Мы пересмотрели историю образования частного капитала в СССР, его нынешнее состояние и роль в сельском хозяйстве, промышленности, торговле и на денежно-кредитном рынке (отчасти и в транспорте), динамику, взаимоотношения с частным трудовым и с государственным хозяйством в этих областях и некоторые намечающиеся в них перспективы, а равно значение и направление совокупности мер государственного воздействия.
Четыре основных черты намечаются в связи с этим в эволюции частного капитала в СССР, как она происходила за шестилетие нэпа (1921–1927 гг.) и как она может быть предвидена на ближайшие годы. Черты эти таковы:
1) эволюция от обслуживания государственного хозяйства к преимущественному сосредоточению операций в области хозяйства негосударственного;
2) при отступлении частного хозяйства в целом пред хозяйством государственным (и кооперативным) — внутри частного хозяйства относительный рост значения и доли хозяйства капиталистического;
З) тенденция капиталистов к созданию замкнутого частнокапиталистического хозяйственного круга по возможности нерегулируемого государством накопления;
4) отсутствие прочной почвы для длительного успеха этой тенденции и вытекающее отсюда несомненное крушение попыток самостоятельного и независимого хозяйственного маневрирования капиталистов в СССР.
Период первоначального формирования буржуазного капитала СССР (и оживления остатков, сохранившихся от дореволюционного времени и отчасти накопленных при военном коммунизме) — это 1921–1923 гг. Частный капитал в это время более чем на 80% занят был выполнением всякого рода функций по обслуживанию государственного хозяйства: торговое продвижение госизделий между государственными производственными предприятиями, торговое продвижение госизделий от госпредприятий к потребителям, всевозможные заготовки для госорганов и выполнение для них же подрядов. Мы видели выше, что в начале этого периода и из всех средств, вовлечённых в операции частного капитала, до 85% приходилось на различные формы государственного кредита.
Таким образом и по характеру средств, и по источникам товарного снабжения, и по направлению своей деятельности — частный капитал в то время ещё почти не выходил из рамок обслуживания государственного хозяйства. Выполняя некоторые, необходимые в то время функции (по организации товарооборота в стране), он щедро вознаграждал себя широким грабежом государственного хозяйства, разными хищническими средствами, перекачивая в свой карман государственное достояние.
К концу 1923 г. государство успело уже, однако, в заметной степени оправиться от крайнего упадка, до какого довела к 1921 г. государственное хозяйство долгая и тяжёлая война на оставленной царизмом в наследие низкой хозяйственной базе. Повысилась производительность труда, увеличились размеры сельскохозяйственного и промышленного производства, накопились некоторые средства для частичного перевода организации товарооборота в государственные руки, явилась возможность понижения цен на изделия госпромышленности. В связи с этим частный капитал в 1924 и 1925 гг. был вытолкнут из внутригосударственного оборота и отчасти из оборота между государством и потребителями. По подсчётам Госплана (стр. 190–192 «Контрольных цифр»), зависимость «частного сектора» от госорганов в снабжении товарами в торговле составила в 1924/25 г. уже только 40%. А зависимость в отпуске — даже только 37%. Иначе сказать, «частный сектор» из всех покупаемых им товаров покупал у госорганов уже только 40%‚ а из всех продаваемых — продавал госорганам только 37%.
Этот процесс постепенного вытеснения частного капитала из прямого обслуживания государственного хозяйства и его связей продолжался и в последующие годы. Из приведённых в главе о торговле данных легко видеть, что в оканчивающемся теперь 1926/27 хозяйственном году вся частная торговля в целом из всех поступающих в неё товаров имеет дело с товарами государственного происхождения (хотя бы и нелегально полученными) примерно лишь на 20% всех обращающихся в ней товаров. Это вместо около 80% в 1921/22 г. и вместо около 40%, по подсчёту Госплана, в 1924/25 г. С этим можно сопоставить приведённый уже в главе о кредитном капитале расчёт, по которому теперь, в 1927 г., из всех средств, с какими оперирует частный капитал в промышленности, торговле и на кредитно-денежном рынке, лишь около 20% приходится на средства государства. В то время как при начале шестилетия, какому мы теперь подводим итог, приходилось, как упомянуто, до 85%.
Следовательно, постепенное перенесение центра тяжести операций частного капитала в СССР из сферы государственного хозяйства в область хозяйства негосударственного за истекшее шестилетие может считаться твёрдо установленным фактом. В торговле это выразилось в преимущественном развитии операций с товарами негосударственного происхождения. В промышленности — в более быстром росте других видов капиталистической продукции сравнительно с промышленностью арендованной. Для частного капитала в целом — в увеличении доли его, посвящённой кредитному обслуживанию частного хозяйства, и в уменьшении процента государственных средств в сумме всех средств, какими располагают капиталисты для своей деятельности.
Такое перенесение центра тяжести своих операций, как мы видели, было для капиталистов вынужденным. Оно объяснялось тем, что окрепшее государственное хозяйство в значительной мере смогло уже вытолкнуть частных капиталистов из области своих государственных хозяйственных связей (отношения между отдельными госорганами, между госорганами и потребителями, между госорганами и трудовыми производителями). Частные капиталисты потеряли, таким образом, возможность эксплоатировать в прежней мере государственное хозяйство пролетариата. Ибо оно оказалось в силах обходиться уже без них в преимущественной части своих отношений и связей. Но обслужить всё частное трудовое хозяйство государство пролетариата ещё не могло. Потому капиталисты и получили возможность сравнительно легко передвинуться в область негосударственных хозяйственных связей (организация товарооборота между сельскохозяйственным частным трудовым производителем и городским потребителем; организация под капиталистическим руководством кустарного производства, его снабжения и сбыта его изделий; организация и финансирование всех форм частной промышленности по удовлетворению потребностей рынка, не обеспечиваемых полностью государственным производством, и т. д.) .
Объективно такое перенесение центра тяжести операций капиталистов, означает, таким образом, переход от преимущественной эксплоатации пролетариата (через подсасыванье и высасыванье государственного хозяйства СССР) к преимущественной эксплоатации мелкого частного трудового хозяйства (крестьяне, кустари, разносчики и т. п.). В разделе о распределении национального дохода были уже приведены соответственные цифровые иллюстрации. В первое шестилетие после окончания войны и введения нэпа пролетарскому государству удалось в весьма значительной мере избавиться от эксплоатации капиталистами пролетарского государственного хозяйства. Задачей следующего периода явится не только полное завершение этого процесса, но и постепенное освобождение от эксплоатации капиталистами также обширной области частного трудового хозяйства.
Так мы на практике пододвинулись уже к той задаче («кто кого»), которую поставил в связи с нэпом т. Ленин, — к задаче экономической конкурентной победы над капиталистами в деле организации и обслуживания хозяйственных связей мелкого трудового хозяйства. Самое социальное содержание хозяйственной борьбы нашей с частным капиталом из цвета самообороны (очищение области хозяйственных отношений и связей государственного производства от выполнения некоторых функций капиталистами) всё более начнёт поэтому окрашиваться в цвет экономического наступления (отвоевание у капиталистов их влияния и значения в области частного трудового хозяйства).
Сосредоточиваясь, таким образом, по необходимости всё больше внутри сферы частного хозяйства, частный капитал внутри неё, естественно, увеличивал свою роль за счёт мелкого трудового хозяйства. Выше мы видели уже, что не только частное хозяйство в целом, но в том числе и специально операции частного капитала за это пятилетие росли медленнее государственного хозяйства. Достаточно напомнить (см. главу седьмую), что вся совокупность средств в распоряжении частных капиталистов, с какими они осуществляли свою деятельность в промышленности, торговле и на кредитно-денежном рынке, с 1921 г. по 1927 г. возросла только вдвое — в то время как государственная промышленность возросла за это время вчетверо, как и государственный транспорт, бюджет и т. д. Но если частное хозяйство в целом отступало перед государственным, то внутри частного хозяйства капиталист пока торжествовал над частным трудовым хозяйством, подчинял его себе или увеличивал свою долю за его счёт.
В сельском хозяйстве это проявилось в оформлении за истёкший период сравнительно немногочисленных капиталистических элементов (до 2% дворов), сосредоточивших у себя около десятой части всей валовой продукции сельского хозяйства СССР. Эксплоатируя в этой части своей хозяйственной деятельности своих соседей как батраков, одновременно этот узкий круг капиталистических дворов развил эксплоатацию хозяйствующих маломощных семей путём кабального кредита, денежного и натурального. Оба эти проявления капиталистической эксплоатации в период военного коммунизма были во много раз слабее, так что здесь мы имеем несомненное повышение доли капиталистических элементов в продукции и повышение хозяйственной зависимости от них менее мощных трудовых хозяйств.
В промышленности при начале нэпа частное производство было в подавляющей части трудовым. Частное производство в промышленности в целом отступило за этот период перед государственным весьма существенно. Вместо около 30% суммы промышленной продукции СССР в начале периода (по подсчёту Госплана, см. главу о промышленности) оно составляет теперь, как мы видели, лишь около 20%. Но внутри частного промышленного производства произошёл за это шестилетие тот же процесс, что и в сельском хозяйстве. Вопервых, выросла вовсе не существовавшая в начале 1921 г. явная капиталистическая продукция (арендованные, концессионные и собственные фабрики и заводы). Вовторых, частный капитал различными прикрытыми формами организовал или подчинил себе крупную часть мелкого трудового производства («домашняя система капиталистической промышленности» в кустарном деле и лжеартели). В итоге вместо прежней небольшой доли капиталисты господствуют сейчас непосредственно примерно над половиной всего частного промышленного производства страны. Характерно, что, по наблюдениям ВСНХ (как приводит т. Жирмунский в цитированной выше книге), усиленная организация капиталистами кустарной промышленности началась с 1924 г.‚ т. е. как раз с того времени, когда государство достигло крупных успехов в деле выталкивания капиталистов из товарооборота государственными изделиями.
В торговле мы установили уже в главе пятой тот же двусторонний процесс, что и в сельском хозяйстве и промышленности. С одной стороны, уменьшилась доля товаров, вообще проходящих через частную торговлю (притом не только если брать лишь торговлю госизделиями, но и если, как должно, брать всю торговлю страны). Государственное хозяйство (включая кооперацию) достигло тут явного конкурентного успеха над частниками. Но внутри частной торговли за тот же период (и в том же числе особенно за последние годы) произошло усиление роли крупного капитала. Сюда относится, вопервых‚ более быстрый рост оптовой торговли сравнительно с розничною (организация частным капиталом собственной оптовой торговли вместо прежних посреднически-комиссионных сделок между госорганами и т. п.‚ как показал Жирмунский, вообще началась в широких размерах лишь с 1923 г.). Вовторых, сюда относится усиление зависимости частных розничников от оптовика как источника снабжения товаром (ибо снабжение государством значительно сократилось). То же проявляется наконец и в роли частного кредитного капитала в финансировании частной торговли и промышленности (заменившем более чем вдвое сократившийся государственный кредит). Капиталисты (они же владельцы оптовых торговых заведений, собственники более крупных промышленных предприятий и организаторы «домашней системы») всё более значительную часть своих средств начинают вкладывать в кредитное финансирование средней и мелкой частной промышленности, торговли и отчасти сельского хозяйства (через авансы под заготовку).
Этим они обеспечивают отчуждение в свою пользу значительной части той наживы, какая извлекается из населения финансируемыми ими предприятиями. Здесь можно провести (при некотором упрощении) внешнюю аналогию с более поздним возникновением и затем ростом значения финансового капитала при господстве буржуазных отношений. Но существование в стране пролетарской диктатуры, невозможность функционирования независимых частных банков и т. п. — ставят этой внешней аналогии довольно узкие пределы.
Будучи, таким образом, всё более вытесняемыми из области обслуживания государственного хозяйства, принуждённые перенести центр тяжести своих операций в область внегосударственных связей и отношений, сравнительно легко увеличив свою долю и своё влияние внутри отступающего в целом частного хозяйства, — капиталисты в СССР проявили приэтом за последнее время заслуживающую внимания тенденцию. Я писал о ней зимой 1926/27 г. в «Правде» как о тенденции к созданию замкнутого круга капиталистического хозяйства с накоплением, нерегулируемым, по возможности, государством. Здесь своего рода попытка создать экономическое «государство в государстве», создать такую цепь связей, при которой некоторые хозяйственные процессы, от истоков возникновения до конечного потребления, целиком организованы были бы капиталистически. Нигде не приходить в соприкосновение с государством, ни на одном звене хозяйственного существования данного предмета не пропускать его через государственный аппарат, — такова «идеальная» схематическая постановка. В жизни эта схема далеко не во всех случаях осуществляется полностью, но в известных пределах, иногда довольно крупных, может быть наблюдаема сплошь и рядом. Одни частники производят какие-то товары, другие частники у них эти товары покупают и продают потребителю, третьи частники их же кредитуют. Распространена, например, такая цепь: сначала заготовка сырья капиталистами; потом переработка его на капиталистических фабриках или кустарями, которых капиталист снабжает сырьём; затем идёт организация капиталистами торговли соответствующими изделиями. И во главе всего этого — капиталистический кредит, который финансирует и играет решающую роль.
Можно привести ряд примеров подобного замкнутого круга. Обозрение, составленное Секцией частной торговли Экономического управления Наркомторга СССР за октябрь — декабрь 1926 г., приводит такие примеры. В области мучного дела (стр. 38 «Обозрения частного торгового рынка») происходит сначала частная заготовка зерна. Приэтом частные скупщики закупают его нередко именно у кулаков, придерживающих товар от сдачи госорганам, чтобы получить более высокие цены от частного скупщика. Середняк не имеет возможности выжидать, так как более нуждается в средствах. Это наблюдалось, например, в Поволжьи в 1926 г. Затем происходила там же перевозка зерна на частном водном транспорте. Мы применяем так называемое экономическое регулирование на транспорте, т. е. мешаем частникам перевозить по железным дорогам свои грузы, а они везут на своих судах водой; я приводил об этом данные в разделе о водном транспорте. Третья стадия — это перемол зерна на частных товарных мельницах. Четвёртая — продажа частному мучному оптовику, а затем (пятая) и мучному розничнику. Шестая — снабжение этой мукой частных хлебопекарен и артелей хлебопёков. Седьмая — продажа хлеба потребителю. К этому надо присоединить ещё восьмую — капиталистическое финансирование всего этого процесса. Подобная же картина наблюдается, как сообщает тот же обзор Наркомторга, и по просу: частник скупает просо, отправляет его на частную крупорушку, а затем частник продаёт потребителю всевозможные крупы.
В Москве за последнее время, сообщает тот же обзор (стр. 38), стали сильно развиваться торговые операции между частниками-торговцами и частниками-производственниками. Это явление отмечается Наркомторгом особенно с половины 1926 г. Товары, продававшиеся ранее частными производственниками прямо провинциальному частному торговцу, теперь попадают предварительно в руки московского оптовика. Создаётся, таким образом, новый опт, но только внутри «частного сектора». Своим кредитным давлением и на частного производственника и на провинциального торговца московский капиталист, являющийся одновременно оптовиком, заставляет их проводить через себя обходившиеся ранее без его посредничества сделки, чтобы вознаградить себя за сокращение проведения через него оптового сбыта госизделий.
О распространённости такой же «замкнутой цепи» в области организации снабжения производства и сбыта кустарной промышленности у нас была уже речь. Указывает на это и «Обозрение» Наркомторга. То же относится к заготовкам скота, к перепродажам его частным мясникам и к торговле затем мясом и т. д. Число таких примеров можно было бы значительно увеличить.
Смысл всех этих стремлений уйти в «собственный» замкнутый капиталистический круг весьма прост. Суть заключается в уходе от ограничения государством капиталистического накопления. Если бы капиталист основывал свои операции на легально получаемых государственных изделиях, государство могло бы давить на него определённой политикой цен и этим ограничивать размеры и темп накопления.
С налоговой точки зрения уход в область, где не приходится соприкасаться с государственным хозяйством, также затрудняет контроль и возможность регулировать и ограничивать накопление налогами. Мы у себя в области государственного хозяйства сознательно ограничиваем накопление, чтобы не налагать на население слишком тяжёлое бремя. А капиталисты, устраиваясь в «замкнутом кругу», стремятся обеспечить себе значительно более высокий и более быстрый уровень и темп накопления.
Объективно, если бы такая линия могла восторжествовать как нечто длительно-постоянное, она означала бы непрерывное повышение доли капитала в общем имуществе страны за счёт уменьшения доли пролетарского государства. Средства, какие государство не берёт с частного трудового хозяйства ради улучшения его положения, выкачивались бы у него капиталистами. Вот смысл тенденции к созданию капиталистами замкнутого круга внутри частного хозяйства, не соприкасающегося по возможности с хозяйственной деятельностью государства.
Какого темпа может достигать капиталистическое накопление в условиях «замкнутого круга» — показывают приводимые тем же «Обзором» Наркомторга (на стр. 26) примеры:
«В Пскове по двум выборочным фирмам валовая прибыль за второе полугодие 1925/26 г. выразилась в 12% и в 13,07% к продажному обороту ; в Баку фирмы получили чистой прибыли 18,6% и 25,7% к месячному обороту ; в отельных случаях частник, будучи монополистом на продовольственном и хлебном рынках, „зарабатывал“ на хлебе значительно больше 12–13% к обороту по продаже».
Для сравнения можно сказать, что для кооперации мы считаем предельным один процент к обороту, а здесь речь идёт о 12–13% и даже 25%.
Эмигрировавшие за границу капиталистические белогвардейцы старой России возлагают большие надежды на создание «замкнутого круга», на большее накопление этим путём частного капитала сравнительно с государством и даже на достижение этим путём для частного капитала возможности побить «казённую промышленность». В «Экономической жизни» от 16 апреля 1927 г. т. Г. И. Ломов в статье «Народное хозяйство СССР в освещении совещания экономистов и промышленников старой России» сообщает об этом такие подробности.
В декабре 1926 г. в Париже состоялось совещание бежавших из СССР за границу крупных фабрикантов и банкиров, в котором участвовали Рябушинский («костлявая рука голода»), Третьяков, Асмолов, Глинка и др. Участвовали также виднейшие белогвардейские буржуазные экономисты, как Струве, Гефтинг и т. п. Совещание обсудило сначала доклад о «современном положении промышленности в СССР» (постановлено, что замечаемый успех «достигнут вопреки советской власти» благодаря самодействующей работе «жизненных сил могущественного хозяйственного организма России»), а затем доклад В. Гефтинга — о роли частного капитала в хозяйстве нашей страны. В докладе этом Гефтинг обещает, что частный капитал экономически победит советское хозяйство, и указывает для этого следующий путь:
«По мере того как советская власть пытается освободиться от услуг частного капитала путём создания казённого торгового аппарата и прекращения отпуска товаров частнику — усиливается стремление последнего путём объединения со своими естественными союзниками образовать замкнутую хозяйственную систему , состоящую из крестьян, кустарей, мелких промышленников и частника… Частник опирается на собственную производительную базу в лице кустарей и мелких промышленников — значит укрепляются его позиции в борьбе с государственными и заготовительными органами за скупку крестьянского сырья . Частный капитал более прислоняется к своему естественному союзнику — активной верхушке крестьянства».
Однако этим радужным надеждам капиталистических белогвардейцев и их идеологов не суждено осуществиться. Ибо они не досмотрели малого — того же, чего не видят наши оппозиционеры, когда говорят о перспективах перерождения нашего хозяйства и партии, о перспективах захлёстывания нас частным капиталом и его политическими отражениями.
При буржуазной диктатуре, как это имеет место в Европе, мелкое трудовое хозяйство предоставлено самому себе. Это означает, что на стороне капитала стоят вся мощь и все ресурсы возглавляемого им государства. А мелкое трудовое хозяйство обречено на распад, на подчинение капиталу, служит только обогащению и питанию капитализма. Никакая иная могучая сила не берёт и не может взять здесь на себя защиту мелкого частного трудового хозяйства от эксплоатации и от экономического подчинения его капитализмом.
Совсем иное дело при пролетарской диктатуре, как это имеет место в СССР. Пролетариат жизненно заинтересован в недопущении прочного подчинения мелких трудовых хозяйств капиталу и капиталистической эксплоатации. От этого зависят крепость власти пролетариата и возможность прочного продвижения к социализму. Потому в странах пролетарской диктатуры на стороне мелкого трудового хозяйства против капиталистической эксплоатации неизбежно оказываются мощь и ресурсы государственной власти, сосредоточившей в своём прямом распоряжении и управлении почти все важнейшие узловые пункты (командные высоты) хозяйства страны. В такой стране попытка капиталистов создать «замкнутый круг» на основе мелкого частного трудового хозяйства заранее обречена на неудачу. Она может иметь лишь преходящий, временный успех на тот отрезок времени, пока средства и внимание пролетарского государства отвлечены были к другим задачам, ещё более первоочередным и ещё более неотложным. Именно это и имело место в прожитое нами первое шестилетие нэпа.
В первую очередь надо было поднять до довоенного уровня промышленное производство и транспорт. Это соответствовало общим интересам страны и специальным интересам носителя государственной власти — пролетариата, положение и консолидация которого зависели от того, будут ли в полном объёме работать существовавшие уже в стране промышленность и транспорт, на наличие которых рассчитана была самая его численность. Подъём сельского хозяйства по сумме его производственной продукции был обязательным для этого сопутствующим условием и поддерживался и шёл параллельно. Но задача полного освобождения мелкого трудового хозяйства от влияния капиталиста ещё не была в этот период первоочередной. Для этого средств ещё не хватало. И в этот промежуток времени капиталист, вытесняемый из сферы непосредственного влияния государственного производства мог не без успеха пытаться пошире раздвинуть локти в области частного трудового хозяйства.
Но теперь СССР достиг уже рубежа довоенного уровня, в 1927 г. перешагнул его. Имеющиеся средства и образующиеся накопления — после решения задачи об обеспечении производительного труда для всего наличного пролетариата — позволяют ставить уже дальнейшие задачи. Это прежде всего задача индустриализации (и расширения тем самым численности пролетариата сверх довоенного уровня) и связанная с этим задача отстранения капиталистов от руководящего влияния на мелкое трудовое хозяйство. Этого последнего требуют удешевление индустриализации и обеспечение наибольшего её темпа. Снабжение сырьём развёртывающейся промышленности, снабжение продовольствием её рабочих и т. д. — всё это упирается в задачу уменьшения роли капиталистов в этом деле. А так как индустриализация — после достижения рубежа довоенного уровня — является осью всего хозяйственного плана СССР, то неизбежно поэтому в начинающемся теперь периоде направление значительных средств и внимания на освобождение мелкого трудового хозяйства от эксплоататорского влияния капиталиста. Отсюда вытекает (в отличие от буржуазных стран) — непрочность той хозяйственной базы, на какой пытается частный капитал в СССР организовать свой «замкнутый круг» (заготовки и кредит в сельском хозяйстве, «домашняя система» для кустарей, снабжение продовольствием трудового потребителя в городах и т. д.).
В самом деле, если пересмотреть те мероприятия, какие уже определённо наметились в этой области, то обнаруживается такой их характер, какой способен как раз « разомкнуть » тот круг, в какой капиталисты хотели бы сомкнуть с собою мелкое частное трудовое хозяйство, и тем самым способен оставить капиталистов маневрировать только в рамках непосредственной капиталистической продукции — без эксплоататорского вовлечения в область своих операций также продукции мелкого трудового хозяйства. В сельском хозяйстве одна из наиболее основных установок государства в настоящее время — это развитие советского кредита и кооперирование бедняцкого и середняцкого производства. Развитие советского кредита подорвёт почву под кабальной зависимостью бедноты от капиталистических элементов‚ а кооперирование производства повышением интенсивности, доходности и трудоёмкости кооперирующегося хозяйства поставит предел переходу нынешней бедноты в батраки к капиталистической верхушке.
В промышленности определённо поставлена государством (известным решением 1927 г.) задача вовлечения в государственное русло кустарной промышленности. Уже опубликованы решения правительства о включении её в план производственного снабжения, об усилении мер по действительному кооперированию, о выделении средств на усиление организации её снабжения и сбыта её продукции. Постепенное проведение этих мер должно разбить как «домашнюю систему», так и скупку капиталистами изделий неорганизованных ими трудовых кустарей. Тем самым суживается кстати и производственная база капиталистической торговли. Кроме того проводится ряд мер по уменьшению капиталистического производства в таких отраслях непосредственной переработки продуктов мелкого сельского хозяйства, как промышленность мукомольная, кожевенная, выделки растительных масел.
В области специальной торговли основные пути намечены также очень ясно. Отбить у капиталистов рабочих покупателей, отбить у капиталистов основные заготовки продуктов мелких трудовых хозяйств в деревне, отбить у капиталистов весь сбыт госизделий — вот схематически основные задачи конкурентной экономической борьбы для периода ближайших лет. Выше дан уже результат примерного подсчёта, что для полного замещения в этих областях капиталистов пришлось бы втечение десятилетия вложить дополнительно в торговлю около двух миллиардов рублей (государственных средств и кооперативных взносов населения).
Совокупность всех этих мероприятий в сельском хозяйстве, промышленности и торговле (наряду с организацией мелкого кредита для трудовых производителей и рабоче-служащего населения) неизбежно создаёт для частного капитала в СССР новое положение. Ему ничего не остаётся делать как или подчиниться направлению в контролируемое государством промышленное производство и строительство (с ограничением эксплоатации и накопления) или лежать праздно и пытаться бежать за границу, эмигрировать и быть отчуждённым государством приэтом за полной паразитической бесполезностью.
В хозяйственный план СССР на ближайший ряд лет несомненной составной частью войдёт сдвиг государством частного капитала из области торговли и кредита в область промышленного производства (и строительства) в подчинённых влиянию госорганов и подконтрольных им предприятиях. Ибо то полезное, что было в своё время в роли частного капитала в деле организации товарооборота, изживается всё более. Совокупность условий складывается именно таким образом‚ что частный капитал принуждён будет подчиняться этому направляющему воздействию государства всё более и более, пока не придёт время для окончательного перехода всех капиталистических предприятий в непосредственное управление трудящегося общества.