Директор кукольного театра — страшилище с черной бородой, покрывавшей, как фартуком, его грудь и живот до самой земли, был человек, в сущности говоря, совсем не злой. Когда куклы притащили Пиноккио, не хотевшего умирать, человек со страшной бородой пожалел его от души, но долго не показывал вида, что жалеет… не показывал, не показывал, да, вдруг, как чихнет; апчхи!
Арлекин, услыхав это, обрадовался и сейчас же шепнул на ухо Пиноккио:
— Он чихнул! Это хороший знак. Значит, он тебя пожалел!
Иные люди, когда жалеют — плачут или делают вид, что плачут. Директор кукольного театра всегда в этих случаях — чихал, и куклы отлично знали, что это значит.
Чихнув еще раз, человек с бородой, все еще притворяясь злым, грубо закричал на Пиноккио:
— Не реви! У меня от твоего рева в животе урчит! Апчхи!
— Будьте здоровы! — сказал Пиноккио.
— Спасибо! А что — родители твои живы? Апчхи!
— Папа жив, а мамы у меня никогда не было…
— Воображаю, какою было бы узнать твоему папе, что я тебя сжег в печке!.. Жаль мне твоего папу. Апчхи! Апчхи!
— Будьте здоровы!
— Спасибо! Но нужно пожалеть и меня! Что я буду есть сегодня, если баран не дожарится, а я бы тобой отлично подтопил печку! Ну, ничего, подброшу другую куклу из труппы! — Полицейские! — скомандовал бородач.
На зов сейчас же пришли два полицейские, длинные, длинные, тонкие, тонкие, — в касках и с обнаженными саблями.
— Возьмите Арлекина, свяжите его покрепче и бросьте в печку!
У Арлекина от ужаса подкосились ноги и он упал на пол, как мертвый.
Пиноккио, при виде этого ужасного зрелища, бросился к ногам директора кукольного театра и, обливая слезами его бороду, стал умолять:
— Пощадите его! Пожалейте!
— Тут ни о какой жалости не может быть разговора. Я пощадил тебя, значит, должен бросить в печку Арлекина, иначе баран не дожарится…
— Тогда Пиноккио вскочил, выпрямился и бросил на пол шапочку из хлебного мякиша, — я знаю, что мне делать… Солдаты, вяжите меня, бросайте в огонь! Я не хочу, чтоб из-за меня погиб мой верный друг Арлекин.
Эти слова вызвали слезы у всей труппы. Плакали даже деревянные солдаты…
Директор кукольного театра сначала был неумолим. Но мало по малу слезы кукол растрогали его. Чихнув раз пятьдесят подряд, он неожиданно сказал Пиноккио:
— Ты хороший товарищ! Поди, я тебя поцелую!
Пиноккио сейчас же вскарабкался по бороде и поцеловал страшилище в кончик носа.
— Ну, видно придется поужинать недожаренным бараном! Ничего не поделаешь! Но берегитесь в другой раз, дьяволята, — погрозил бородач куклам.
Все куклы бросились от радости на сцену, зажгли огни и, как безумные, прыгали и плясали до самого рассвета.