Вестники прибывают
Помни, житель Оклахомы: Коль на Запад держишь путь, Захвати побольше денег, Приодеться не забудь! (Народная песня оклахомцев)
С 1 июля 1935 г. по 1 июля 1939 г. около 350 тыс. бежавших от пыльных бурь мигрантов из засушливых районов страны — фермеры и потомки фермеров — перешли границу Аризоны и вступили в Калифорнию, надеясь вновь стать тем, чем они были на протяжении многих лет — мелкими независимыми американскими фермерами. Эта армия мелких фермеров вошла в Калифорнию не сразу и не под барабанный бой. Она двигалась на запад почти незаметно, одна старая, разбитая машина следовала за другой с неравномерными интервалами, днем и ночью. Хотя это было одно из величайших в американской истории массовых переселений фермерских семей, звуки фанфар не возвещали прохождения этой армии через пограничную станцию сельскохозяйственного карантина. Даже те, кто видели этих диковинных людей на шоссе, не понимали, что они являются свидетелями не только драмы человеческих лишений и тяжкого труда, но и распада системы фермерства, в течение долгого времени считавшейся основой американской экономики.
Сначала Калифорния не понимала значения той «вести», которую несли с собой эти мигранты. Но спустя некоторое время жители штата внезапно осознали, что в Калифорнию вступила армия мигрантов, и обнаружили, что эти современные «пионеры» во многих отношениях отличались от мигрантов, двигавшихся на запад на протяжении многих десятилетий. Первая реакция штата носила чисто оборонительный характер. Штат хотел защитить себя от этих «жертв происходящих перемен». Но когда, несмотря на пограничные патрули и бурный протест населения, мигранты все же продолжали тысячами вливаться в штат, население штата, объятое негодованием, попыталось изгнать «чужеземцев» из своей среды. Когда и эта тактика окончилась неудачей, Калифорния обратила взоры за пределы своих границ и начала отчаянно взывать к федеральному правительству о помощи. Однако никто, повидимому, не хотел принять к себе этих беженцев и никто не знал, что с ними делать. Все ощущали, что в Калифорнии что-то неладно, но смысл происходящих там событий едва ли был кому-либо ясен.
В ходе проведенного затем расследования было, однако, обнаружено, что коренные изменения произошли во всем сельском хозяйстве США. Казалось, что восстала сама земля. Выяснилось, что эти мигранты были лишь первой крупной армией обездоленных, что происходит процесс формирования других таких же армий мигрантов и что некоторые из них, возможно, уже двинулись в путь. Движение мигрантов не только выдвинуло такие проблемы, касающиеся участи нескольких сот тысяч американских фермерских семей беженцев, как проблемы крова, образования, здравоохранения и обеспечения работой, но также поставило ряд вопросов, затрагивающих будущую судьбу американского сельского хозяйства. Однако расследование никогда не продвинулось бы так далеко, и земельные вопросы не были бы, наконец, изучены, если бы появление мигрантов не вызвало в Калифорнии социальных волнений.
Мигрирующие семьи, вытесненные из Оклахомы, Техаса и Миссури процессами, происходящими в земледелии под влиянием внедрения новой техники, прибыв в Калифорнию, вскоре обнаружили, что в сельском хозяйстве этого штата для них нет иного места, кроме места подсобных поденных рабочих, выполняющих случайные работы. Глубоко привязанные к земле привычкой, выработавшейся у них на протяжении многих поколений, они никак не могли примириться с этим фактом — об этом свидетельствует ряд забастовок, изученных комиссией Ла Фоллета. Конфликты и трения, вызванные столкновением мигрантов с индустриализированной сельскохозяйственной экономикой Калифорнии, предвещают борьбу, которая, вероятно, вспыхнет в других районах, когда живущие там фермеры поймут, что им тоже грозит участь мигрантов. Поэтому «инциденты», расследованные сенатором Ла Фоллетом, свидетельствовали не только о том, что индустриализованное сельское хозяйство вызывает конфликты, характерные в промышленности: по существу это было восстание обездоленных против новой системы сельского хозяйства, не предоставлявшей им права на существование. Пытаясь найти в Калифорнии возможность снова стать фермерами, мигранты пришли в столкновение с совершенно зрелой системой индустриализированного сельского хозяйства. Все их попытки выразить свое возмущение были с самого начала обречены на провал. Прежде чем закончилась их борьба, мигранты уже оказались в плену системы, против которой они протестовали, и были вынуждены работать не как фермеры, а лишь как простые сезонные рабочие. Это обстоятельство также имеет далеко не случайное значение.
1. Попытка мигрантов стать фермерами на новом месте
Из 350 тыс. сельскохозяйственных мигрантов, прибывших в Калифорнию в период с 1935 по 1939 г., большинство являются выходцами из штатов, расположенных в южной части центра Великих равнин. Не менее половины этих мигрантов родом из Оклахомы, Техаса, Арканзаса и Миссури; другая половина по большей части родом из Канзаса, Небраски, Колорадо, Айовы и Южной Дакоты. Опрос 6 тыс. семей показал, что 42 % семей — выходцы из Оклахомы, 16 % — из Техаса, 11 % — из Арканзаса и 7 % — из Миссури. Хотя значительное число мигрантов прибыло в городские центры, не менее 190 тыс. двинулось непосредственно в то или другое из 12 графств долины Сан-Хоакин — сердца сельских районов Калифорнии. За 5 лет — с 1935 по 1940 г. — население некоторых из этих графств возросло на 40–50 %, а одного графства даже на 70 %. Поэтому в сельских местностях последствия появления мигрантов ощущались значительно острее, чем в городских районах, и наиболее серьезные трения, естественно, возникли там, где число мигрантов по сравнению с числом местных жителей было наибольшим.
Следует иметь в виду, что уже на протяжении более четверти века в сельских районах Калифорнии не было «жизненного пространства». В Калифорнии земледелие в основном носит характер крупного механизированного производства, требующего больших капиталовложений; такое производство связано со значительными эксплоатационными расходами. Хотя за последние десятилетия объем сельскохозяйственного производства значительно возрос, фактическая площадь обрабатываемой земли почти не увеличилась. Калифорния уже давно герметически закрыта для дополнительного сельскохозяйственного населения. Несмотря на то, что с 1920 по 1930 г. в этот штат прибыло около 2 млн. людей, сельское фермерское население Калифорнии возросло лишь на 0,2 %[28]. Фактически сельское население Калифорнии никогда не составляло более 10 % всего населения штата, несмотря на то, что сельское хозяйство является здесь основной отраслью экономики. Индустриализация сельского хозяйства неуклонно ведет к сокращению численности сельского фермерского населения, так как не предоставляет ему почти никакого поля деятельности. Вследствие наличия подобной экономической системы человеку, стремящемуся стать фермером, уже давно стало чрезвычайно трудно подняться по социальной лестнице сельского хозяйства до положения собственника. «Поскольку при интенсивном коммерческом земледелии, являющемся отличительной чертой высоко развитых орошаемых районов этого штата, — указывает торговая палата штата Калифорния, — на каждого человека, занятого здесь в сельском хозяйстве, требуются очень крупные капиталовложения, возможности размещения на калифорнийской земле крупных партий мигрантов из южных районов центра Великих равнин весьма ограничены». Когда 350 тыс. изголодавшихся по земле мигрантов неожиданно приходят в соприкосновение с подобным типом сельской экономики, то между этими новыми пришельцами и представителями монополистических интересов в земледелии, естественно, возникает ожесточенная борьба.
Нет сомнений, что основная масса сельскохозяйственных мигрантов отправилась в Калифорнию в надежде там осесть и вновь стать фермерами. В большинстве случаев мигранты прибывали в Калифорнию именно с таким твердым намерением. Это подтверждается тем, что 60 % семей мигрантов держали путь непосредственно в Калифорнию и в 1939 г. безвыездно жили именно в тех округах, куда они вначале прибыли. У них почти не наблюдалось тенденций передвигаться по Калифорнии, и даже наоборот — большинство из них проявило явную склонность осесть в каком-либо определенном районе. Некоторые из них, примерно 5 % общего числа, совершали одну поездку домой, обычно для того, чтобы прихватить с собой родных и затем навсегда поселиться в Калифорнии. Незначительное количество мигрантов покинуло Калифорнию и возвратилось в район Южных равнин, но в своем подавляющем большинстве мигранты совершенно не собираются возвращаться обратно. Они стали постоянными жителями Калифорнии.
Национальный состав этой массы сельскохозяйственных мигрантов теперь хорошо изучен. Это «исконные белые американцы». Негры, мексиканцы и лица, родившиеся за границей, составляют менее 5 % общей цифры. По своему возрастному составу мигранты в среднем несколько моложе местных жителей, а дети их моложе детей средней семьи, издавна проживающей в Калифорнии. В большинстве случаев глава мигрантской семьи находится в расцвете сил. Хотя в целом уровень их образования невысок, это все же отнюдь не безграмотные люди. О том, что они не являются социально опасными, свидетельствует тот факт, что в районах, где сосредоточены мигранты, несмотря на существующую нищету и тяжелые условия жизни, не отмечено роста преступности. Несомненно, что мигранты горят желанием работать и мечтают приспособиться к своему новому окружению. Этого сейчас никто не отрицает даже в Калифорнии. Однако, несмотря на то, что они пришли в Калифорнию работать, а не бездельничать, и хотя они представляют собой исключительно легко приспособляющуюся группу, все же для них, как фермеров, места в штате не оказалось.
В отличие от некоторых более ранних мигрантов беженцы из засушливых районов страны не обладали достаточным капиталом, чтобы по-настоящему утвердиться в Калифорнии. При изучении положения одной группы в тысячу семей было найдено, что в среднем все достояние семьи в момент ее прибытия оценивалось в 265 долл. Из этой суммы 111 долл. было наличными, а 101 долл. представлял собой стоимость автомобиля; остальное имущество состояло из домашней утвари и личных вещей.
He имея возможности с таким ограниченным капиталом снять в аренду, а тем более купить ферму, мигранты делали самое лучшее, что могли, а именно — покупали дешевые участки в «ветошных городках». В настоящее время долина Сан-Хоакин усеяна множеством таких мигрантских поселений, большинство которых возникло после 1933 г. Почти в каждом крупном населенном пункте в долине Сан-Хоакин имеется своя «маленькая Оклахома» или свой «маленький Арканзас». Сперва поселения мигрантов появились на окраинах уже существовавших населенных пунктов. Большинство таких поселений возникло стихийно, без всякого плана; по существу это походные лагери. Быстро ориентирующиеся земельные компании разбили новые участки и продавали их мигрантам на льготных условиях. Многие из этих поселений находятся в самых неблагоприятных районах — на непригодной для обработки, бросовой земле или же возле общественной свалки. Большинство таких дешевых участков не только имеют очень скудную почву, но многие из них расположены в районах, где почти нет канализации, или же в местах, где часто случаются наводнения. Где бы вы ни увидели в Калифорнии хотя бы небольшой участок каменистой земли, вы там, вероятно, встретите мигрантов. Ибо, помимо подобных участков негодной для обработки земли, им не было предоставлено нигде места для поселения.
На таких участках они и селились тысячами. Обычно они должны были внести единовременно 5 долл. наличными за участок стоимостью в 200 долл., а оставшуюся сумму погашать периодическими взносами. После первого взноса мигранты первым долгом сооружают себе на участке какое-нибудь жилье, которое, естественно, носит весьма импровизированный характер. Здесь можно найти любые типы жилищ, начиная от палаток, передвижных домиков, пристроек с односкатной крышей и лачуг и кончая маленькими хижинами в 1–2 комнаты. Хижины, построенные из сучковатой сосны или букса, в большинстве случаев обходятся не более чем в 75 долл. В этих трущобах почти полностью отсутствуют необходимые санитарные условия. Преобладают открытые уборные, нет тротуаров, а дорогами служат обыкновенные тропинки. За воду часто берут столько же, сколько мигрант должен ежемесячно вносить за свой участок. Разведение огородов почти невозможно из-за плохой почвы. Однако большинство мигрантов героически пытается озеленить свои участки и развести цветы. Результаты, естественно, далеко не ободряющие. Для строительства используется любой кусок дерева, выброшенный за ненадобностью, — доски, планки, железнодорожные шпалы, а также листовое железо, ящики, кузова и дверцы машин. Некоторые поселения мигрантов представляют собой довольно большие общины, насчитывающие от 4 до 8 тыс. жителей. Поскольку большинство таких поселений не имеет юридического лица, у них отсутствует пожарная охрана и полиция и они не имеют также никакого местного самоуправления. Они существуют на окраинах крупных населенных пунктов лишь как их побочные придатки, как потенциальные трущобы[29].
Многие из этих поселений мигрантов фактически представляют собой прежние общины, пересаженные на новое место. Очень часто можно обнаружить, что большинство семей, обитающих в каком-либо «ветошном городке» или на одной из его улиц, жили раньше в одной общине. Мигрантский поселок в Гринфилде (Калифорния) состоит примерно из 200 бывших жителей графства Карол (Арканзас).
Промышленный характер сельского хозяйства Калифорнии лишил мигрантов возможности ассимилироваться в экономической жизни штата и стать фермерами. Этот же фактор препятствует использованию неосвоенной земли для поселения. Ирригационные работы в долине Сан-Хоакин имеют прежде всего целью снабжение водой уже освоенных земель. Во многих районах, где будет построена ирригационная сеть, процент земли, принадлежащей корпорациям, достигает 98,4. Нет сомнения, что в конечном счете в процесс производства будут втянуты и новые земли. Но, как указал Марион Клоусон из Бюро сельскохозяйственной экономики, эти вновь осваиваемые земли очень мало пригодны для заселения, так как: «земледелие базируется теперь на денежной экономике»[30]. Сумма денежных средств, необходимых для того, чтобы фермерская семья могла заняться земледелием на одном из таких участков, оценивается в 5 тыс. долл. Должна быть закуплена земля, сделаны необходимые усовершенствования и проведены ирригационные работы. В настоящее время ни государственные, ни частные кредитующие организации не в состоянии предоставить мигрантам капитал, необходимый для того, чтобы они могли осесть на вновь осваиваемых землях. «Сравнительно немногие из прибывших в Западные штаты мигрантов, — указывает Клоусон, — обладают капиталом, необходимым для превращения необработанной земли в производительные фермы». Кроме того, прежде чем новые земли начнут давать продукцию, необходимо сначала увеличить покупательную способность потребителей, чтобы создать спрос, способный поддерживать цены на нормальном уровне. Поэтому в отношении расселения бывших фермеров можно сказать, что мигранты сменили свое безнадежное полуголодное существование в штатах южной части центра Великих равнин на лишь слегка менее безнадежное существование в Калифорнии. Только незначительное число мигрантов вновь осели на землю в Калифорнии и опять стали фермерами. Я сильно сомневаюсь в том, составляет ли число таких мигрантов более 1 %. Остальные же мигранты остались такими же «бедствующими фермерскими семьями», какими они были в Оклахоме, Техасе, Арканзасе и Миссури. Теперь, однако, они бедствуют не среди засохших полей и пустых житниц, а в самом богатом сельскохозяйственном районе Соединенных Штатов.
2. «Неокалифорнийцы»
Чтобы дать правильную оценку вызванной пыльными бурями миграции в Калифорнию из засушливых районов страны, необходимо понять, что это всего лишь одно из проявлений миграции в этом штате. До 1930 г. практически во всех крупных сельскохозяйственных районах Калифорнии можно было найти тысячи мексиканцев. Они также пришли в столкновение с сельской экономикой штата. Так же как и в случае с мигрантами, их появление влекло за собой ухудшение условий труда; их также не любили и презирали. Мексиканские иммигранты не смогли стать в Калифорнии фермерами. Подобно мигрантам, они селились в частных трудовых лагерях, трущобных поселках и «джимтаунах», возникших по всей южной Калифорнии. Подобно мигранту, мексиканец всегда стоял как бы на грани общества, никогда не имея возможности стать его составной частью. Поэтому, когда разразился кризис, мексиканцы начали покидать Калифорнию. В первый год кризиса из штата уехало примерно 160 тыс. мексиканцев[31]. Хотя далеко не все мексиканцы покинули Калифорнию, общее количество выехавших между 1929 и 1939 гг. достигло примерно 200 тыс. человек. Когда катастрофические последствия кризиса начали изгонять из Калифорнии мексиканцев, туда начался приток мигрантов.
Прибывшие в Калифорнию мигранты смогли конкурировать с мексиканцами и вытеснить их с сезонной сельскохозяйственной работы главным образом потому, что рынок труда в этом штате всегда был неорганизованным. Отношения между нанимателем и рабочим в сельском хозяйстве Калифорнии носят совершенно безличный характер. Наниматели всегда стремятся поддерживать крупный резерв безработных, который давал бы им возможность удовлетворять сезонные потребности в рабочих руках. Они хотят пользоваться этим резервом, подобно тому, как с помощью крана открывают или закрывают воду. Это резервуар рабочей силы, которым пользуются не только отдельные предприниматели, но и все сельское хозяйство. Сезонный характер работ, одновременное созревание в различных частях штата разных сельскохозяйственных культур и потребность в единовременном наличии большого количества рабочих рук породили необходимость создания хронического избытка рабочих. «Нужды» индустриализированного сельского хозяйства может удовлетворить лишь абсолютный излишек сельскохозяйственных рабочих; отсутствие же подобного излишка рассматривается как «нехватка рабочих рук». Все же именно вследствие плохой организации рабочего рынка новый рабочий всегда может найти хоть какую-нибудь работу. Поэтому человек, только недавно ставший мигрантом, не находится в особенно неблагоприятном положении по сравнению с наиболее опытным мигрирующим рабочим. На рынке груда, и без того уже переполненном, с 1933 г., в связи с наплывом мигрантов, воцарился полный хаос. Когда обрабатываемая площадь остается неизменной, общее количество рабочих, имеющих возможность получить работу, не может сильно возрасти. Однако можно использовать все возрастающее количество рабочих при условии сокращения сроков их занятости.
«Нам не удалось заработать на сборе гороха, — заявил комиссии один мигрант, — так как я увидел только на одном поле 1500 человек, каждый из которых не мог собрать более одной корзины гороха. Я видел, как они дрались на грядках, пытаясь оттеснить друг друга»[32].
В связи с этим наплыв мигрантов был до некоторой степени выгоден крупным сельскохозяйственным предпринимателям. Вначале они усиленно поощряли миграцию, так как их сильно беспокоил уход из штата мексиканских сельскохозяйственных рабочих. Но вскоре положение, за создание которого они несут значительную долю ответственности, начало вызывать у них беспокойство. Современные мигранты не были одиночками, искавшими сезонной работы; это были главы семей, стремящиеся вновь осесть на землю. Они проявляли опасную тенденцию поселяться в какой-либо определенной местности и становиться ее постоянными жителями; они не уезжали в конце сезона. Крупные предприниматели всегда стремились заручиться текучей рабочей силой; они и по сей день оказывают предпочтение приезжающим на сезон рабочим перед рабочими, постоянно проживающими в данной местности. Рабочий, являющийся постоянным жителем местности, избирателем, владельцем лачуги, пользуется некоторой степенью экономической независимости, а потому может в какой-то мере отстаивать свои интересы. Всегда существует возможность, что рабочие, имеющие постоянное местожительство, сорганизуются; кроме того, они имеют право на пособие. Поскольку в Калифорнии ни один рабочий-мигрант не может заработать себе на жизнь, общая сумма выплачиваемых пособий начинает, естественно, возрастать. Возьмем, например, графство Туляр. Это четвертое по богатству сельскохозяйственное графство Соединенных Штатов. И все же каждую зиму с 1936 по 1938 г. почти треть его постоянных жителей получала пособие.
Совершенно естественно поэтому, что проблема содержания этих сельскохозяйственных мигрантов, которые в отличие от мексиканцев остались на месте и приобрели права постоянных граждан, вскоре начала сильно тревожить «набобов» сельского хозяйства Калифорнии, несмотря на то, что система помощи, с их точки зрения, была не такой уж плохой, пока они сами контролировали выдачу пособий. Ведь с наступлением сезонных работ выдачу пособий можно было прекратить, и тогда рынок труда оказывался наводненным рабочими.
Несколько цитат смогут показать, почему мигранты стали для Фермерской ассоциации Калифорнии persona non grata[33]. «Можно ли ожидать, — писал в 1936 г. А. С. Арнолл из торговой палаты Лос-Анжелоса, — что эти люди — белые американцы, рассчитывающие на средний американский уровень жизни, окажутся удовлетворенными условиями, создаваемыми для трудящихся в сельском хозяйстве Калифорнии? Ведь это труженики, легко воспринимающие идеи сплочения и объединения в профсоюзы. Не окажутся ли они в условиях кризиса, который должен возникнуть в результате отсутствия в зимнее время работы в сельском хозяйстве, превосходной почвой для подрывного влияния[34]. В памятной записке от 18 декабря 1936 г. д-р Джордж Клементс из торговой палаты Лос-Анжелоса выразился еще яснее:
«Из 175 тыс. мексиканцев, обеспечивавших в период с 1917 до 1920 г. потребность сельского хозяйства всего штата в рабочей силе, кочующих с места на место в поисках работы, в 1936 г. осталось, вероятно, не более 10 %… Это были сговорчивые сельскохозяйственные рабочие. Они не объединялись в профсоюзы. Их можно было легко «обрабатывать». Можем ли мы ожидать, что новые приезжие белые граждане заменят их? Белые приезжие — несговорчивые рабочие. Они потребуют, чтобы им обеспечили так называемый американский уровень жизни»[35].
В письме от 15 октября 1935 г. д-р Клементс дал прекрасное резюме проблемы сельскохозяйственных рабочих в Калифорнии: «Мы, жители сельских местностей, — писал он. — всегда признавали, что условия труда в сельском хозяйстве Калифорнии сделали для занятых там людей невозможным пользоваться всеми правами, которые предоставляются американцам, а также иметь нормальный уровень жизни»[36].
Но так как крупные предприниматели понимали, что мексиканских сельскохозяйственных рабочих нельзя вернуть, и знали, что сами они целиком и полностью зависят от крупного «резерва» безработных, они твердо решили захватить в свои руки контроль над правительственным аппаратом штата и поставить мигрантов на положение второсортных граждан. Захватив решающие позиции в управлении штатом, они поняли, что у них имеется возможность использовать мигрантов для вытеснения даже тех мексиканцев, которые еще не покинули Калифорнию. Дело в том, что эти мексиканцы, хорошо знакомые с условиями в сельском хозяйстве Калифорнии, проявляли больше чем кто-либо другой решимость бороться за более высокий уровень жизни.
Весной 1941 г. мексиканские рабочие цитрусовых полей объявили в южной Калифорнии забастовку. Эта забастовка не в пример многим сельскохозяйственным забастовкам в прошлом была хорошо организована и охватила большое количество рабочих. Сначала предприниматели решили, что им не представит никакого труда ликвидировать эту забастовку, но вскоре они убедились, что это далеко не так. Проходили дни, недели, месяцы, а мексиканцы все еще бастовали. Тогда предприниматели выселили мексиканцев из рабочих лагерей и начали ввозить «оков» из долины Сан-Хоакин[37]. Ввезенные сначала в качестве штрейкбрехеров, «оки» в скором времени попытались совершенно вытеснить с полей оставшихся мексиканцев. Хотя использование мигрантских семей для вытеснения мексиканцев оказалось на данном этапе весьма успешным, в будущем предприниматели, несомненно, столкнутся с крупными затруднениями. Ибо эти белые рабочие американцы, как справедливо указал д-р Клементс, рано или поздно потребуют, чтобы им был обеспечен средний американский уровень жизни, а как только они этого потребуют, они перестанут быть «любимцами» Фермерской ассоциации. Обитая в построенных ими «ветошных городках», многие мигранты теперь прочно закрепились в Калифорнии в качестве сельскохозяйственных рабочих. Выполняя, кроме того, разные неземледельческие работы и получая изредка пособие, они кое-как сводят концы с концами. Но, хотя они и живут на территории Калифорнии вместе с другими жителями этого штата, они еще не рассматриваются как члены общества, а попрежнему считаются «мигрантами». Это, так сказать, «неокалифорнийцы». Однако, для того чтобы заставить мигрантов стать обычными сезонными рабочими, промышленные компании, господствующие в сельском хозяйстве Калифорнии, должны были вернуть себе в штате контроль над органами власти, который в 1938 г., казалось, ускользнул у них из рук. Ряд тесно связанных событий быстро выдвинул в 1939 г. «проблему мигрантов» в Калифорнии на первый план и вызвал совершенно неожиданные последствия.
3. Буря разразилась
В прошлом бывали случаи, когда «старожилы» Калифорнии выступали против «новых пришельцев». В первое время такие выступления происходили редко и обычно лишь в периоды кризиса. В газете «Сан-Хосе меркьюри геральд» за январь 1879 г. можно, например, найти ряд редакционных статей и информационных сообщений, содержащих горькие жалобы на так называемое «нашествие бездельников», наводнивших штат и посягавших на места, занятые более давними жителями Калифорнии. Как эти протесты, так и многие аналогичные проявления тревоги быстро стихали, как только начинался общий подъем деловой конъюнктуры. Еще задолго до джоудов в Калифорнии появились «пайки»[38], прибывшие из Миссури. Об этих «пайках» в Калифорнии ходило много рассказов и поговорок. В 1849 г. калифорнийцы могли еще позволить себе смеяться над «пайками», но джоуды их уже не веселили. На заре своей истории Калифорния ополчилась против китайцев, позднее — против японцев и затем отчасти — против мексиканцев и филиппинцев. Но лишь тогда, когда прибыли джоуды, была сделана попытка изгнать из Калифорнии «чужаков».
Только политические пертурбации предотвратили восстание против джоудов. В течение 44 лет, вплоть до 1938 г., губернаторами Калифорнии неизменно избирались республиканцы. За исключением того периода, когда на посту губернатора был Хирам Джонсон, реакционные элементы все время крепко держали в своих руках административный аппарат штата. Избирательная кампания 1934 г., в ходе которой был выдвинут лозунг ликвидации нищеты в Калифорнии, показала, однако, что контроль начинает ускользать из их рук. В избирательную кампанию 1938 г. свыше миллиона человек голосовало за программу выплаты еженедельной пенсии в 30 долл. В том же 1938 г. организаторам кампании ликвидации нищеты в Калифорнии при мощной поддержке профсоюзов рабочих удалось добиться избрания губернатором Калифорнии демократа Кальберта Л. Олсона. Во время избирательной кампании 1938 г. отмечалось, что за демократов в Калифорнии было, вероятно, подано 200 тыс. голосов мигрантов, так как большинство мигрантов с юга центральной части Великих равнин по традиции демократы.
В январе 1939 г. губернатор Олсон вступил в должность, и казалось, что, наконец, простые люди штата — тысячи мигрантов со всех концов Америки — добились решающего голоса в управлении штатом. Администрация Олсона имела свою широкую программу в отношении сельскохозяйственных рабочих Калифорнии. Она выступала против нищенской оплаты труда на общественных работах, предлагала установить либеральную систему выдачи пособий, создать сеть бюро по установлению ставок заработной платы сельскохозяйственных рабочих, защитить право на заключение коллективных договоров в сельском хозяйстве, создать кооперативную программу для безработных, взяв за основу наиболее здоровые стороны плана «производства для потребления». Но «старые заправилы» предусмотрели такую возможность и были готовы к бою. Они, например, сохранили контроль над сенатом штата. Это оказалось возможным из-за того, что графство Лос-Анжелос, насчитывающее половину населения всего штата, имело в сенате только одного представителя. Контролируя законодательный орган, реакционные элементы вскоре показали, что они все еще правят Калифорнией. Буквально все статьи законодательной программы губернатора Олсона были провалены, избирателей лишили плодов победы, одержанной ими на выборах 1938 г. В значительной степени это было достигнуто запугиванием робких членов законодательного органа и созданием паники среди публики. С этой целью наплыв мигрантов из засушливых районов страны был превращен в страшное пугало.
14 апреля 1939 г., когда администрация Олсона все еще воевала с законодательным органом, Джон Стейнбек опубликовал свою книгу «Гроздья гнева». Изданная в подходящий момент, книга Стейнбека сыграла роль спички, брошенной в пороховой погреб. Со времен всеобщей забастовки и кампании 1934 г. (за ликвидацию нищеты в Калифорнии) политическое положение в Калифорнии было весьма напряженным. Дело не только в том, что с 1934 по 1938 г. проблема мигрирующих сельскохозяйственных рабочих вызывала серьезное возбуждение и что этот период был отмечен многочисленными волнениями среди рабочих, а в том, что сама проблема мигрантов к 1939 г. обострилась до предела. В некотором отношении «Гроздья гнева» явились порождением этого возбужденного состояния умов.
Фермерская ассоциация немедленно осудила «Гроздья гнева» как непристойную, вульгарную и безнравственную книгу. В графстве Керн ей удалось добиться изъятия этой книги из публичных библиотек. Попытка запретить это произведение, естественно, лишь стимулировала его распространение в долине Сан-Хоакин. 21 августа 1939 г., на другой день после запрещения в графстве Керн «Гроздьев гнева», женская организация республиканской партии «Про-Америка» устроила в Сан-Франциско банкет в отеле «Палас». Перед микрофоном выступали один за другим представители Фермерской ассоциации и убеждали радиослушателей, что во всем сказанном Стейнбеком и мною о проблеме сельскохозяйственных рабочих в Калифорнии нет ни крупинки правды, ни одного правильного факта. Председательствовавшая на собрании Рут Комфорт Митчелл горько жаловалась, что «Калифорния, некогда являвшаяся Меккой строителей империи, превратилась в прибежище для кукушек, бранящихся соек и остроклювых сорокопутов».
Этот банкет послужил лишь отправной точкой в развернувшейся затем кампании. Фермерская ассоциация создала специальный фонд в 15 тыс. долл. для проведения грязной кампании клеветы против этих двух книг и их авторов[39]. Фонд Джианнини при Калифорнийском университете (финансируемый А. П. Джианнини из «Бэнк ов Америка») начал публиковать всевозможного рода сообщения для печати и так называемые «обзоры книг». Во всех сельских газетах Калифорнии начали появляться шаблонные редакционные статьи и специальные сенсационные сообщения. «Красный» вопрос был использован, как говорится, во всю. Однако Фермерской ассоциации требовался роман, который мог бы послужить ответом на «Гроздья гнева». Этот ответ скоро появился на свет в виде романа Рут Комфорт Митчелл «О человеческой доброте». Это произведение настолько слабое, что может лишь послужить блестящим доказательством утверждений Стейнбека. Когда в газетах «Крисчен сайенс монитор», «Сан-Франциско кроникл» и «Нью-Йорк таймс» начали появляться статьи, подтверждавшие обвинения, содержащиеся в «Гроздьях гнева» и «Фабриках в поле», Фермерская ассоциация забеспокоилась и начала прикомандировывать к приезжим журналистам специальных людей, возивших их по штату по тщательно разработанному заранее маршруту.
Используя возбуждение, вызванное в Калифорнии проблемой мигрантов, в 1939 г. была предпринята искусно задуманная кампания с целью вызвать обратную миграцию в засушливые районы и в то же время прекратить дальнейший приток мигрантов в штат. «Лос-Анжелос таймс» и другие газеты, выходящие в Калифорнии, не щадили усилий, чтобы помочь Сю Сендерс убедить мигрантов возвратиться на старые места. Все же, когда Сендерс затем посетила Оклахому и Техас, она поняла, что расселение там мигрантов стало уже невозможно.
В ходе той же кампании на протяжении всего 1939 г. создавались специальные комиссии, проводившие в долине Сан-Хоакин периодические расследования «системы выдачи пособий». В каждом случае о расследовании возвещалось в газетах под крупными заголовками, причем сообщения были составлены таким образом, чтобы запугать всех, обращавшихся за пособием, ужасающими последствиями. Когда за пособием обращались мигранты, не имеющие еще юридических прав на постоянное жительство в Калифорнии, во многих случаях их немедленно отправляли в «штат, откуда они происходят». Один шестидесятипятилетний старик был отправлен обратно из Калифорнии в Оклахому только для того, чтобы из Оклахомы его немедленно отправили в Калифорнию, где он снова оказался в положении человека, не имевшего права на пособие[40].
Когда все эти уловки не смогли вызвать обратное движение в засушливые районы, началась злобная кампания за сокращение ассигнований на выдачу пособий в Калифорнии и за повышение требований, которым должно отвечать лицо, имеющее право на пособие. Для того чтобы достичь этой цели, делалось все возможное, чтобы представить в зловещем, драматическом свете «угрозу со стороны мигрантов». В крупных газетах штата в тщательно рассчитанное время появлялись сенсационные, искусно подготовленные статьи, которые внушали читателю, что мигранты подрывают экономику Калифорнии. Население убеждали в том, что Калифорния стоит перед угрозой банкротства и что ответственность за неминуемое разорение несут мигранты. «Не мешкайте! — вопила Элен Робинсон в газете «Сан-Франциско экземинер»[41]. — Решите раз и навсегда, кто вы — люди или мыши! Не будьте простофилями. Не допускайте, чтобы вас губили. Выбросьте красных со всех административных постов». Такая пропаганда оказала в своей совокупности совершенно деморализующее действие. Ассигнования на выдачу пособий были урезаны до минимума (бюджеты организаций по оказанию помощи были сильно сокращены); прогрессивно настроенные работники системы социального обеспечения были подвергнуты нападкам и лишены занимаемых ими должностей; срок безвыездного проживания на одном месте для получения права на пособие был повышен с 1 года до 3 лет, потом — с 3 до 5, и, наконец, Администрация по выдаче пособий была полностью ликвидирована. В таких условиях у мигрантов, находившихся в сельских районах Калифорнии, не оставалось иного выхода, как отправляться на работу в поле при любых ставках заработной платы.
4. Ход времени
Теперь, когда шум и волнение в Калифорнии в значительной мере стихли, можно задать вопрос, что же было сделано для мигрантов? Каковы их перспективы на будущее?
Нет сомнений, что расследования, проведенные в Калифорнии комиссией Ла Фоллета, в значительной степени были вызваны появлением книги «Гроздья гнева». Еще в январе 1939 г. сенатор Ла Фоллет объявил, что комиссия отказалась от своего намеченного расследования деятельности Фермерской ассоциации в Калифорнии. Если бы не возбуждение, вызванное появлением в свет этого романа, весьма вероятно, что сегодня мы не располагали бы тем исключительно ценным материалом, который был собран комиссией. Так же справедливо, что эти же факторы содействовали созданию в мае 1940 г. комиссии Толана. Сейчас еще преждевременно говорить о том, какое влияние окажут эти два расследования, предпринятые конгрессом, на направление сельскохозяйственной политики Соединенных Штатов, но они уже привлекли внимание общественности к некоторым важнейшим проблемам, и благодаря этим расследованиям мы, наконец, «открыли», что в сельском хозяйстве происходит промышленная революция.
В настоящее время мигранты так же далеки от того, чтобы вновь осесть на землю, как и в день своего прибытия в Калифорнию. Джоуды не стали фермерами и вряд ли станут ими. Крупные предприниматели в сельском хозяйстве Калифорнии не только выдержали натиск мигрантов, но еще более укрепились. Что же касается положения самих мигрантов, то проведенное в графстве Монтерей изучение показало, что хотя большинство из них находилось в несколько лучшем финансовом положении, чем в первое время после их приезда, все же положение одной трети этих мигрантов значительно ухудшилось. Несмотря на то, что 90 % семей объявили о своем намерении остаться в Калифорнии, они, как правило, смотрят на свое будущее с большим пессимизмом. Следующее высказывание Бюро сельскохозяйственной экономики дает довольно правильную картину существующего положения:
«Даже в районе, где имеются относительно благоприятные возможности для поселения, миграция, лишенная какого бы то ни было руководства или помощи со стороны государства или же штата, привела лишь к появлению новых трущоб, к заселению некоторых районов, где почти нет перспектив на будущее, и к созданию новых ферм в местах, далеко отстоящих от рынков, или же на такой земле, которая не представляет ценности ввиду истощения почвы или постоянной угрозы наводнения. Для некоторых миграция вылилась в бродячую жизнь на Западе, так как семьи беспрерывно передвигаются по большой территории вслед урожаю. Некоторые из этих отрицательных явлений расселения мигрантов впоследствии несомненно будут дорого стоить обществу. В конечном счете нет почти никакого сомнения в том, что исправление этих недостатков обойдется значительно дороже, чем обошлось бы разрешение проблемы мигрантов в ее нынешнем или будущем виде»[42].
Тем временем миграция в Калифорнии продолжается почти беспрепятственно. В 1937 г. 105 185 человек пересекли в поисках работы границу Аризоны и прибыли в Калифорнию; в 1938 г. — 85 166 человек, в 1939 г. — 79 246, а в 1940 г. — 80 200 человек. За январь, февраль и март 1941 г. границу штата пересекло больше мигрантов, чем за те же месяцы 1940 г. Это свидетельствует о том, что интенсивность миграции вновь усиливается. Имеются все основания полагать, что мигранты еще в течение многих лет будут продолжать двигаться на Запад и что в последующие годы масштабы миграции будут возрастать. Развертывание военного производства уже заметно стимулировало миграцию в Калифорнии, предоставляя работу тысячам мигрантов. Однако в Калифорнии никто не хочет думать о том, что случится после окончания военного положения. Никому не хочется думать также о тех важных основных вопросах, которые были подняты в ходе расследований, проведенных комиссиями Ла Фоллета и Толана, и которые не были, к сожалению, урегулированы. Ведь проблема мигрантов в Калифорнии лишь временно потеряла свою остроту, но далеко еще не разрешена.