Исторический материализм является теорией пролетарской революции. Он является таковым, поскольку его сущность состоит в концентрированном идейном выражении того общественного бытия, которое производится пролетариатом и которое определяет все его бытие; он является таковым, поскольку борющийся за освобождение пролетариат обретает в нем свое ясное самосознание. Поэтому величие того или иного пролетарского мыслителя, представителя исторического материализма, измеряется глубиной и широтой, с которой его взгляд охватывает эти проблемы. И кроме того - интенсивностью, с которой он в состоянии разглядеть за явлениями буржуазного общества те тенденции, ведущие к пролетарской революции, которые, пробивая себе дорогу в этих явлениях и сквозь них, обеспечивают действенное бытие и ясное сознание пролетариата.
Если следовать этим критериям, Ленин - величайший мыслитель, которого революционное рабочее движение выдвигало со времен Маркса. Мы знаем, что говорят оппортунисты, будучи уже не в силах ни замолчать, ни заболтать сам факт всемирного значения Ленина. Ленин, заявляют они, был крупным русским политиком. И как вождю мирового пролетариата ему недостает-де понимания различия между Россией и странами более развитого капитализма; он-де теоретически распространил до уровня всеобщих закономерностей и приложил ко всему миру вопросы и решения российской действительности - а здесь-то и пролегает его граница в историческом измерении.
Они забывают (что, разумеется, вполне может быть забыто сегодня) о том, что точно такой же упрек предъявлялся в свое время и Марксу. Тогда говорили: Маркс некритически выразил свои наблюдения, основанные на экономической жизни Англии, на английской фабрике, как общие законы социального развития вообще. Эти наблюдения, возможно, совершенно правильны сами по себе, но, будучи возведены в общие законы, они именно поэтому становятся ложными. Сегодня уже нет необходимости обстоятельно опровергать это заблуждение и доказывать, что Маркс вовсе не "обобщил" какие-то отдельные случаи, имеющие смысл, ограниченный во времени и пространстве. Напротив, действуя как истинный исторический и политический гений, он и теоретически, и исторически разглядел в микрокосме английской фабрики, в ее социальных предпосылках, условиях и следствиях, в исторических тенденциях, ведущих к ее возникновению, равно как в тенденциях, ставящих под вопрос ее существование, не что иное, как макрокосм капитализма в целом.
Ибо это и отличает как раз гения от обычного рутинера в науке или политике. Рутинер может лишь понять и различить непосредственно данные, отделенные друг от друга, моменты целостной картины общественных событий. А когда он пытается подняться до общих заключений, он и здесь не делает фактически ничего иного, толкуя (действительно абстрактным образом) те или иные стороны ограниченных во времени и пространстве явлений как "общие законы" и применяет их как таковые. В противоположность этому гений, которому стала ясна подлинная сущность, действительная, жизненно действенная главная тенденция эпохи, видит, как за всеми событиями его времени действует именно эта тенденция, и рассматривает коренные, решающие вопросы этой эпохи в целом даже тогда, когда сам он считает, что говорит лишь о повседневных вопросах.
Сегодня мы знаем, что в этом и заключалось величие Маркса. В структуре английской фабрики он отобрал и разъяснил все решающие тенденции современного капитализма. Он всегда держал перед глазами целостную картину капиталистического развития и потому в каждом из его явлений мог разглядеть в то же время его целостность, а в строении его - одновременно динамику его движения.
Но сегодня лишь немногие знают о том, что Ленин сделал в отношении нашей эпохи то же, что сделал Маркс в отношении развития капитализма в целом. Он неизменно видел в проблемах развития современной России (от вопросов возникновения капитализма в условиях полуфеодального абсолютизма до проблем претворения в жизнь социализма в отсталой крестьянской стране) проблемы всей (современной ему) эпохи, а именно вступление капитализма в его последнюю фазу и возможность обратить в пользу пролетариата, на дело спасения человечества ставшую неизбежной на этой стадии решающую борьбу между буржуазией и пролетариатом.
Подобно Марксу, Ленин никогда не обобщал ограниченный в пространстве или времени локально российский опыт. Напротив, взглядом гения он распознал коренную проблему нашей эпохи там и тогда, где и когда она впервые обнаружила свою действенность, - проблему надвигающейся революции. И уже вслед за тем он понимал и делал понятными все явления, будь то российские или интернациональные, исходя из этой перспективы, из перспективы актуальности революции.
Актуальность революции - вот коренная идея Ленина и одновременно тот пункт, который решающим образом связывает его с Марксом. Ибо даже в теоретическом плане исторический материализм, как понятийное выражение освободительной борьбы пролетариата, мог быть осознан и сформулирован только в тот исторический момент, когда его практическая актуальность уже была поставлена на повестку дня истории. В тот момент, когда в нищете пролетариата стала явственно различима, говоря словами Маркса, не только нищета, но та ее революционная сторона, "которая и ниспровергнет старое общество". Конечно, и в этом случае был необходим бесстрашный взгляд гения, чтобы суметь увидеть актуальность пролетарской революции. Ибо человеку заурядному пролетарская революция видна лишь тогда, когда массы рабочих уже сражаются на баррикадах. И даже тогда еще не видна, если эти заурядные люди получили вдобавок кое-какое вульгарно-марксистское образование. Поэтому в глазах вульгарных марксистов основы буржуазного общества настолько несокрушимо прочны, что даже в моменты его очевиднейшего потрясения они вожделеют лишь возвращения его "нормального" состояния, в кризисах его усматривают не более как преходящие эпизоды и саму борьбу, развертывающуюся в такие периоды, считают безрассудным самопожертвованием легковерных, дерзнувших пойти против все еще непобедимого капитализма. Борцы на баррикадах представляются им безумцами; остановленный натиск революции кажется им "ошибкой", а строители социализма, одержавшие победу в революции (что в глазах оппортунистов не может быть ничем иным, кроме как преходящим эпизодом), - даже преступниками.
Таким образом, исторический материализм - уже как теория - имеет в качестве своей предпосылки всемирно-историческую актуальность пролетарской революции. В этом смысле она составляет, как объективная основа целой эпохи и одновременно как исходный пункт ее понимания, ядро марксистского учения. И все же, несмотря на это ограничение, выражающееся в решительном отвержении всякого рода беспочвенных иллюзий, в суровом осуждении всякого рода попыток путчистского толка, оппортунистическая трактовка марксизма продолжает цепляться за так называемые ошибки в предвидениях Маркса по сугубо частным вопросам, чтобы с помощью этого обходного маневра целиком и полностью упразднить революцию, вычеркнув ее из цельной конструкции марксистского учения. И "ортодоксальные" защитники Маркса встречаются здесь на середине пути с его "критиками": Каутский заявляет, к примеру, Бернштейну, что решение о диктатуре пролетариата можно спокойно предоставить будущему (разумеется, весьма отдаленному будущему).
Ленин восстановил чистоту марксистского учения в этом вопросе. В то же время как раз здесь он сформулировал его еще яснее и конкретнее. И вовсе не в том смысле, что он как-либо пытался улучшить Маркса. Его вклад состоял в том, что он включил в это учение итоги поступательного движения исторического процесса со времени смерти Маркса. А это означает, что отныне актуальность пролетарской революции не только простирается перед борющимся за свое освобождение рабочим классом как всемирно-исторический горизонт; это означает, что революция уже стала вопросом сегодняшнего дня рабочего движения. Упрек в бланкизме и тому подобных вещах, которого стоила Ленину эта его коренная установка, он выдержал совершенно спокойно. И не только благодаря тому, что он не был здесь одинок, разделяя этот упрек с Марксом (с "известными сторонами" Маркса), но и потому, что в этом достойном уважения обществе он оказался отнюдь не незаслуженно. С одной стороны, ни Маркс, ни Ленин никогда не представляли себе актуальность пролетарской революции и ее конечные цели таким образом, будто теперь их можно произвольно осуществить в любой произвольно выбранный момент. С другой стороны, однако, именно актуальность революции служила для них обоих единственно надежным критерием правильности решения любого повседневного вопроса. Актуальность революции определяет основную тональность целой эпохи. Только соотношение тех или иных отдельных действий с данным центром, который может быть найден лишь на основе точного анализа общественно-исторического целого, делает эти отдельные действия революционными либо контрреволюционными. Актуальность революции означает тем самым, что каждый отдельный текущий вопрос нужно решать, исходя из конкретной взаимосвязи общественно-исторического целого; что эти вопросы нужно рассматривать как моменты процесса освобождения пролетариата. Дальнейшее развитие марксизма, достигнутое таким образом Лениным, состоит не в чем ином - не в чем ином! - как в более органичном, более явственном и более обязывающем соединении отдельных действий с общей судьбой, с революционной судьбой всего рабочего класса; оно означает, что каждый текущий вопрос - уже в качестве текущего вопроса - становится одновременно коренной проблемой революции.
Развитие капитализма сделало пролетарскую революцию текущим вопросом. Ленин не был единственным, кто увидел приближение этой революции. Однако Ленина отличают не только мужество, беззаветность и способность к самопожертвованию в сравнении с теми, кто теоретически провозгласил пролетарскую революцию актуальной и трусливо увильнул, когда она стала практически актуальной, но и одновременно теоретическая ясность, которой не было даже у самых лучших, самых дальновидных и самых беззаветных революционеров среди его современников. Ибо даже они признавали актуальность пролетарской революции только в том смысле, в каком ее можно было признать для нашего времени еще во времена Маркса, - как коренную проблему целой эпохи. Но они так и не смогли сделать это правильное понимание (вытекавшее из всемирно-исторической перспективы, но только лишь из всемирно-исторической) надежным ориентиром во всех текущих вопросах - политических и экономических, теоретических и тактических, агитационных и организационных. Ленин был единственным, кто совершил этот шаг по пути конкретизации марксизма, приобретшего отныне совершенно практический характер. Вот почему он является единственным по настоящее время теоретиком, выдвинутым освободительной борьбой пролетариата, такого же всемирно-исторического масштаба, как Маркс.