Мрак охватил её за дверями. Анна постояла на ступеньках и почти бессознательно ступила на песок, где тихо шептал невидимый дождь. Он обрызгал её открытое лицо, смочил плечи, но она не сразу почувствовала это, так горело и ныло у неё в груди. Мокрая ветка зацепилась за её платье. Анна рванулась и почти побежала по дорожке, спотыкаясь, слабо вскрикивая и заслоняясь руками, точно боялась в этом смутном мраке удариться о гудевшие вблизи провода.
Она быстро прошла мимо удивлённой Клавдии, открывшей ей дверь, сердито отмахнулась от её предложения выпить чего-нибудь согревающего. Заболеть? Об этом она думала меньше всего.
Маринка спала. Взглянув на её кроватку, Анна сняла намокшие туфли, стянула платье и с горькой усмешкой, посмотрела на «красивую гулю». Сырое бельё противно холодило тело, и Анна сбрасывала его, обрывая от нетерпения петли и пуговицы. Надев ночную рубашку, она ковриком, чтобы не обращаться к любопытной Клавдии, подтёрла пол, постепенно успокоилась, стала заплетать косу.
«И совсем не надо было уходить домой, — сказал в её душе ясный, холодный голос. — Так хорошо было... приисковый клуб — и такая музыка и чуткое внимание шахтёров, а она, вместо того, чтобы радоваться, сорвалась и убежала, как девчонка.
Анна попробовала даже улыбнуться, но улыбки не вышло. Она легла на спину, выпростала поверх одеяла руки, посмотрела на них. Они были смугловаты, сильны, крупны. Анна вспомнила огромные руки приезжего поэта, такие неуклюжие рядом с прекрасными руками Валентины.
«И я сама помогаю ей во всём! — подумала Анна с отчаянием. — Зачем мне нужно было спешить с перевозкой пианино, ведь я же предчувствовала это!»
Она подумала, что до сих пор не знает наверно, любит ли Андрей музыку и, сразу поняла, что не знает в нём многого. Вот любит же он Маринку, балует её, а для неё, для матери его ребёнка, он не смог придумать в подарок ничего интереснее записной книжки. И как просто он купил её! (Анна вспомнила, как он однажды пристрастился к танцам. Он никого не приглашал больше одного раза за вечер, и было что-то притягивающее и оскорбительное в том, что он, интересный, хорошо танцующий мужчина, не делал различия между красивыми и дурнушками, а перебирал их как будто по необходимости. Почему он так делал, Анна тоже не знала, и она впервые задумалась над тем, откуда в нём эта грубость: от душевной ли чёрствости или от застенчивости самолюбивого, сильного человека).
Она взглянула на платье, небрежно брошенное ею на спинку стула... Любимое платье Андрея!
Анна встала, надела платье на вешалку, расправила его и унесла за шкап, чтобы не увидел Андрей. Потом она взяла книгу, снова легла, но читать не смогла, а только листала её, с нетерпением ожидая прихода Андрея.
Она ждала, и когда он пришёл, с замиранием прислушивалась к его твёрдым шагам.
— Почему ты ушла? — спросил он, входя в комнату.
— Меня вызвали на рудник, — сказала Анна с принуждённым спокойствием, но глаза её умоляли его не верить этой лжи.
— Я так и подумал, что тебя вызвали куда-нибудь, — беспечно сказал Андрей. — Но ты не взяла плащ...
— Мне дали дождевик. Дождь шёл...
— Да, дождь... он всё ещё идёт, — Андрей отдёрнул занавеску, открыл окно. Ему не хотелось ложиться в постель. С минуту он стоял, опираясь ладонями в края рамы, смотрел в прохладный мрак, где неумолчно, радостно плескались дождевые струи. — Вот в такую ночь хорошо спать на свежем сене, на сеновале, — сказал он не оборачиваясь. — Я страшно люблю так спать, когда дождь стучит по крыше. — Голос его звучал негромко, но возбуждённо и бодро, похоже было, что Андрей улыбался...
Анна наблюдала его, подавленная, со странным, холодным любопытством. Всё в ней опало вдруг. Она понимала, что Андрею должно быть весело сейчас потому, что ещё не о чем было сожалеть, не в чем раскаиваться. Но, понимая, она не могла ни примириться со своим несчастьем, ни предупредить его.
— Танцовали? — тихо спросила она.
— Да, там ещё танцуют. Я тоже два раза покружил... с Валентиной Ивановной.
Пытаясь справиться с нервным удушьем, перехватившим ей горло, Анна промолвила:
— Валентина играла хорошо.
— Да, она хорошо играла, — сказал Андрей и, точно оправдываясь, добавил: — Мы шли домой с Уваровым. Он очень доволен вечером.