лиан. Мне не очень понравилась пьеса.
Эстер. Деточка, в этом и заключается наша трагедия! Или великолепная роль и нет пьесы, или же хорошая пьеса, но нет ролей. Когда я наконец найду хорошую пьесу с хорошей ролью? Вот над чем я ломаю голову.
Лиан. Пьеса не имеет никакого значения… На сцене видишь только вас одну.
Эстер. Жаль! Хороший спектакль создается ансамблем.
Лиан. Мадам, это очень смешно, но я ни разу вас раньше не видела…
Эстер. Вы «удачно» попали. Я сегодня чудовищно играла последний акт. Я потеряла голову из-за этой сумасшедшей старухи.
Лиан. Из-за мадам де Ковиль?
Эстер. Бедная Шарлотта! Нет, не из-за нее. На авансцене с правой стороны сидела старая дама, которая все время пожимала плечами. Ужасный тик. Но сначала я не поняла, что у нее тик.
Лиан. Я ее даже не заметила.
Эстер. Вам повезло. Вам действительно кажется, что я неплохо играла?
Лиан. Мадам… Это смешно… Я думаю… Мне кажется, что вы сами не понимаете, что происходит. Вы, наверное, давно привыкли к успеху, к восхищению. Я не знаю, понимаете ли вы, в каком состоянии я сейчас нахожусь. (Опускается на диван.)
Эстер. Бедная девочка. (Берет ее за руки.) У вас совершенно ледяные руки. Подойдите сюда, к радиатору…
Лиан. Нет, я все равно не согреюсь. К счастью, мне удалось взять себя в руки. Я перестала стучать зубами. Мадам, вы — это Вы. Единственная! Вы сами не понимаете, какая вы, и каждый вечер вы играете эту роль… Но я ведь пришла оттуда… (Показывает на окно и закрывает лицо руками.)
Эстер. Бедная крошка, успокойтесь. Что я могу для вас сделать?
Лиан. Ничего. Побудьте со мной… Разрешите мне смотреть на вас… Чувствовать, что я рядом с вами, в вашей уборной…
Эстер. Понимаю. Вы ожидали встретить здесь надменную особу, возлежащую на медвежьей шкуре и вды-хающую запах тубероз. Собственно, чего вы ждали?
Лиан. Не знаю. Я машинально поднялась по лестнице. Я дрожала, как в лихорадке. Я услышала ваш разговор с Люлю, ваш смех. Мне потребовалось огромное мужество, чтобы встать с места и подойти к вашей двери.
Эстер. Я настолько вас взволновала?
Лиан. Взволновали — не то слово. До того как я вас увидела, я играла и даже не догадывалась, что такое великая актриса. Я слышала рассказы о Режан, о Саре Бернар, о Грете Гарбо, но это совсем не то: они — призраки. Я видела хороших актрис, умелых актрис. Я думала, что «Священные чудовища», как их называл мой дедушка, были просто хорошими актерами в ту эпоху, когда публика довольствовалась малым, а позже их смерть добавляла остальное. И вдруг, увидев вас, слушая вас, я поняла, что театр — это что-то иное, это религия…
Эстер. А я играла сегодня как автомат, как плохо заведенная машина.
Лиан. Вам так казалось. Вы машинально повторяли то чудо, которое живет в вас и так действует на окружающих.
Эстер. Вы мне вернули немножко мужества. Я считала, что играю отвратительно. Актеры обожают комплименты. Спасибо. Вы доставили мне большое удовольствие.
Лиан. Вы чудо, мадам Эстер, великое чудо!
Эстер. Ни капли. Я все равно должна была задержаться в театре… Я бы сидела здесь совсем одна. Актрисы гораздо более одиноки, чем считают зрители. Наши поклонники обычно не осмеливаются приходить за кулисы, и в этом их главная ошибка. Я вам очень благодарна за то, что вы пришли.
Лиан. А я-то думала, что ваша уборная полна народа.
Эстер. Театр — это нечто, похожее на монастырь. Мы служим своему богу, повторяя одни и те же молитвы. А сами мы никогда не ходим в театры. Днем, с утра — мы здесь, среди товарищей по сцене. Снова звучат одни и те же слова и шутки. Посторонние посещают нас очень редко. У нас имеются также и свечи, и цветы, и фимиамы. И еще я могу добавить, что закулисные лестницы во всех театрах мира очень напоминают тюремные.
Лиан. Вы любите ваш монастырь?
Эстер. Я обожаю своего мужа, а мой муж — это театр. Значит, я люблю театр. Вы видели моего мужа на сцене?
Лиан. Да. Я восхищаюсь им. Он тоже «Священное чудовище».
Эстер. Вы видели его в Нероне?
Лиан. Да, я видела его в Нероне. Он необыкновенный, ослепительный.
Эстер. Вам повезло больше, чем мне. Я видела только, как он репетировал, а посмотреть, как он играет, не удалось. Мой монастырь не отпускает меня ни на минуту.
Лиан. Рассказ вашей костюмерши дает об этом весьма туманное представление.
Эстер. Почему вы не стали актрисой, раз вы так любите театр?
Лиан. Я актриса.
Эстер. Подумать только! А… где вы играете?
Лиан. В «Комеди Франсэз»
Эстер. Что?
Лиан. Я играю совсем маленькие роли… Но я закончила консерваторию и принята в труппу театра.
Эстер. Значит, вы знаете Флорана?
Лиан. Да, я его знаю.
Эстер. Вы…
Лиан. Не пугайтесь. Я не знаменитость. Меня зовут Лиан.
Эстер. Значит, это вы — маленькая Лиан? Лиан. Ваш муж рассказывал обо мне? Эстер. Он считает, что вам должны были дать роль Агнессы.
Лиан. Он преувеличивает мои возможности.
Эстер. (причесываясь) Лиан… Какое странное имя… Это ваше настоящее имя?
Лиан. Меня зовут Элиан. Лиан — мое театральное имя.
Эстер. В мое время это было имя кокоток. Все эти дамы назывались Лианами. Они посещали каток в «Ледяном дворце», и с пяти до семи все эти Лианы увивались вокруг инструктора и танцевали вальс… Впрочем…
Лиан. Впрочем?..
Эстер. Впрочем, до меня имя Эстер было только названием трагедии. Слава — это когда делаешь невозможное имя возможным. Лафонтен, Корнель, Расин были абсолютно невозможные имена. Если бы ко мне пришел молодой автор и сказал: «Меня зовут Анатоль Франс!», я бы ему посоветовала выбрать одно из двух: просто Анатоль или просто Франс. Что, впрочем, не мешает Анатолю Франсу быть Анатолем Франсом. Сделать имя привычным — именно в этом все и заключается.
Лиан. Вы очаровательны. Очаровательны и так просты.
Эстер. Знаете, после спектакля я никогда не вспоминаю о том, что я актриса.
Лиан. Вы совсем непохожи на те легенды, которые о вас рассказывают.
Эстер. Легенда не была бы легендой, если бы мы на нее походили. Главная удача — не походить на то, что о нас думают люди. Что бы от нас осталось, если бы наши враги нападали на нашу действительную сущность? Видите ли, детка, я самая обыкновенная женщина, которая слепо любит своего мужа и сына. В этом все счастье моей жизни. Все остальное — драмы, интриги, ложь, хитрость — все это остается на сцене. Возможно, в театре я освобождаюсь от всего, что я так ненавижу в жизни. Вернувшись домой, я снова превращаюсь в милейшую идиотку, у которой знаменитый муж и женатый сын — инженер, живущий в Шотландии.
Лиан. Сколько лет вашему сыну?
Эстер. Жану — мы зовем его Жанно — двадцать пять лет. Я уже старая дама. Я должна вам казаться развалиной.
Лиан. У вас возраст гения. Не знаю, вам восемь лет или же восемь тысяч… Вашему мужу тоже нельзя дать его лет.
Эстер. А сколько бы вы ему дали?
Лиан. О?.. Я… Я мечтаю о таком Фаусте, которому Маргарита скажет после его сговора с Мефистофелем: «Какая жалость, мой дорогой, я ненавижу молокососов!»
Эстер. Многие молодые девушки презирают своих сверстников, и все молодые девушки сходят с ума из-за Флорана. Вы из их числа?
Лиан. Выслушайте меня, мадам. Мой приход к вам — не только приход поклонницы или влюбленной в вас зрительницы.
Эстер делает жест.
Да-да, влюбленной… Нет, это шаг очень серьезный, очень тягостный, который я долго откладывала… Я коченею при одной мысли… Потрогайте мои руки. Во время той сцены, когда вы рыдали, когда вы, не защищаясь, покорно переносили обрушившийся на вас поток оскорблений, я умирала от жалости и тоски! Я говорила себе: «Ты пойдешь, нет, ты не пойдешь, ты пойдешь, нет, ты не пойдешь, пойдешь и все расскажешь».
Эстер. Вы меня заинтриговали…
Лиан. Мадам…
Эстер. Называйте меня просто Эстер, как меня зовут все.
Лиан. Эстер… Разрешите мне сказать вам, почтительно сказать, что вы ребенок. Именно поэтому, чего бы мне ни стоило, я обязана с вами поговорить… Но я не осмеливаюсь… Помогите мне.
Эстер. Вы влюбились во Флорана?
Лиан. Да…
Эстер. Еще одна! Что же я могу сделать? Что вы от меня хотите? Только не просите меня быть вашим адвокатом. Флоран заткнет уши и не станет меня слушать. Не моя вина, что мы с ним образцовая семейная пара! Классические супруги, каких в наше время уже не бывает. Каждый раз, когда я защищаю его поклонницу, он нежно похлопывает меня по щеке и называет сводницей. Мы одержимы друг другом. Мы старомодны до крайности. Это клинический случай!
Лиан. Вы осложняете мою задачу…
Эстер. Начинайте! Я вас слушаю.
Лиан. (падая на колени) Простите меня.
Эстер. Простить за то, что вы влюблены в моего мужа?
Лиан. Простить за то, что я не знала, кому я причиняю зло.
Эстер. Что случилось, черт побери?..
Лиан. Эстер, сегодня вечером, смотря на вас, слушая вас, пьянея от вашего обаяния и блеска редкостной жемчужины, я поняла, что я недостойна занять ваше место, что мужчина, который мне его предложил, просто ненормален и что я должна, да, я должна вас предупредить.
Эстер. О ком вы говорите?
Лиан. О, несчастная, вы слепы и глухи… Прекрасная моя, я говорю о Флоране, и, в конце концов, вы должны все понять.
Эстер. (в полной растерянности, с лицом, намазанным вазелином) Флоран? Мой муж?
Лиан. (на коленях) Да, Флоран, ваш муж, играющий любовников, вместо того чтобы посвятить себя целиком такому чуду, как вы…
Эстер. (вставая) Да как вы смеете!..
Лиан. Вы хотите сказать, что я не смею его судить. Но я осуждаю его, и мне не стыдно. Сегодня вечером я измерила расстояние, которое отделяет меня от вас. Моя любовь к тому, что вы олицетворяете, оказалась сильнее моей влюбленности в него. Мне стало стыдно, и я решила рассказать вам все, облегчить свою совесть, покончить с этой чудовищной ложью.
Эстер. Вы любовница Флорана?
Лиан. Он предложил мне выйти за него замуж, сказал, что покинет вас. Вот каковы мужчины! Вот против чего я восстаю. Сегодня вечером вы преобразили меня, вырвали из привычной оболочки. Возможно, что завтра я снова стану сама собой. Но сегодня я испытала волнение, которое подняло меня на другую высоту, я стану вашей сообщницей… Я была без ума от Флорана и, не зная вас, считала вполне естественным, что он без ума от меня. Но мужчина, имеющий счастье принадлежать вам, не отказывается от этого счастья ради молодой особы моего масштаба. О нет, я не накручиваю себя. Я сужу трезво. Я больше не сумасшедшая, хотя Флоран остается безумным. Еще вчера я думала: «Я выйду замуж за Флорана и стану знаменитой». Сегодня же я готова целовать ваши ноги, умоляя о прощении. Я не знала вас, но Флоран знал, вот в чем его вина! О! Как я его ненавижу! (Бьет кулаком по полу.)
Эстер. Это невозможно… Мне это снится… Мне это приснилось… Я, наверное, заснула в своей уборной. (Кричит.) Люлю! Люлю!..
Лиан. Нет, мадам, вам это не снится. Я понимаю, что наношу вам страшный удар, но встаньте и вы на мое место… Молодая девушка дебютирует… Знаменитый актер…
Эстер. Замолчите!
Лиан. Дайте мне ваши руки, дайте мне поцеловать их!
Эстер. Не прикасайтесь ко мне!
Лиан отпрянула назад, запрокинув голову, смотрит на Эстер.
Вот, значит, как выглядит несчастье. Вот какое у него лицо. (Берет Лиан за подбородок.) Покажите мне его. Покажите, какая вы? Значит, вот как оно бывает: чувствуешь себя счастливой женщиной, самой счастливой на свете, и вдруг приходит несчастье, и у него такое личико, как у вас.
Лиан. Эстер!
Шум. Дверь распахивается, в уборную врывается Шарлотта, в охотничьем костюме, следом за ней бежит кричащая Люлю.
Люлю. Мадам просила ее не беспокоить! Мадам де Ковиль! Мадам просила ее не беспокоить!
Сцена четвертая
Эстер, Лиан, Люлю, Шарлотта.
Эстер. Что это значит?
Люлю. Мадам де Ковиль меня оттолкнула. Она говорит, что должна видеть мадам, что мадам ее примет.
Эстер. Одну минуту! Встаньте!
Лиан встает с колен и отходит в сторону.
Мадемуазель показывала мне одну сцену. Почему вы вошли, Шарлотта? Я же просила, чтобы меня не беспокоили.
Шарлотта. Эстер, милая, я не предполагала, что ваш запрет распространяется и на меня тоже… Мне необходимо сообщить вам одну очень важную вещь. Если я вам помешала…
Эстер. Вы мне мешаете, Шарлотта. Говорите скорей. В чем дело?
Шарлотта. Как неудачно я попала. Так вот, моя мать сейчас здесь, в театре, и я мечтаю ее вам представить. Это займет одну минуту…
Эстер. Послушайте, Шарлотта. Я вас очень люблю, и я очень тронута вашим вниманием, но я не в состоянии, совершенно не в состоянии принимать вашу маму. Я работаю, и я предупредила Люлю. Никто не должен меня беспокоить. Простите меня за откровенность, но приход вашей мамы мне бы очень помешал.
Шарлотта. Прекрасно. Перенесем нашу встречу на другой день. Но, так как моя мать очень стара и весьма редко выходит из дома, я полагала…
Эстер. Кроме того, я сегодня отвратительно играла, а когда я бываю так отвратительна, я не терплю, чтобы меня поздравляли. Я скрываюсь от всех. Вам повезло, моя дорогая, что вы смогли доиграть последний акт, глядя на эту женщину, непрерывно пожимавшую плечами.
Шарлотта. Вы ее заметили?
Эстер. То есть как — заметила… это было ужасно!
Шарлотта. Моя несчастная мать! Мне не везет с вами, Эстер…
Эстер. Как? Это была ваша матушка — старая дама в ложе, на авансцене.
Шарлотта. У нее тик: я к этому уже привыкла и не вижу, что другие это замечают. Билетерша посадила ее на авансцену, потому что она плохо видит и немножко плохо слышит.
Эстер. Теперь я понимаю, почему вы были сегодня в такой прекрасной форме.
Шарлотта. Боже мой! Всегда одно и то же. Я хотела сделать вам приятное. Я обожаю маму, но обстоятельства всегда против меня. (Всхлипывает.)
Эстер. Только не плачьте, пожалуйста, не плачьте. Когда болеет мать, дорогая Шарлотта, ее оставляют дома. Не стоит рисковать, ведь спектакль может быть сорван…
Шарлотта. Это чисто нервное. Она восхищается вами больше всего на свете, и от волнения у нее начинается тик.
Эстер. Не будем больше говорить об этом. Но в следующий раз предупреждайте, или, лучше, помещайте вашу маму в ложу бенуара или, еще лучше, уговорите ее остаться дома.
Шарлотта. Вы жестоки, Эстер. Очень жестоки!
Эстер. Я не жестока, я просто нервничаю. У меня тоже есть тик. Я кричу, когда мне хочется кричать. Идите, Шарлотта, идите… Ухаживайте за вашей мамой… Я очень люблю вас, но я ненавижу, когда нарушают мои распоряжения.
Шарлотта. Вы очень жестоки, Эстер. (Уходит, прижимая платок к глазам.)
Дверь хлопает, слышен голос Люлю.
Люлю. Я же вам говорила: мадам никого не желает видеть.
Сцена пятая
Как только дверь закрывается, Эстер начинает хохотать как безумная.
Эстер. (смеясь) Что за глупость! (Внезапно вспоминает и прижимает руку к сердцу.) О! Я… Я забыла…
Лиан. Я…
Эстер. Молчите! (Ходит взад и вперед по комнате.) Когда закололи королеву Елизавету, ей сначала казалось, что ее просто ударили кулаком в грудь. Она еще долго жила с кинжалом в сердце, а когда его вынули, она умерла. Я тоже хожу с вашим кинжалом в сердце. Когда его вынут, я, конечно, тоже умру… А пока я чувствую себя такой легкой… легкой… Я даже не могу сказать, что мне плохо. Потеряв близкого человека, только через несколько дней начинаешь понимать, что он умер. Не говорите со мной. Не двигайтесь. Воспользуемся этой передышкой, чтобы понять. Потому что такую вещь, мадемуазель, очень трудно понять. Представьте себе женщину и мужчину, обожающих друг друга, которые живут друг для друга, не расстаются никогда, даже для работы, которые никогда ничего не скрывают друг от друга, признаваясь в малейшей слабости, которые… (Закрывает глаза.) И вдруг несчастье входит в дом! Его лицо-это лицо миленькой девочки, обвиняющей вашего мужа в том, что он чудовище, и извиняющейся за то, что она стала его сообщницей. Подобные вещи очень трудно понять. Перестаньте рыдать. Разве я рыдаю? Я наблюдаю. Я слушаю. Я спрашиваю себя: не сплю ли я, существую ли я, остался ли мир миром? (Садится.) Я встаю (встает), я двигаю ногой, я поворачиваю голову. Я делаю шаг вперед… Отступаю. Я существую. Правда, существую. И я двигаюсь с вашим кинжалом в сердце.
Лиан. (в экзальтации) Мадам, мадам, я не могу видеть вас в таком состоянии, слушать вас! Я покину Флорана, и все снова станет так, как будто бы меня нет, как если бы меня никогда не было. Мадам! Вы меня пугаете! Я умоляю вас… мадам…
В это время раздается громовой бас, поющий во все горло арию из «Тоски».
Эстер. Еще раз я сэкономила на часах с браслетом…
Лиан. Часы с браслетом?
Эстер. Да так, пустяки… Не считайте, малютка, что я на вас сержусь. Вполне естественно любить Флорана, сходить от него с ума. Гораздо менее естественно изменять ему или покидать его.
Лиан. Нет, вы все еще не понимаете, кто вы такая, вы говорите, как любая другая женщина.
Эстер. (полируя ногти) Возможно, что он любит вас так сильно, как вам кажется, как вы предполагаете, и что ваша актерская природа заставляет вас играть роль…
Лиан. Мадам!
Эстер. Не возмущайтесь. Я просто ищу… Ищу… Это так странно. И как долго длится ваша… связь?
Лиан. Это случилось на фестивале в Оранже. Вы должны были приехать к нему в Оранж и не смогли. Он телеграфировал вам, что будет репетировать еще восемь вместо трех. И мы остались в Оранже.
Эстер. Он писал мне каждый день… Умные письма… Сообщал разные новости…
Лиан. Фальшивые…
Эстер. Нет, моя рана не очень глубокая. Это просто ножны, ножны, покрытые жемчугом. Я не жертва. Я стала ножнами того кинжала…
Лиан. Я вас так жалею…
Эстер. Вы? Жалеете меня? Почему? Это вас надо жалеть, бедная крошка. Я не отношусь к тем театральным героиням, которые говорят мужчине: «Ты мне солгал!» — и исчезают из его жизни. Я просто обыкновенная женщина, очень слабая и очень влюбленная, призрак которой даже после смерти остается рабыней мужа. Кого же из нас надо жалеть? Вас. Вам выпала удача приблизиться к такой любви, но вы неизбежно потеряете ее. Потому что счастье существует, и оно умеет ждать.
Лиан. В сущности, он вас обожает…
Эстер. А вы в этом сомневались? Конечно, он меня обожает, и вы ничего не значите в его жизни, даже если он вам предлагает отравить меня мышьяком и занять мое место. Но он вернулся домой и лгал. Он ломал со мной комедию. А я обожала Флорана именно за то, что он играет комедии только в театре, и я была уверена, что он не способен играть их дома. Не верить больше человеку это конец света. Вы думаете, что наша любовь лежит в развалинах? Нет, любовь выдерживает и не такие удары. Это наше счастье разрушено. Я думала: Флоран играет Нерона, это забавно, как моя Люлю. Теперь же я буду думать: Флоран играет Нерона, потому что это его роль. Вполне естественно, что эта роль привлекла его. Он тоже способен скрывать, обманывать, убивать. Я не потеряла Флорана и его любовь. Я потеряла уверенность, покой, душевный мир. Теперь мне придется любить его, как во всех ужасных пьесах, которые играю я и которые играет он, вместо того чтобы чудесно и глупо просто любить друг друга. Вот тот нож, который вы вонзили в мое сердце, моя маленькая Лиан. Это театральный кинжал, кинжал из бутафорского реквизита, самый худший из всех.
Лиан. (софистически) А вы не думаете, что это слишком спокойное, слишком прочное счастье отдалило его от вас и толкнуло к интрижке? Если какая-нибудь фея превратит в пьесу то, что вас восхищает в искусстве, то получится сплошной хаос и обман, а ваш идеал жизни, превращенный той же самой феей в пьесу, окажется попросту цветной открыткой!
Эстер. Остерегайтесь театра в жизни! Большой актер занимается своим искусством только на сцене. Плохой актер всегда играет в жизни. Знаете ли вы, кто самый плохой актер на свете? Это глава государства, политик, который, желая играть главную роль и занять первое место в мире, не задумываясь, посылает на смерть миллионы людей. Величие театра в том, что его мертвецы встают в финале. Но жертвы тех, кто делает из жизни театр, никогда не поднимутся в конце. Вы считаете меня большой актрисой? Так вот, избави меня бог от того, чтобы быть ею и в моей семейной жизни. Мое счастье умерло, когда я узнала, что Флоран играет не только на сцене.
Лиан. Который час?
Эстер. Уже поздно. У вашего Флорана сегодня после спектакля было совещание в дирекции. Я ждала его.
Лиан. Он ни в коем случае не должен застать меня здесь и не должен знать, что мы говорили с вами. Клянитесь ничего ему не говорить, а я клянусь вам, что навсегда порву с ним и никогда больше не встану между вами.
Эстер. (приоткрывая дверь) Он поднимается по лестнице.
Лиан. Спрячьте меня, мадам, спрячьте…
Эстер. Зайдите за ширму под вешалку… Вы услышите, что я тоже могу, когда захочу, стать одной из тех плохих актрис, о которых я говорила. Вы уйдете после нас.
Лиан. Вы ангел! (Прячется.)
Сцена шестая
Эстер, Флоран, Лиан за ширмой. Дверь распахивается, входит Флоран. У него седые волосы, на нем пальто, шелковый шарф, шляпа, которую он снимает и бросает на кресло только на десятой реплике.
Флоран. Уф!
Эстер. Нерон, остановитесь! Я должна сказать вам…
Флоран. (поправляя) Остановитесь, Нерон, я должна вам сказать…
Эстер. О! Я… и классика…
Флоран. Как прошел спектакль? Все в порядке? Много народа?
Эстер. Полно, как обычно… Но я убираю места с авансцены! Все! Я не могу больше работать, когда с обеих сторон толпятся зрители, как в тире.
Флоран. Браво! Давно пора!
Эстер. А у тебя… триумф?
Флоран. Полный! Нашлись даже зрители, которые требовали автора…
Эстер. Люлю мне рассказывала, но так как при этом она пыталась передать содержание «Британика»…
Флоран. Да, они кричали: «Автора!» Я не имею права жаловаться. Это наши зрители с галерки. Публика гиньоля — настоящая публика!
Эстер. Ты щелкнул пальцами после «Нерон, остановитесь…»?
Флоран. Нет. И я не перевернул корону. Я подготовил целую кучу занятных приспособлений, но все эти детали, все придумки, которыми сначала так гордишься, оказываются совершенно ненужными.
Эстер. А как прошло ваше совещание?
Флоран. Ерунда. Мелочи. О паях. О старейшинах обоего пола. Об актерских уборных. Мадам Саксис требует, чтобы для нее восстановили уборную Рашель. Она кричала: «Я старейшина!» Поехали домой!
Эстер. Я собираюсь спросить, я все думаю, чем тебя так привлекла роль Нерона…
Флоран. Нерон… Это Нерон!..
Эстер. Но это так далеко от тебя.
Флоран. Ты смотришь на мои волосы! Парик был ужасен. Поэтому я слегка завился и играл в своих волосах, обсыпанных золотой пудрой. Теперь мне не терпится вымыться.
Эстер. Я не смотрю на твои волосы. Я смотрю на твои глаза. Нерон требует от исполнителя такой хитрости, такой медоречивой… жестокости…
Флоран. Это же твой собственный метод.
Эстер. Каждый человек носит в себе чудовищные семена, дурные наклонности. Я подражаю тебе. Я считаю, что театр — это деинтоксификация. А в жизни… ты никогда, никогда не выпускаешь своих демонов на свободу? Ты никогда не пытался обманывать… лгать… Хотя бы для того, чтобы уладить что-то, чтобы упростить, чтобы не делать больно…
Флоран. Что за мысли!
Эстер. Это твоя роль Нерона тревожит меня и наводит на такие мысли. Приходилось ли тебе лгать мне, Флоран?
Флоран. Это зависит от того, что ты считаешь ложью.
Эстер. Прости, но для меня не существует различных видов лжи. Люди лгут или не лгут. Ты мне лгал, Флоран?
Флоран. Послушай, Эстер, я настолько ненавижу ложь, что даже колеблюсь тебе ответить… Ведь нет человека, который время от времени немножечко не лгал.
Эстер. Нет, существует… я…
Флоран. Ты… Ты… Ты единственная, ты такая…
Эстер. Идиотка!
Флоран. О!
Эстер. Да-да. Значит, тебе приходилось мне лгать, Флоран.
Флоран. Это допрос? Чего ты хочешь добиться?
Эстер. Немножко терпения… И эта ложь в твоих глазах была невинной? Так сказать, ложь из вежливости…
Флоран. Но если искать блох, а с тобой это необходимо — ты ведь ничего не прощаешь человеку, — я признаюсь не во лжи, но только в нескольких микроскопических неточностях.
Эстер. Посмотри мне в глаза…
Флоран. Ты меня допрашиваешь?
Эстер. Посмотри мне в глаза…
Флоран. У тебя красивые глаза, Эстер!
Эстер. А теперь объясни мне… (Отодвинет ширму и указывает на перепуганную Лиан, прижавшуюся к вешалке с костюмами.)
Флоран. (пораженный) Маленькая Лиан! Что вы здесь делаете?
Лиан. (напряженно) Простите меня, Флоран, но я все рассказала.
Флоран. Вы рассказали?
Эстер. Не будь смешным, Флоран. Признайся.
Флоран. Признаться? В чем?
Лиан. Я смотрела спектакль. Я была так взволнована. Потеряла контроль… Прибежала сюда, в уборную, и все сказала.
Флоран. Простите меня, крошка, но прежде всего я должен понять, о чем вы говорите. Что вы сказали? Что все? Эстер?
Эстер. А я считала тебя более смелым…
Флоран. В конце концов, объясните, в чем дело. Мы что, разыгрываем шараду?
Эстер. Выберемся, наконец, из этой трясины. Флоран, эта девочка — твоя любовница.
Флоран. Лиан?
Эстер. Да, Лиан. И она была более мужественной, чем ты. Она не щадила меня. Я не заслуживаю, чтобы меня щадили, Флоран, меня любят или убивают!
Флоран. Я схожу с ума. Это какой-то кошмар. Дорогая Лиан, скажите моей жене, что она заблуждается, что она бредит…
Эстер. Зачем ты отрицаешь, старина?
Флоран. Я отрицаю, потому что все это ложь! Потому что я почти не знаю эту девочку! Потому что я всего раза три говорил с ней в театре.
Эстер. Как ты смеешь так…
Флоран. Если только… Нет, это невозможно! Я никогда не поверю, что актриса нашего театра способна на шантаж.
Эстер. Значит?
Флоран. Значит, ничего не случилось. Я отказываюсь это обсуждать. Мы проснемся с тобой в Шату. Это кошмар!
Эстер. (к Лиан) Не напомните ли вы этому человеку о вашем совместном пребывании в Оранже?
Флоран. Оранж? Но этой девочки там не было.
Эстер. Ты лжешь!
Флоран. Эстер, я клянусь тебе, что она там не была. Я клянусь тебе, что я ничего не понимаю. Я клянусь тебе, что я ее почти не знаю, клянусь, что у меня нет никакой любовницы, что я обожаю тебя, что, кроме тебя, я никого не люблю.
Эстер. Говорите, Лиан!
Лиан. (в растерянности) О мадам! Мадам, он говорит правду. Я сама не знала, что я делаю. Я готова провалиться сквозь землю от стыда. Я никогда не была его любовницей. Я никогда не была в Оранже. Я солгала.
Эстер. Вот так так. А где же ваше стремление к чистоте, искренности… Стоит появиться мужчине — и порыв угасает. Вы уже боитесь быть честной… Какая низость!
Флоран. Послушай…
Эстер. Все было так просто. Тебе стоило только сказать: «Эстер, прости меня», — и я бы тебя простила. Я люблю быть слабой в любви, но такой род слабости, как ваш, мне отвратителен!
Лиан. Поверьте ему, мадам, поверьте… Я должна сказать… Я должна вам объяснить…
Эстер. Бесполезно…
Флоран. Дай ей сказать.
Эстер. Наконец ты выдал себя!
Флоран. Дорогая моя дурочка! Я прошу дать ей сказать потому, что во всем этом есть какая-то тайна и надо ее разгадать. Надо, чтобы этот нарыв прорвался. (Обращается к Лиан как к больной.) Лиан, девочка моя, почему вы пришли сюда и придумали такую абсурдную ложь?
Лиан. Да, это чудовищная ложь. Я могла ее убить. Это моя вина. Взгляните на меня, мадам. Поверьте мне. Я клянусь вам, что я раскаиваюсь, что я никогда больше не буду лгать, что я скажу вам всю правду!
Эстер. Вы не были любовницей Флорана?
Лиан. Нет! Никогда! Клянусь вам!
Эстер. Я вам не верю.
Флоран. Эстер… Эстер… Если я сам… если я поклянусь нашим Жанно… ты мне поверишь?
Эстер. Ты способен на все!
Флоран. Эстер, клянусь тебе Жанно и нашей любовью, что это ложь…
Лиан. Да, ложь. Грязная ложь. Послушайте, мадам, я умирала от желания познакомиться с вами, войти в вашу жизнь, играть в ней какую-то роль. Я выдумала всю эту историю. После спектакля из-за вашей игры я была сама не своя. Мне было необходимо освободиться, высказаться, действовать. У меня такая серенькая жизнь: приятели, коктейли. Я не знала, что бывает такая жизнь, как ваша, что бывают люди, которых можно так потрясти, которых можно смертельно ранить. У меня самой все проходит бесследно, как вода. Я все придумала из разных пьес. Простите меня. Попытайтесь понять. Вы ведь так добры и так талантливы. В театре я почти ничего не играю, а если играю, то только на выходах. Я хотела сыграть большую роль, я хотела подражать вам, я тоже хотела потрясти вас.
Флоран. Поздравляю вас. Отличная работа!
Эстер. Нет, это невозможно… Это такое чудо.
Флоран. Нет даже намека на чудо. Есть только девчонка, которая чуть не убила тебя и которая заслужила пощечину.
Эстер. Если это правда… если все было только ложью… я буду так счастлива, что не могу сердиться на нее. Я буду думать только о том, что это могло случиться и что этого нет на самом деле.
Лиан. Ненавидьте меня и любите вашего мужа. Я недостойна вашего прощения.
Флоран. Немыслимо!
Эстер. Поклянись мне еще раз, что эта девочка солгала. Поклянись Жанно и его женой. Поклянись.
Флоран. Клянусь Жанно и его женой.
Лиан. Теперь вы верите ему?
Эстер. Да, я ему верю… Я ему верю, но я больше не чувствую себя счастливой. Знаете, я уже не так молода. Удар был слишком сильным.
Флоран. Лиан, вам здесь больше нечего делать. Вы можете гордиться собой. Идите! Оставьте нас одних. Я поговорю с вами завтра в театре.
Лиан. Хорошо, мэтр.
Флоран. И не называйте меня мэтром или патроном. Я ненавижу подобный стиль.
Лиан. Вы меня простили, мадам?
Эстер. Вы погрузили меня в адскую бездну, а потом вывели из этого ада. Я даже не знаю, сержусь ли я на вас. Мне самой неясно. Но вы добились своего. Я никогда не забуду ваше лицо.
Лиан. Я сама не знаю, чего я добивалась, чего хотела. Я думала, что вы будете молчать, пораженная моим великодушием, когда я откажусь от вашего мужа, что вы будете благодарны ему за то, что после разрыва со мной он не покажет вам своего отчаяния… что моя тень будет всегда стоять между вами… что я сыграю роль.
Флоран. К этому мы еще вернемся.
Эстер. Театр в жизни! Теперь вы понимаете, почему я всегда его боялась…
Лиан. Ах, мадам, вы-то можете позволить себе роскошь быть всегда искренней… Разрешите мне поцеловать вашу руку.
Флоран. Уходите… Разбудите швейцара. Он, наверное, спит стоя. (Открывает дверь.) Исчезайте.
Лиан проскальзывает в нее.
И пусть эта скверная мелодрама послужит вам уроком. (Закрывает за ней дверь.)
Сцена седьмая
Флоран, Эстер.
Флоран. Меня мало чем можно удивить. Но это?!
Эстер. Прости меня за то, что я была так доверчива…
Флоран. А как ты могла не поверить?
Эстер. Поразительная вещь инстинкт! Вместо того чтобы упасть замертво, я слушала, отвечала, спорила, доказывала… Что-то во мне предчувствовало, что несчастья не произошло. Теперь, когда я вспоминаю… Да, она была странной… Я думаю, что она ненормальная.
Флоран. Наше поколение бредило Толстым, Достоевским… Их поколение живет Фрейдом, детективами, кино… Вот тебе доказательство… Но как ты могла решить, даже если ты поверила, что все это правда, что подобная жестокая девица пойдет признаваться своей сопернице? Скажи мне, как ты могла?
Эстер. Поверь мне, Флоран, все это было достаточно правдоподобным. Она смотрит спектакль. Она никогда раньше не видела меня на сцене. Я ее взволновала. Ей стало стыдно. Она бросается ко мне.
Флоран. (обнимая Эстер) Актерка!
Эстер. Я?!
Флоран. Да. Актеры! И ты, и я, и она, именно поэтому мы смогли допустить подобную невероятную сцену и даже найти оправдание этой девчонке.
Эстер. Я должна признаться, что она меня здорово разыграла…
Флоран. Но на сцене она тебя не переиграла бы…
Эстер. Она еще совсем девчонка. У нее должны быть способности. Ей надо работать.
Флоран. Ну, наконец ты снова в форме!
Эстер. Да, Флоран… (Пауза.) Послушай, Флоран… Не сердись… Я хочу задать тебе один вопрос…
Флоран. Задавай.
Эстер. Ты мне изменял, Флоран, после нашей свадьбы?
Флоран. Что значит — изменял? Изменял?
Эстер. Молчи. Ничего больше не говори. Я узнала то, что хотела узнать.
Флоран. Что же ты узнала?
Эстер. Ничего. Я жила в полумраке… Эта девочка сменила освещение… При этом новом свете все вокруг кажется мне другим, чем раньше.
Флоран. Ангел мой, ты ужасна! Для мужчины это совсем другое, чем для женщины. Я хотел, чтобы ты поняла…
Эстер. Я поняла. В этом вся суть. Я жила, не задумываясь, не задавая себе никаких вопросов, не спрашивая тебя ни о чем. Я жила по инерции. Я думала, что жизнь похожа на цветные открытки. Сегодня я поняла, что ошибалась. Я ничего не понимала. Теперь я поняла.
Флоран. Эта молодая особа хорошо поработала!
Эстер. Она оказала мне большую услугу. Ты увидишь ее завтра в театре, Флоран?
Флоран. Надеюсь, ты не станешь ревновать?
Эстер. Нет. Глупости… Но я хочу, чтобы ты поговорил с ней. Я только что приняла решение.
Флоран. Какое?
Эстер. Я искала ученицу. Ученицу, с которой я могу работать. Я поселю ее в Шату. Я многому смогу научиться у Лиан.
Флоран. (вздрагивая) Ты хочешь поселить Лиан в Шату?
Эстер. С этой же недели.
Флоран. Эстер! Это глупость! Играть с огнем…
Эстер. Играть с огнем? Но, Флоран, если ты считаешь, что присутствие в нашем доме молоденькой актрисы, романтичной и честолюбивой, может стать опасным, значит, наше счастье не было настоящим счастьем, а от фальшивого счастья я отказываюсь. Я знаю, что мне делать… Она добилась своего. Сообщи ей, что я ее удочеряю!
Флоран. Эстер! Эстер! Ты спешишь… Тебя заносит… заносит…
Эстер. Я тебе уже говорила, что я несовременная женщина. Я многому должна научиться. Я научусь.
Флоран. Мы еще вернемся к этому вопросу. Наверное, поздно. Швейцар думает, что нас убили. Твой плащ…
Эстер. Ты прав, я все говорю, говорю, а тебе нужно спать.
Флоран. Почему мне? А ты?.. Ты не собираешься спать?
Эстер. О! Я…
Флоран. (с нежностью) Эстер… (Хочет обнять ее.)
Эстер. (отстраняясь) Не толкни меня, дорогой. Осторожней, у меня нож в сердце.
Флоран. Надеюсь, что его там больше нет.
Эстер. Нет, Флоран, есть…
Флоран. Ну что ж, я выну этот нож. (Гасит свет и открывает дверь.)
Он и Эстер освещены тусклым светом, падающим из коридора.
Эстер. Нет, не вынимай его. Если его вынуть, я умру. А я хочу жить…
Они выходят и закрывают за собой дверь. Ночь.