Рано утром 24 июня, когда легкий туман рассеялся, противник был виден, как на ладони. Турецкий флот, с которым предстояла боевая встреча, защищенный с одного фланга небольшим островом, а с другого — мелями и подводными камнями, состоял из шестнадцати кораблей, четырех фрегатов и нескольких десятков мелких судов, располагал пятнадцатью тысячами личного состава и 1430 орудиями.
Флот противника был построен в две боевые линии.
В первой линии было десять кораблей, во второй — шесть кораблей и четыре фрегата. Корабли второй линии стояли в промежутках между кораблями первой.
На берегу был расположен большой лагерь, в котором находилось пополнение для турецких корабельных команд.
Во главе турецкого флота стоял Ибрагим Хосамеддин — человек почти ничего не смысливший в военно- морском деле и за всю свою жизнь не участвовавший ни в одном крупном сражении. Единственными его «качествами» были жестокость и трусость. Когда русский флот появился в Хиосском проливе, Ибрагим Хосамеддин под предлогом инспектирования береговых батарей съехал на берег и больше не показывался на кораблях. Командование флотом перешло к алжирцу Хассан-бею.
Русская соединенная эскадра перед сражением в Хиосском проливе состояла из девяти линейных кораблей, одного бомбардирского корабля, трех фрегатов и четырех вспомогательных судов, вооруженных 608 орудиями: личный состав кораблей состоял из шести с половиною тысяч человек. Таким образом, противник имел более чем двойное превосходство в силах.
Но русские моряки всегда считали, что воюют не числом, а умением. Боевая подготовка личного состава в русском флоте стояла на более высоком уровне, чем у турок. Матросы набирались преимущественно из крестьян Архангельской и Олонецкой губерний и с детства были знакомы с водной стихией. На отдельных кораблях десятки, а иногда и сотни матросов были выходцами из одной волости или уезда. Это значительно облегчало и ускоряло боевую спайку экипажей кораблей. Кроме того, большая часть матросов набиралась из государственных крестьян, не знавших власти помещика-крепостника, а потому чувствовавших себя более самостоятельно и уверенно.
В результате продолжительной службы и ежегодных практических плавании матросы в совершенстве овладевали военно-морским делом.
Серьезное внимание обращалось также на подготовку офицерского состава. Директором Морского кадетского корпуса в то время был один из просвещеннейших русских людей — И. Л. Голенищев-Кутузов.
Изучение тактики и боевого маневрирования в корпусе было поставлено исключительно высоко. Эти дисциплины преподавал профессор «математических и навигацких наук» Н. Г. Курганов, создавший оригинальный труд по теории и практике управления кораблем. По новизне научных положений, выдвинутых Кургановым, его труд весьма выгодно отличался от подобных сочинений тогдашних морских теоретиков Запада. Труд Н. Г. Курганова служил настольной книгой для ряда поколений русских морских офицеров.
Из Морского корпуса вышло свыше тысячи хорошо подготовленных офицеров, в том числе такие выдающиеся русские флотоводцы, как Ф. Ф. Ушаков, Д. Н. Сенявин, М. П. Лазарев и другие. Из этой школы вышли и многие герои Архипелагской экспедиции: Федот Клокачев, Степан Хметевский, Михаил Коняев, Дмитрий Ильин и другие.
Совсем иная картина наблюдалась в турецком флоте. Турецкие матросы были терпеливы и покорны, но военно- морскому делу обучены слабо. Правда, среди матросов турецкого флота было значительное количество греков, албанцев и представителей других народов Балканского полуострова, имевших лучшую военную подготовку, чем турки. Но все эти матросы, насильно мобилизованные в турецкий флот, не хотели воевать против русских, которых они считали своими освободителями. Офицерский состав был также не на должной высоте. Командиры кораблей мало обращали внимания на боевую подготовку личного состава.
В турецком флоте больше, чем в каком-либо другом, господствовали казнокрадство, хищения и мародерство. Этому в огромной мере способствовало и пиратство, официально узаконенное правительством.
Алексей Орлов, осведомленный о численном превосходстве сил противника, отправился на корабль к адмиралу Спиридову. На совещании было решено немедленно атаковать неприятеля. В 4 часа с флагманского корабля «Три иерарха» был дан сигнал приготовиться к бою. Русская эскадра, построившись в линию баталии, начала наступление на противника. Боевой порядок эскадры состоял из трех кильватерных колонн: авангарда, кордебаталии (центра) и арьергарда. Каждая колонна состояла из трех линейных кораблей.
В авангарде шли корабли: первым «Европа» (командир— Ф. А. Клокачев), вторым — «Евстафии» (командир— А. И. Круз) под адмиральским флагом Спиридова, третьим шел корабль «Три святителя» (командир — С. П. Хметевский). Командовал авангардом сам адмирал Спиридов.
В центре находились корабли: «Ианнуарий» (командир— И. А. Борисов), «Три иерарха» (командир — А. С. Грейг) и «Ростислав» (командир — В. Ф. Лупандин). Флаг главнокомандующего Алексея Орлова был поднят на линейном корабле «Три иерарха».
В состав арьергарда входили корабли: «Святослав» (командир — В. В. Роксбург), «Не тронь меня» (командир — П. Ф. Бешенцев) и «Саратов» (командир — А. Т. Поливанов). Командовал арьергардом Эльфинстон, который держал свой флаг на «Святославе».
Фрегаты, бомбардирское судно «Гром» (командир — И. А. Ганнибал) и другие мелкие корабли в боевую линию не входили и следовали за арьергардом. Они должны были вести бой с мелкими кораблями противника.
Было решено сначала атаковать турецкий авангард и часть центра, посылая по одному русскому кораблю против каждого корабля противника, а затем нанести удар по остальным вражеским кораблям.
В 11 час. 30 мин. авангард стал приближаться к передовым турецким кораблям. В голове колонны шел линейный корабль «Европа». За ним следовали «Евстафий» и «Три святителя». Когда корабли подошли к противнику на расстояние пушечного выстрела, турки открыли ураганный огонь, осыпая их градом ядер. Но русские корабли продолжали идти на сближение, не отвечая противнику и приближаясь к нему на расстояние, назначенное для открытия огня. Как только корабль «Европа» приблизился к наветренному флангу неприятельской линии, он дал залп из всех орудии правого борта. В этот момент греческий лоцман доложил командиру корабля капитану 1 ранга Клокачеву, что нужно немедленно менять курс, так как корабль может сесть на подводные камни.
В 12 часов линейный корабль «Европа», пройдя вдоль всей линии неприятеля, повернул на правый галс[6] и, спустившись за корабль «Ростислав», снова вступил в бой. Его место в строю занял флагманский корабль «Евстафий», который стал теперь головным.
Спиридов не понял маневра Клокачева и, думая, что он струсил, крикнул ему, когда корабли поровнялись друг с другом: «Господин Клокачев! Поздравляю вас матросом». Это означало, что Клокачев будет предан суду и разжалован в матросы. Но адмирал ошибся. Клокачев никогда не был трусом. Это был один из самых храбрых офицеров русского флота того времени. Дальнейший ход сражения в Хиосском проливе, а также действия Клокачева у Чесмы полностью оправдали его в глазах Спиридова.
Теперь огонь трех неприятельских кораблей обрушился на одного «Евстафия». Но ядра падали позади русского корабля, не попадая в него. Турецкие комендоры целились по рангоуту и парусам, рассчитывая повредить оснастку корабля и тем самым сорвать атаку. Не отвечая туркам, «Евстафии» упорно продвигался к первой линии турецких кораблей. Сблизившись с неприятелем на дистанцию пистолетного выстрела, когда уже ни одно ядро не могло пролететь мимо, «Евстафий» в упор открыл огонь по турецким кораблям. Густая пелена дыма не позволила немедленно судить о результатах стрельбы. Когда же дым рассеялся, комендоры увидели, что их первые залпы нанесли турецкому флоту серьезный урон. Но и «Евстафий» получил повреждения. Несмотря на это, экипаж корабля с неослабевающей силой продолжал вести бой то с одним, то с другим турецким кораблем.
Увлеченный сражением, пренебрегая опасностью, Спиридов с обнаженной шпагой ходил по шканцам[7] и отдавал распоряжения. Музыкантам было приказано: «Играть до последнего».
За «Евстафием» шел корабль «Три святителя» под командованием капитана 1 ранга Хметевского, стрелявший по неприятелю с обоих бортов. В своем дневнике Хметевский рассказывает, как он «четыре корабля от 80 до 90 пушек… сбил один по одному, а приближаясь к первому от капитан-паши турецкому кораблю в расстоянии не более десяти сажей, заставил неприятеля молчать, так что многие турки побросались в воду».
Несмотря на большие повреждения, полученные кораблем, Хметевский продолжал вести ожесточенный бой. Зайдя в середину турецкого флота, он поражал корабли противника продольными выстрелами. За время сражения корабль «Три святителя» сделал 684 выстрела. Матросы и офицеры корабля проявили в бою исключительную выдержку и отвагу. Сам Хметевский, раненный осколком ядра в голову, продолжал до конца боя оставаться на своем посту, показывая пример мужества своим подчиненным.
В час дня, когда ветер почти стих, линейный корабль «Евстафий» подошел вплотную к турецкому флагманскому кораблю «Реал-Мустафа». Началась ружейная и пистолетная перестрелка. Потеряв управляемость в результате повреждении парусов и вынужденный идти против ветра, «Евстафий» сцепился с охваченным пламенем турецким кораблем «Реал-Мустафа». Прогремело русское «ура!». Матросы и офицеры, продолжая стрелять, взобрались на неприятельский корабль и завязали абордажный бой. Личный состав «Евстафия» в этой рукопашной схватке показал чудеса храбрости и геройства.
Один матрос, имя которого осталось неизвестным, бросился к турецкому корабельному флагу, чтобы захватить его. Матросу прострелили правую руку и ранили клинком левую. Тогда, превозмогая боль, герой вцепился в полотнище флага зубами и не выпускал его до последнего вздоха. Изорванный в клочья флаг был доставлен адмиралу Спиридону.
Не выдержав атаки русских, турки бросились в воду. Среди них был и командующий турецким флотом адмирал Хассан-бей.
Русские овладели горящим флагманским кораблем противника и пытались потушить на нем пожар, но безуспешно. Пламя перебросилось на «Евстафий». Тогда А. Орлов приказал послать со всех кораблей шлюпки для спасения экипажа с загоревшегося адмиральского корабля. Вскоре пылающая грот-мачта «Реал-Мустафы» упала поперек палубы «Евстафия». Горящие головни попали в пороховой погреб, через мгновение последовал взрыв, и «Евстафий» взлетел на воздух.
Незадолго до взрыва «Евстафия» Спиридов, убедившись, что спасти корабль невозможно, перенес, согласно требованиям морского устава, свой флаг на другой корабль — «Три святителя».
Турецкий флагманский корабль горел еще несколько минут, но вскоре и он взорвался и взлетел на воздух. Вместе с кораблем погибла большая часть личного состава.
Корабли кордебаталии вступили и бой тотчас же за авангардом. Шедший за кораблем «Три святителя» «Ианнуарий» беспрерывно поражал своим огнем неприятеля. В кильватер[8] ему следовал флагманский корабль «Три иерарха». Подойдя на близкое расстояние к турецкому стопушечному кораблю, он стал на якорь против его кормы и открыл продольный огонь. Турецкий корабль, не имея возможности вести ответный огонь, понес большие потери в людях и получил серьезные повреждения в кормовой части. За флагманским кораблем двигался «Ростислав», команда которого действовала в бою решительно и смело.
Сражение в Хиосском проливе 24 июня 1770 г. С картины художника Р. Пиглета.
Линейный корабль «Европа», вышедший в начале сражения из линии авангарда, занял место в центре и продолжал бой.
Экипажи всех шести линейных кораблей, составлявших авангард и кордебаталию, сражались исключительно храбро.
Орлов в донесении Екатерине II писал: «Все корабли с великою храбростью атаковали неприятеля, все с великим тщанием исполняли свою должность, но корабль адмиральский „Евстафий“ превзошел все прочие. Англичане, французы, венециане и мальтийцы, живые свидетели всем действиям, призналися, что они никогда не представляли себе, чтоб можно было атаковать неприятеля с таким терпением и неустрашимостью».
Во втором донесении Орлов писал:
«Свист ядер летающих и разные опасности представляющиеся и самая смерть, смертных ужасающая, не были довольно сильны произвести робости в сердцах сражавшихся со врагом… россиян, истинных сынов отечества…»
Взрыв «Реал-Мустафы», огромные потери в людях и разрушения на других турецких кораблях, непрерывный огонь русской корабельной артиллерии вызвали сильную панику среди турок, которые бросались за борт, пытаясь достичь берега вплавь.
Уже в два часа пополудни турецкие корабли спешно рубили якорные канаты и ставили паруса, чтобы бежать в Чесменскую бухту под защиту крепости. Бегство противника было беспорядочным и паническим. Русские корабли бросились его преследовать. Погоня продолжалась до самой бухты, у входа в которую русская эскадра стала на якорь и тем самым заперла выход из нее турецкому флоту.
Адмирал Спиридов сказал тогда: «Легко мне… предвидеть… что сие их убежище будет и гроб их».
В шесть часов вечера бомбардирский корабль «Гром» предпринял разведку неприятельского флота. Оказалось, что турки, укрывшиеся в Чесменской бухте, в беспорядке стояли в глубине ее, и только четыре корабля находились в линии. Обнаружив это, «Гром» открыл по флоту противника стрельбу из мортир. Турки начали отвечать беспорядочным огнем с береговых батарей и со своих кораблей. Наступившие сумерки заставили прекратить огонь, после чего бомбардирский корабль возвратился к своей эскадре. На этом закончилось сражение в Хиосском проливе.
Потери русских в бою, если не считать погибших при взрыве «Евстафия», составляли всего лишь шестнадцать человек убитыми. Больше других пострадал корабль «Три святителя», на котором насчитывалось семь убитых и двадцать четыре раненых. Остальные корабли не получили серьезных повреждений. Турки же понесли большой урон в людях. Корабли их были сильно повреждены.
Поражение турецкого флота в Хиосском проливе надломило моральный дух противника, лишило его инициативы, заставило укрыться под защиту крепости и занять там оборонительную позицию.
В результате Хиосского сражения русские моряки убедились в том, что достижение полной победы над турецким флотом вполне возможно.
Сражение в Хиосском проливе весьма показательно и в тактическом отношении.
Прежде всего, русское командование при осуществлении маневра на сближение с противником отказалось от шаблона, господствовавшего в то время в западноевропейских флотах. Для того чтобы не дать противнику возможности улучшить боевое построение своего флота, сближение было произведено в кильватерной колонне, почти под прямым углом к линии турецких кораблей, что дало возможность без лишних перестроений совершить маневр из исходного положения к точке развертывания на боевой курс. Этим маневром был достигнут выигрыш во времени и использован момент внезапности. Турецкое командование до начала боя не успело произвести перестроение своего флота и вынуждено было использовать в бою в основном лишь артиллерию первой линии кораблей. Адмирал Спиридов, командуя авангардом, совершенно правильно в данной обстановке боя выбрал направление главного удара — авангард противника, а в нем флагманский корабль как главный объект удара своего корабля.
При этом следует заметить, что Спиридов, в отличие от адмиралов западноевропейских флотов, проявил исключительную заботу о сохранении флагманского корабля в бою. Он не поставил своего корабля головным, чтобы не подвергать его опасности выхода из боя в период сближения с противником. Когда же «Евстафий» в ходе боя загорелся и гибель его оказалась неотвратимой, Спиридов, не прерывая управления эскадрой, перенес свои флаг на линейный корабль «Три святителя».
Можно с полным основанием утверждать, что в оценке роли авангарда и места флагмана в наступательном бою Г. А. Спиридов явился прямым предшественником адмирала Ф. Ф. Ушакова.
Отличительной чертой тактических приемов Спиридова, примененных в Хиосском бою, был их маневренный, наступательный характер.
Основное тактическое требование Спиридова в бою — достижение дистанции «пистолетного выстрела» для артиллерийского огня с последующим переходом на абордаж с целью полного разгрома и пленения противника.
Будучи человеком исключительной храбрости и бесстрашия, Спиридов и от подчиненных требовал того же. Матросы и офицеры следовали примеру своего адмирала. Героизм, проявленный русскими моряками в Хиосском бою, а затем при Чесме и в других сражениях, явился ярким подтверждением этого.
Спиридов всячески поощрял инициативу командиров кораблей в бою, а не связывал ее, как это имело место в других флотах.
Таким образом, сражение в Хиосском проливе показало превосходство русского военно-морского искусства не только над турецким, но и над искусством западноевропейских флотов. В то время, как в иностранных флотах только теоретически начали доказывать абсурдность некоторых положений линейной тактики, русские моряки на практике применили более совершенные способы ведения морского боя.