Появление паруса в этом месте, где так редко проходили корабли, привело экипаж в движение. По мнению моряков, слишком много времени было потеряно на фантастические и бесплодные планы их начальника. Они не догадывались о случайности, которая помешала им захватить «Каролину». Потеря этой богатой добычи приводила их в негодование.
Теперь представлялся случай вознаградить потерю. Неизвестный корабль идет им навстречу в удаленной от главного пути части океана, где он не может рассчитывать ни на какую постороннюю защиту и без сопротивления должен отдаться в их руки. Общее возбуждение заразило и Корсара. Он сознавал, что экипаж тяготится бездействием, и что для матросов нужна работа, соединенная с опасностью и выгодой.
Ему представлялся случай проявить мужество, распорядительность и знание дела и тем поддержать на долгое время свой авторитет. Все молчали, следя за приближающимся кораблем. День был ясный, дул свежий ветер, и море почти не волновалось.
— Это корабль! — сказал Корсар, опуская после внимательного осмотра трубу.
— Да, это корабль! — повторил генерал, на спокойном лице которого с трудом можно было заметить тайное удовольствие.
— Да, это корабль, и притом хорошо оснащенный, — заметил третий, опуская трубу.
— Видно по оснастке, что он должен везти ценный груз. Ваше мнение, Уильдер?
— Большое высокобортное судно, — отвечал молодой моряк, который хотя и молчал, но все время наблюдал вместе с остальными. — Если моя труба не обманывает, то…
— Что такое?
— Я вижу, что он подходит к нам с носа.
— И я тоже. Это большой корабль, который плывет под боковым ветром и быстро направляется сюда. Он переменил паруса минут пять тому назад.
— Я это тоже заметил, но…
— Но что же? Нет сомнения, что он держит курс на северо-восток и, очевидно, хочет освободить нас от труда его преследовать. Что вы думаете об этом судне, генерал?
— Вид у него совсем не воинственный.
— Не замечаете ли вы сигналов на судне? — спросил Уильдер с тревожным видом.
— Трудно себе представить, чтобы он нас заметил; мы идем только на нижних парусах.
Относительно сигналов заспорили: одни их замечали, другие не видели.
— У нас от долгого наблюдения утомились глаза, — сказал капитан. — Надо вызвать свежего человека. Подите сюда, — обратился он к матросу, работавшему на корме. — Что вы видите? Какой это парус там вдали?
Матросом, к которому обратились, оказался Сципион. Сняв из уважения к начальству шапку и положив ее на палубу, он взял одной рукой трубу, а другой закрыл свободный глаз. Направив трубу в указанную сторону, он тотчас опустил ее и с изумлением взглянул на Уильдера.
— Видали вы парус? — спросил Корсар. — Я вижу его простым глазом.
— Но что вы видали через трубу?
— Корабль.
— Да, это верно, но куда он направляется?
— На наш корабль.
— И это верно. Но выкинул ли он сигналы?
— У него три новых брамсели[27].
— Да, но заметили ли вы его флаг?
— У него вовсе нет флага.
— Да, я так и думал. Можете итти. Впрочем, подождите: каких размеров этот корабль?
— Семьсот пятьдесят тонн.
— Однако, ваш негр, мистер Уильдер, обладает способностью определять размеры еле видимого корабля с точностью аптекарского веса.
— Извините, пожалуйста, ему его глупость.
— Глупость? — повторил Корсар, переводя свой взгляд с одного на другого, потом на корабль. — Нет, этот человек, повидимому, ничуть не сомневается в верности своего наблюдения. Так вы думаете, что это судно имеет точно такой размер, как вы определяете?
Сципион глядел попеременно на своего нового начальника и прежнего хозяина и на время совсем потерял способность речи. Но это состояние продолжалось одно мгновение, и лицо его вдруг приняло бессмысленное выражение.
— Я вас спрашиваю, уверены ли вы, что не ошибаетесь даже на несколько тонн в определении размера корабля?
— Размеры его, как прикажете…
— Я думаю, тысячу тонн!..
— Да, тысячу тонн.
— А может быть, триста тонн?
— Да, триста тонн.
— Может-быть, это бриг?
— Да, бриг.
— Позовите ко мне Фида.
— Беседа с вашими товарищами, Уильдер, очень поучительна, и я постараюсь ею воспользоваться.
Уильдер прикусил губы, на лицах остальных выразилось недоумение. Но они давно привыкли к вспышкам своего комаднира, и Уильдер также остерегался возражать не во-время.
В это время показался старый матрос, и Корсар снова прервал молчание.
— Может-быть, вы сомневаетесь, что перед нами парус? — продолжал допрашивать Корсар.
— Да, является сомнение, — отвечал упрямо негр.
— Слышите, что говорит ваш приятель, Фид? Он считает, что это не парус перед нами.
Фид не имел оснований скрывать своего удивления и спросил негра с презрением:
— Чем же тебе представляется этот предмет? Церковью, что ли?
— Да, я думаю, что это церковь, — согласился негр.
— Чорт возьми! Черномазый идиот! Хотя, ваша милость, у них Африка не изобилует церквами, но спутать мачту с колокольней для моряка… Нет, Сципион, если у тебя нет собственного самолюбия и уважения к друзьям, то его-то милости скажи…
— Довольно! — прервал Корсар. — Возьмите вы трубу и скажите ваше мнение о корабле.
Фид почтительно поклонился, взял трубу и долго внимательно рассматривал предмет; потом глубоко задумался, как бы собираясь с мыслями для ответа, и только табачная жвачка перемещалась у него с одной стороны рта на другую. Повидимому, он делал большое умственное усилие, соображая что-то.
— Я ожидаю вашего ответа, — повторил капитан, считая, что уже прошло достаточно времени для того, чтобы обдумать ответ.
— Я просил бы вашу милость, если это не затруднит вас, сказать мне, какое сегодня число и какой день недели?
Он тотчас же получил ответ.
— Мы выехали при зюд-осте; к ночи начал дуть норд-вест, и дул так целую неделю; потом нас потрепал денек шторм, и вслед за этим, когда мы достигли этих вод, море все время оставалось спокойным, как пьяница перед бутылкой водки.
На этом месте матрос замолчал, продолжая жевать табак.
— Но что вы думаете об этом корабле? — спросил Корсар с некоторым нетерпением.
— Что перед нами корабль, а не церковь, в этом нет сомнения, — отвечал Фид решительным тоном.
— Дает ли он по ветру сигналы?
— Может-быть, он и переговаривается при помощи парусов, Фид этого не знает. Он видит только три брамсели.
— А вы как думаете, Уильдер? Не видно ли между парусами чего-либо более темного?
— Действительно, там видно что-то, что я принял было за более светлую парусину, но не игра ли это солнечных лучей на парусах?
— В таком случае, нас, значит, еще не открыли, и мы можем ожидать, спокойно наблюдая за ним и изучая его во всех подробностях.
Корсар сказал это полусерьезно, полусаркастически, потом отпустил матросов и обратился к стоящим около него в молчании офицерам:
— Господа, время отдыха прошло, и судьба посылает нам случай показать свою храбрость. Я не берусь определить точно водоизмещение этого судна в семьсот четырнадцать тонн, но вижу, как и всякий опытный моряк, по расположению рей с сильной парусностью и оснастке, что это военное судно. Все ли со мной согласны? Ваше мнение, Уильдер?
— Ничего не могу возразить, вполне согласен с вашим мнением, — отвечал Уильдер.
Лицо Корсара прояснилось.
— Так вы думаете, что это — корабль королевского флота? Мне нравится ваш прямой ответ. Теперь другой вопрос: нападать ли нам на него или нет?
Вопрос был не из легких, и офицеры молчали, переглядываясь между собой. Тогда капитан поставил вопрос иначе.
— Что же вы молчите, генерал? Вы человек опытный, и вопрос этот касается прямо вас; вступать ли нам в битву или же развернуть паруса и удирать?
— Мои люди не умеют отступать; доставьте им случай, и они покажут себя.
— Но для чего нам рисковать без нужды своею шкурою?
— Это испанское судно, а испанцы часто посылают военные суда для прикрытия судов, везущих ценности, — заметил один из офицеров, не любивший бесполезного риска без добычи. — Посмотрим, если корабль откажется от нашего вызова, то, значит, он боится потерять богатый груз, в противном случае он будет храбр, как храбры бывают люди, которым нечего терять.
— Ваше мнение, Брэгс, имеет основание, и мы не забудем его. Теперь по местам, осмотрите ружья и пушки, но не привлекайте внимания экипажа: бой еще не решен, и если придется отказаться от сражения, не давайте повода думать, что мы отступаем от раз принятого решения.
Все разошлись по местам. Уильдер также хотел удалиться, но командир удержал его.
— Мы скучали в бездействии, мистер Уильдер! Теперь, кажется, появляется разнообразие. Все может случиться, но я вас успел узнать, и уверен, что если меня не станет, то вы с честью замените меня.
— Постараюсь сделать все возможное, чтобы в случае такого несчастия ваше доверие оправдалось.
— Я вам верю. Однако, ваши молодцы обладают острым зрением: они первые определили корабль.
— К этому легко привыкнуть в их положении. Однако, более точное определение, указав, что это военное судно, сделали вы сами.
— Но семьсот пятьдесят тонн, о которых сказал негр с такою уверенностью?
— Глупая привычка говорить наобум.
— Вы правы. Но взгляните на корабль, какого он держится направления?
Уильдер некоторое время внимательно наблюдал в трубу за ходом корабля, потом взглянул на командира и, заметив недоверчивый взгляд, покраснел, стиснул зубы и молчал.
— Ну, что же корабль? — спросил Корсар, отчеканивая каждое слово. — Он увеличил свою парусность, и через несколько минут мы его увидим весь.
— Это прекрасный ходок, он направляется прямо на нас.
— Не думаю, его корма отклоняется к востоку.
— Верно, ваша правда, — продолжал Корсар, направив трубу на корабль. — Нас еще не заметили. Скорее убрать передний штаговый парус. Пусть они попробуют разглядеть наши голые мачты на таком расстоянии! Мы готовы и к битве, и к отступлению, — заметил Корсар, наблюдая за приготовлениями, которые были сделаны офицерами. — Признаюсь вам, Уильдер, что мне доставляет внутреннее удовольствие встреча с этим кораблем под британским флагом. Может-быть, он окажется нам не по силам, но я отступать не намерен. Зато представьте себе, какое было бы удовольствие потопить этот корабль!
— Я думаю, что люди нашей профессии предоставляют почести дуракам и предпочитают золото железу.
— Так вообще о нас думают, но я лично охотнее предпочел бы нанести удар королевской гордости Георга, чем воспользоваться его сокровищами. Прав ли я, генерал? — прибавил он, заметив приближение своего соратника. — Прав ли я в том, что и приятно и почетно померяться силами с кораблем его королевского величества?
— Мы деремся для славы. При первом сигнале я к вашим услугам…
— Что это значит?! Кто распустил брамсель? — вдруг вскричал Корсар, и лицо его сделалось страшным.
Внимание всех обратилось на мачту. Там на реях сидел Фид, а парус трепался по ветру. Шум, производимый парусом, вероятно, и помешал ему услышать слова капитана.
Лицо матроса выражало полнейшее спокойствие и довольство, из которого его вывел грозный окрик капитана:
— По чьему приказанию вы распустили парус? — спросил Корсар.
— По требованию ветра, главного распорядителя на море.
— Все наверх! Сейчас же снять парус и стащить вниз этого дурака, осмелившегося нарушить мои приказания!
Несколько матросов бросились наверх. Парус был собран. Лицо Корсара было сумрачно и ожесточенно. Уильдер никогда не видел его в таком состоянии и, опасаясь за участь своего товарища, приготовился притти к нему на помощь.
— Что это значит? Как вы смели распустить парус без моего приказания?
— Я поторопился и вижу, что заслуживаю наказания.
— Да, правда, и вы получите его: отвести его в трюм и дать ему двадцать ударов!
— Ну, это не первое знакомство с плеткой…
— Позвольте вступиться за виновного! — сказал Уильдер. — Он часто ошибается, но у него всегда добрые намерения.
— Не защищайте, господин Гарри! — сказал Ричард с особым выражением. — Парус был распущен, отрицать этого нельзя, и спина Фида должна получить заслуженное.
— Я прошу вас простить его, я ручаюсь, что это будет последним его ослушанием.
— Хорошо, забудем это, — сказал Корсар, с усилием подавляя свой гнев. — Я не хочу в такой момент нарушать наши добрые отношения, но должен обратить ваше внимание на ту опасность, которую может принести нам подобная небрежность. Дайте мне трубку, я взгляну, ускользнула ли от внимания нашего противника эта болтавшаяся тряпка?
Ричард с торжествующим видом взглянул на Уильдера, но тот дал ему знак удалиться.