Как только перестал идти снег, Пиноккио взял новый букварь под мышку и пошел в школу. По дороге в его маленькой головке проносились тысячи различных мыслишек, и в уме он строил тысячи воздушных замков, один прекраснее другого. Он говорил себе:
— Сегодня в школе я научусь читать, завтра — писать, а послезавтра — считать. Потом я, при моей ловкости, заработаю много денег и на эти самолично заработанные деньги перво-наперво куплю красивую суконную куртку своему отцу. Да что там суконную! Для него я раздобуду куртку целиком из золота и серебра и с пуговицами из самоцветных камней. Добряк поистине заслужил это, он ведь теперь бегает в одной рубашке, и все для того, чтобы я имел книжки и мог учиться... В этакий холод! Есть жертвы, на которые способны только отцы!
В то время как он говорил так трогательно, ему послышались издали звуки флейт и барабанов: «Тю-тю-тю, тю-тю-тю, бум-бум-бум! Бум!»
Он остановился и прислушался. Звуки доносились оттуда, где терялась вдалеке длинная предлинная дорога, которая вела к маленькой деревеньке на берегу моря.
— Что это за музыка? Жаль, что мне нужно идти в школу, а то бы...
В одно мгновение у него все перевернулось в голове. Надо было решать: школа или музыка.
— Сегодня я пойду к музыке, а завтра в школу. Школа никуда не убежит, — решил наконец наш мошенник и пожал плечами.
Сказано — сделано. Он свернул на желанную дорогу и пустился по ней со всех ног. Чем дальше он бежал, тем явственнее слышал звуки флейт и барабанов: «Тю-тю-тю, тю-тю-тю, бум-бум-бум! Бум!»
Вскоре он очутился на площади, переполненной народом, толпящимся перед большим деревянным балаганом с пестрым полотняным занавесом.
— Что это за балаган? — спросил Пиноккио у маленького деревенского мальчика.
— Читай, что написано на афише, и ты узнаешь!
— Я бы это сделал с удовольствием, но как раз сегодня я не умею читать.
— Браво, осел! В таком случае, я тебе прочитаю. Так вот, на афише написано огненно-красными буквами:
БОЛЬШОЙ КУКОЛЬНЫЙ ТЕАТР
— И давно уже началось представление?
— Оно как раз начинается.
— И сколько надо платить за вход?
— Четыре сольдо.
Пиноккио, пылавший от любопытства, позабыл про всякие приличия. Он бесстыдно спросил у маленького мальчика:
— Не дашь ли ты мне до завтра четыре сольдо?
— Я бы это сделал с удовольствием, — ответил тот насмешливо, — но как раз сегодня я не могу.
— За четыре сольдо я продам тебе свою курточку, — сказал Деревянный Человечек.
— А зачем мне нужна курточка из пестрой бумаги? Стоит ей попасть под дождь, и я ее больше не увижу.
— Может быть, ты купишь мои ботинки?
— Они очень хороши для растопки плиты.
— Что ты мне дашь за колпак?
— Это была бы удачная покупка! Колпак из хлебного мякиша! Мыши съедят его у меня на голове.
Куда денешься? Пиноккио прикусил язык. Он хотел было сделать последнее предложение, но ему не хватало мужества. Он колебался, медлил, вертелся туда-сюда. В конце концов он сказал:
— Дашь мне четыре сольдо за новый букварь?
— Я мальчик и не покупаю у других мальчиков, — ответил его маленький собеседник, оказавшийся гораздо более рассудительным, чем Пиноккио.
— Беру букварь за четыре сольдо! — крикнул некий старьевщик, слышавший весь разговор.
И в мгновение ока книга была продана.
Вспомните, что дома в это время бедный Джеппетто в одной рубашке дрожал от холода, ибо променял свою куртку на букварь.