Мигранты на восточном побережье
Невозможно установить, с каких пор началось движение рабочих-мигрантов на атлантическом побережье страны. Еще в 1901 г. Промышленная комиссия указывала, что в штатах Новой Англии работают негры с Юга. Один плантатор заявил на заседании комиссии, что в Коннектикуте большую часть урожая фруктов собирают батраки-негры и что из Джорджии, Южной Каролины и Флориды ежегодно доставляют 250–300 негритянских рабочих. Но еще за много лет до этого негров каждый сезон привозили на пароходах из Норфолка в Род-Айленд для работы на фруктовых и огородных плантациях. Другой плантатор, из Нью-Джерси, выступая в той же комиссии, заявил, что в этом штате плантаторы пользуются почти исключительно трудом негров с Юга, которые после сбора урожая возвращаются к себе на родину.
Однако законченный цикл движения рабочих-мигрантов на атлантическом побережье возник только после того, как началось освоение Флоридских болот. За последние 10 лет в этом районе в большом масштабе развился высокоиндустриализованный тип земледелия, и число занятых на этих плантациях сезонных рабочих-мигрантов доходит до 50 тыс. С момента организации земледелия в этом «зимнем саду» сбыт продуктов с этого восточного рынка страны происходит круглый год. С того же времени возникло движение мигрантской рабочей силы, которое охватило все пространство от Флориды до Мэна.
В основном эта отрасль земледелия была создана предпринимателями-торговцами, которые подвизаются в десятке с лишним штатов на всем пространстве от Калифорнии до Флориды и от Флориды до Мэна. Типичный предприниматель-торговец внимательно следит за рыночной конъюнктурой и движением грузов на крупные рынки. По существу он не земледелец — больше того, во многих случаях такой человек совсем не разбирается в вопросах земледелия. Его функция состоит в том, чтобы организовать сбыт, и поэтому он либо контрактует урожай на корню, либо скупает его на полевых аукционах, либо сам является владельцем плантации на собственной или арендованной земле. В последнем случае он обычно имеет дело с подрядчиком — поставщиком рабочей силы — или же нанимает управляющего для руководства работой плантаций. Предприниматель-торговец настолько поглощен биржевой деятельностью, что у него не остается времени самому побывать в поле. Подрядчик или рабочая бригада доставляет необходимую рабочую силу и орудия труда. Подрядчики — владельцы сельскохозяйственных машин и орудий для обработки и сбора урожая картофеля — двигаются вслед за фронтом созревания этой культуры от южной Флориды через Северную Каролину на Виргинию, Нью-Джерси и Мэн. Эта система и рождает потоки мигрантского труда, применяемого в какой-нибудь одной отрасли земледелия. Один такой поток образуют мигранты — сборщики картофеля, другой — сборщики сельдерея, третий — сборщики ягод. Подрядчик обслуживает предпринимателя-торговца, используя потоки мигрантской рабочей силы. Одним из важнейших элементов этой системы земледелия является автотранспорт. Половина всей продукции флоридских плантаций доставляется на рынки автотранспортом; тем же способом перебрасываются с места на место рабочие и орудия труда. Выручки от сбыта сельскохозяйственной продукции хватает для покрытия дополнительных расходов на автотранспорт. Рынок несезонной сельскохозяйственной продукции требует высокой степени специализации и интенсивных методов земледелия и зависит от возможности эксплоатировать труд рабочих-мигрантов. Город Пахоки, штата Флорида, является центром этого огромного района овощных плантаций, охватывающего 80 тыс. акров земли, но насчитывает всего 5 тыс. оседлого населения. Зато зимой, когда наступает время сбора овощей в этом районе, сюда вторгается 15-тысячная мигрантская армия. В промышленности специализация производства может концентрироваться в каком-нибудь одном районе; производство автомобилей, например, сосредоточено в Детройте. Иначе обстоит дело в земледелии; для того чтобы обеспечить круглогодичный рыночный спрос, специализированное массовое производство сельскохозяйственных продуктов должно быть широко разбросано по территории страны. Если бы это производство носило многоотраслевой характер, тогда бы понадобилась стабильная рабочая сила, между тем как для того чтобы извлечь прибыль из производства несезонных продуктов, требуется специализация, а логика такой специализации требует массового сельскохозяйственного производства, основанного на использовании труда рабочих-мигрантов.
1. Мобилизация в Эверглейдсе
Одновременно с наплывом зимних курортников, устремляющихся в Майами, в районе Эверглейдс собирается армия сезонных рабочих-мигрантов. Именно в этом пункте каждый год невидимо и незаметно собирается перед походом на восточное побережье эта серая армия. В своем романе «Они видели бога» (1937 г.) Зора Нил Харстон следующим образом описывает мобилизацию этой армии в зимнюю пору:
«День за днем вливались толпы рабочих. Иные брели, хромая, с потертыми и искалеченными в долгом странствовании ногами. Трудно тащиться, когда ноги не слушаются тебя. Люди прибывали в фургонах из далекой Джорджии, приезжали на битком набитых грузовиках с востока, запада, севера и юга страны. Это были вечные странники, оторванные от всего и от всех, усталые люди с семьями и собаками на ветхих «рыдванах». Днем и ночью двигались они, стремясь поскорее добраться до полей, где шла уборка урожая бобов. Ветхие машины были доверху наполнены всяким скарбом и запасными частями, и все это болталось и дребезжало. Машины были переполнены человеческим стадом, устремлявшимся на болото в надежде заработать на кусок хлеба».
Начиная с декабря, в Эверглейдс вливается поток сезонных рабочих-мигрантов: негров и белых. И хотя у многих на машинах номерные знаки, выданные во Флориде, в большинстве это негры из Джорджии, 90 % прибывающих сюда негров считают Джорджию районом своего постоянного местожительства. По мере притока этой толпы сезонных рабочих городок Эверглейдс все больше приобретает облик поселка старых золотоискателей на Западе. Но здесь люди добывают из земли не золото, а морковь, бобы, горох и помидоры.
«С быстротой оранжерейного созревания, — сказано в путеводителе по Флориде, — здесь, на осушенных болотах, родятся огромные урожаи. Местных предпринимателей часто называют «односезонными» игроками, потому что они вкладывают свои средства только на один сезон, потом сбывают урожай на полевом аукционе и двигаются дальше, в другой район, чтобы проделать там то же самое. Ассоциации крупных фермеров, многие из которых контролируют тысячи и тысячи акров земли, в своей погоне за прибылью зависят все от того же спекулятивного рынка». С рождества и до апреля работа в районе Эверглейдс кипит круглые сутки; днем и ночью на север тянутся длинные составы холодильных вагонов. Улицы городка Пахоки наполнены гомоном людской толпы; бары, рестораны и игорные притоны почти не закрываются, и оттуда несется громкая музыка электрических пианино.
Сезон начинается в графстве Дэйд, вокруг городка Гомстэд, расположенного приблизительно в 35 милях к югу от Майами. Для уборки урожая бобов, картофеля и помидоров, которая начинается в декабре, требуется около 8 тыс. рабочих. Примерно 2 тыс. человек доставляют на грузовиках из Майами; работают они поденно. Грузовики выстраиваются вдоль тротуаров в негритянском квартале около 5 час. утра, и как только наберется 50–60 рабочих, очередная машина отправляется в район плантаций. Остальная часть необходимой рабочей силы вербуется вне Флориды. Агентам-вербовщикам выплачиваются комиссионные в размере от 30 центов до 6 долл. за каждую пару рабочих рук «франко-плантация». Когда рынок «накаляется», плантаторы отбивают друг у друга рабочую силу, подкупают вербовщиков и совершают налеты на рабочие лагери своих конкурентов. В полевых амбарах и складах работают «белые американцы» — профессиональные мигранты-упаковщики; полевую работу на 30 % выполняют негры.
На север от графства Дэйд, в графстве Броуард, расположен другой район «зимних садов» площадью 40 тыс. акров. Для обработки этих плантаций требуется около 10 тыс. сезонных рабочих-мигрантов, причем на четыре пятых этот спрос удовлетворяется мигрантским трудом из Джорджии. Еще дальше к северу расположен район Белглэйд, где под огородные культуры занято 52 тыс. акров земли. Там для сбора урожая, который продолжается с 15 октября по 15 июня, требуется 20 тыс. рабочих-мигрантов, из них три четверти вербуется в Джорджии. Так как сезоны сбора урожая в этих трех важнейших районах производства зимних овощей следуют один за другим, то в общей сложности на этих плантациях работает до 40 тыс. мигрантов. Мигранты стекаются сюда со всей страны, но Джорджия является основным источником рабочей силы на этих плантациях. С приближением конца сезона мигранты разбредаются со всей территории Флориды во всех направлениях. Сборщики картофеля и сельдерея следуют за фронтом урожая этих культур по восточному побережью на север; мигранты-ягодники отправляются в путь на Мичиган через Луизиану и Кентукки; сборщики хлопка спускаются на юг, в Техас, Арканзас и Миссисипи. К июню эта армия исчезает полностью, и электрические пианино в Эверглейдсе умолкают.
2. На берегах озера Окичоби
Даже индейцы племени семинола на берегах прекрасного озера Окичоби живут гораздо лучше, чем те 20 тыс. рабочих-мигрантов, которые наводняют этот район каждую зиму на протяжении последних десяти лет. Здесь расположено графство Пальм-Бич — одна из самых прославленных курортных местностей страны: здесь же расположена сельская трущоба — одна из самых страшных во всей Америке.
В марте 1940 г. Администрация по охране фермерского хозяйства и местные органы здравоохранения Флориды совместно обследовали жилищные условия сезонных рабочих-мигрантов в этом районе. Оказалось, как гласят выводы обследования, что «белые батраки-упаковщики живут со своими семьями в палатках, автомобильных прицепах, конурах из толя, лачугах из жести и даже в шалашах». Люди эти платят от 1 до 1,5 долл. в неделю за аренду клочка земли под жилье или располагаются табором в полосе отчуждения железных дорог, позади складских помещений. Некоторые из них снимают небольшие домики или туристские палатки в городе, за которые платят от 3 до 6 долл. в неделю. Большинство семей имеет по одной комнате, в которой люди спят, готовят пищу и едят, т. е. «занимаются всем тем, что составляет повседневную жизнь». Мигранты-негры, как правило, обитают в будках размером 3×3 м, в длинных сараях или бараках без всякой меблировки и за это жилье платят 1–1,5 долл. в неделю с человека. «Такие бараки возводятся обычно вокруг центрального двора, на котором расположены общая неописуемо грязная уборная и коммунальная водоразборная колонка или колодец. Если поселок не присоединен к городской водопроводной сети, люди набирают воду, по центу за ведро, из автоматических колонок, которые принадлежат предпринимателям».
Негритянское селение «состоит из скученных строений и сараев, образующих лабиринт с узкими проходами, в центре которого расположен трактир с баром, электрическим пианино и игорной комнатой». Лагери пришельцев располагаются вокруг деревень и на полях, без уборных, «в чрезвычайно антисанитарных условиях». «Было много случаев, — пишет местный врач д-р Вильям Вимз, — когда в комнатках размером 3,5×4 м, всего с двумя окнами, ютилось 10 человек, которые платили за это жилье по 4 долл. в неделю… Я обследовал один квартал, в котором вода отпускалась только в течение 2 час. в сутки… Я знаю одного домовладельца в этом районе, который зарабатывает до 2 тыс. долл. в месяц, сдавая в аренду эти жалкие жилища»[163].
Сказать, что в этом районе проблема здравоохранения стоит чрезвычайно остро, значит заведомо смягчить истинные факты. Половина негритянского мигрантского населения заражена сифилисом, — гласят протоколы комиссии Толана[164]. В течение сезона к д-ру Вимзу обращаются за медицинской помощью еженедельно 250–400 сифилитиков. Небесполезно наполнить, что эти рабочие занимаются сбором, сортировкой и упаковкой овощей. В 1941 г. органам здравоохранения пришлось в течение одной недели иметь дело с 2 тыс. случаев сифилиса. Норма смертности от сифилиса в графстве Пальм-Бич в несколько раз выше нормы для всей страны и вдвое выше нормы данного штата, который, кстати сказать, отличается наивысшей нормой смертности от сифилиса в США.
«Медицинскую помощь неграм, — гласят протоколы комиссии Толана, — обычно оказывают знахари и шарлатаны, повивальные бабки и люди, практикующие индейскую систему лечения травами». В 1938 г. д-р Вимз обнаружил в одном только лагере 21 ребенка с острой дизентерией. «По вечерам, — пишет сотрудник Администрации по охране фермерского хозяйства Бичер, — негры собираются толпами в городках, где во множестве расположены кабаки, которые обычно принадлежат белым. На этой почве пышно цветет преступность, и с этим мирятся, считая, что рабочих привлекает в этот район возможность «пожить в свое удовольствие». Некоторые заявляют, что нужно вечером освободить негра от его дневного заработка посредством напитков, женщин, игорных столов, обобрать его дотла и тем самым заставить снова явиться утром на работу».
Дети этих флоридских мигрантов не получают почти никакого образования. Местные школы просто не могут справиться с этим ежегодным наплывом. В одной из школ число учащихся, когда прибыли негры, увеличилось с 280 до 503. В течение нескольких недель школа вела занятия в две смены. «Но настала пора сбора бобов, и 95 % детей снова очутились на полях, а число учащихся в школе за одну неделю упало с 485 до 20», — гласят протоколы комиссии Толана[165]. Проблему школьного образования детей мигрантов во Флориде здесь формулируют метко и просто: «У нас школа конкурирует с бобами, и бобы побеждают». Некоторое время назад Администрация по охране фермерского хозяйства подробно изучила заработки 500 белых и негритянских семей в районе Эверглейдса и установила следующие факты:
«Половина всех обследованных рабочих заработала не более, чем по 307 долл. за минувший год. В этот расчет входят все наличные, полученные за работу в районе озера Окичоби и в других местах, с учетом всех случайных доходов. Почти четвертая часть рабочих заработала менее чем по 200 долл., а пять шестых — менее чем по 500 долл. в год. Только 2 % обследованных заработали более 800 долл. Так обстоит дело с одиночками. Каково же положение с семейными доходами? Средний доход белой семьи составил 455 долл.; 56 % семей заработали менее 500 дол.; 15 % — более 800 долл. Среди негритянских семей средний заработок составлял 384 долл.; 13 % семей заработали менее 200 долл.; 72 % — менее 500 долл. и только 5 % — более 800 долл. в год. Не нужно забывать, что из этих небольших заработков мигранту приходится нести расходы по переездам, платить в данном районе повышенную квартирную плату и приобретать продовольствие также по повышенным ценам».
Когда здесь наступают морозы — а это иногда бывает, — негры питаются мороженой капустой, мясом кроликов и рыбой, которую ловят на каналах.
Во время уборочной поры ежедневно по утрам тысячи рабочих толпятся на бирже труда в Белглейде, заполняя два квартала. Тут мужчины, женщины и дети всех возрастов, «одетые в фантастические подобия одежды; у многих на ногах самодельные обмотки из автомобильных камер, защищающие их от влажной почвы, по которой им приходится ползать весь день». Вот как описывает Бичер эту раннюю утреннюю картину:
«Вдоль тротуара выстроились грузовики плантаторов и подрядчиков. На грузовиках стоят негры-зазывалы и расхваливают на все лады прелести труда на той или иной плантации. Они объявляют, для сбора какого урожая — первого, второго или третьего — требуются рабочие руки и предлагают от 15 до 25 центов с корзины. Одного из этих зазывал зовут «Дублет», он умеет быстро заполнить грузовик. Когда наберется человек 60 и кажется, что больше сажать людей некуда, «Дублет» рычит: «Есть еще 15 мест! Лучшие поля в округе! Тучный урожай бобов! Первый сбор! Двадцать центов с корзины! Сюда, народ! Садись на грузовик процветания! Есть места еще для пятнадцати!» И действительно, туда втискиваются еще 15 человек. Борта затягиваются цепью, и грузовик отправляется в поле. В момент, когда грузовик трогается с места, еще несколько человек вскакивают на подножку, а «Дублет» уже стоит на другом, еще порожнем грузовике и рыкающим голосом расписывает прелести работы на другой плантации.
Иногда бывает трудно наполнить грузовик, и тогда некоторые грузовики уезжают почти порожними. Через некоторое время они возвращаются и со старшим вербовщиком во главе «прочесывают» улицы. Вербовщик всячески увещевает ехать с ним толпящихся на улице людей, которые пропьянствовали ночь и рано утром опоздали на биржу. Кое-кто из них отказывается ехать на работу. Иной раз негры молча, не двигаясь с места, засунув руки в карманы, слушают зазывания вербовщика, который едет от одной группы к другой.
Бывает и так, что, если нехватает рабочих рук, зовут на помощь полицию и силком наполняют грузовики рабочими. Люди, которых вербуют таким способом, конечно, не очень старательно трудятся. Один предприниматель сообщил государственному инспектору, что перестал обращаться к полиции за содействием в добывании рабочей силы потому, что, когда такую группу рабочих доставляли, наконец, на поле, приходилось 2–3 из них поколотить, чтобы заставить остальных приступить к работе; но и после этого люди больше притворялись, чем работали.
Впрочем, среди огромного большинства этих людей случаев систематического отказа не наблюдалось. В пору уборки урожая они каждый день в 6–7 час. утра едут с биржи труда на грузовиках тесно прижатые друг к другу. Практически нет надобности выезжать так рано, потому что работа в поле начинается не ранее 9–10 час., после того как высохнет роса на бобах. Но конкурентная борьба за рабочую силу носит настолько напряженный характер, что грузовики отправляются в путь уже на рассвете. В минувшем сезоне предприниматели района Белглейд пытались договориться о том, чтобы грузовики с рабочей силой не отправлялись до 7 час. утра. Однако это привело лишь к тому, что грузовики уже задолго до назначенного часа заполняются рабочими и стоят в ожидании сигнала. Ровно в 7 час. Раздается полицейский свисток и грузовики отправляются в путь. А людям попрежнему приходится целыми часами ждать на полях, чтобы приступить к сбору урожая. К концу дня им снова приходится ждать часами, пока грузовики закончат перевозку корзин с бобами на склад. Вербовщики и предприниматели, желающие закрепить за собой лучших рабочих, доставляют негров обратно на грузовиках. Иногда только в 9 час. вечера грузовик с рабочими и их детьми, еще слишком юными, чтобы участвовать в полевых работах, наконец, подкатывает к пункту расчета».
Вернувшись с полей, эти толпы людей, «страшные в своем невежестве и раздавленные нищетой», разбредаются по своим сараям и лачугам. «Жирный чернозем, — пишет Зора Харстон, — впитался в поры тела и кусает, как муравьи. В конце концов мест в жилищах уже нехватает, и тогда люди разводят большие костры, располагаясь вокруг них группами по 50–60 человек. Но даже им приходится платить деньги тому человеку, на чьей земле они спят. Он взимает плату за тепло костра так же, как взимают плату за комнату в гостинице». А в это время на расстоянии 50 км, в Майами, туристы, которые в одну ночь тратят больше, чем семьи этих батраков зарабатывают за месяц, начинают свой поход по ночным кабакам, предав забвению горе и нищету, скрывающиеся в окружающем мраке.
3. «Картофельный батальон»
В конце мая один из батальонов этой армии, мигранты-батраки картофельных полей, отделяется от главных сил и выступает в длительный поход на север. 6–8 тыс. негров, по 30–50 человек на грузовик, следуют за фронтом картофельного урожая вдоль восточного побережья.
Приведем маршрут и расписание похода (обычно они двигаются по ночам) этих людей:
От Окичоби до графства Дэйд, с марта по апрель — 200 км.
От графства Дэйд до Гастингса, в течение мая — 560 км.
От Гастингса до Меггета в Южной Каролине, с 10 мая по 1 июня — 545 км.
От Меггета до Бэйборо в Северной Каролине, в течение мая и июня — 480 км.
От Бэйборо до Эксмора в Виргинии, с 1 по 20 июня — 385 км.
От Эксмора до Покомока в Мериленде, с 20 июня по 15 июля — 50 км.
От Покомока до Фрихолда в Нью-Джерси, с 15 июля по 10 августа — 320 км.
От Фрихолда до Лонг-Айленда в Нью-Порке, с 10 августа по 1 сентября — 110 км.
Обратный путь от Лонг-Айленда до Флориды — 2650 км.
Некоторые доходят до таких северных точек, как Арустук в штате Мэн. Подсчитано, что весь поход проделывают около 8 тыс. рабочих, на самом же деле в этом потоке участвует гораздо больше людей, вероятнее всего, тысяч пятнадцать.
Способ передвижения «картофельного батальона» описан членом промышленной комиссии штата Флорида Фредериком Смитом.
«Они едут, — пишет он, — в старых машинах, находящихся в пользовании уже от 5 до 15 лет. Такие машины пожирают огромное количество бензина и масла. Многие мигранты путешествуют в самодельных прицепах с крышей и стенками, другие везут с собой палатки и спальные мешки. Есть еще и такая группа людей, у которых нет ни автомобилей, ни прицепов, ни палаток. Они бредут по дорогам пешком, по возможности пользуясь попутным транспортом, или ездят «зайцами» на товарных поездах. Можно с полным основанием заявить, что сотни этих батраков доставляются владельцами автотранспорта на переполненных доотказа грузовиках, на которых мужчины, женщины и дети едут тесно прижатые друг к другу. Нередко видишь грузовик, который так переполнен, что люди могут только по очереди стоять или лежать. Никто не знает, долго ли им придется странствовать в таком положении, потому что зависит это от того, в каком пункте их завербовали».
Обычно наиболее скудные пожитки имеют негры, именно их преимущественно и везут на грузовиках в количестве от 30 до 50 человек на машину[166]. Так как вербовщик взимает плату за перевозку, он, конечно, непрочь набрать больше людей, чем нужно, и заполняет свой грузовик доотказа. Взимая с каждого батрака по 5–10 долл. за доставку из Флориды в Нью-Джерси, вербовшик может неплохо заработать на грузовике, нагруженном полусотней мигрантов.
По мере продвижения «картофельного батальона» на север кое-кто дезертирует и возвращается на юг. Некоторые добираются вплоть до Южной Каролины, Северной Каролины и даже Виргинии. На уборке картофеля в Нью-Джерси ежегодно занято не менее 4 тыс. негров-мигрантов, в большинстве уже в течение ряда лет совершающих путь из Флориды в Нью-Джерси. Как правило, предприниматели в Нью-Джерси имеют дело с подрядчиками-вербовщиками, которые ежегодно являются со своей бригадой батраков. Такому подрядчику платят сдельно за собранный урожай, и он сам рассчитывается с рабочими. Во многих случаях предприниматель, по указанию подрядчика, непосредственно платит батракам и при окончательном расчете с подрядчиком вычитает эту сумму.
В течение полутора-двух месяцев 4 тыс. негров-мигрантов живут и трудятся в Нью-Джерси в условиях, весьма схожих с условиями во Флориде. То же самое происходит по всему маршруту похода «картофельного батальона»: те же жалкие жилища, то же отсутствие условий для отдыха и развлечения, те же низкие заработки и высокие цены на еду и одежду, то же мошенничество со стороны подрядчиков и та же расовая дискриминация. В сентябре 1939 г. в районе Крэнбери в Нью-Джерси происходили серьезные беспорядки, направленные против найма негров на полевые работы. Для ликвидации беспорядков пришлось даже вызвать войска национальной гвардии штата.
Районы картофельных плантаций в Нью-Джерси отличаются таким же распространением сифилиса, как и во Флориде. Из общего числа 2948 негров-мигрантов, обследованных в Нью-Джерси в 1939 г., 34,9 % оказались заражены сифилисом (в Элизабет-Сити в Северной Каролине сифилисом заражено 70 % оседлого и мигрантского негритянского населения).
Приведем описание жилищных условий батраков в Нью-Джерси, принадлежащее перу Эдит Лоури: «Покосившиеся хибарки, сараи и птичники — вот где ютятся эти люди. Каждое такое жилище в случае пожара превращается в форменную ловушку. Вентиляции в них нет почти никакой, на окнах нет сеток от насекомых, и мухи и комары мучат людей. Нет ни кроватей, ни постельных принадлежностей, ни приспособлений для умывания. Санитарное оборудование почти полностью отсутствует. Обувь — редкость, и большинство детей и взрослых ходит босиком».
Батрак-мигрант Джон Херд из Джорджии рассказал на заседании комиссии Толана, что ему с 18 другими рабочими приходится ютиться в «двух лачугах, оборудованных нарами с соломенной подстилкой. Для приготовления пищи нам служит маленькая железная печка»[167].
В Нью-Джерси труд мигрантов предпочитают по тем же причинам, что и в других районах. Так как посев и уход за посевами механизированы, предпринимателям не приходится держать рабочих круглый год. Негры-мигранты являются сюда на кратковременный сезон, работают за низкую оплату, покорны десятникам и поселяются поблизости от плантаций; таким образом негров можно ставить на работу за сдельную оплату в любую минуту по требованию, и они безропотно исчезают по окончании сезона. Если картофель созревает с опозданием, люди слоняются без дела и залезают в долги у подрядчика, который кормит их в кредит. «Что бы ни писали газеты о том, будто рабочий может заработать до 3–4 долл. в сутки, — пишет Эдит Лоури, — я точно знаю, что наивысший средний заработок сезонника-рабочего за 5-недельный период, с 24 июля по 26 августа, составлял не более 5,6 долл. в неделю, а заработки одной трети рабочих и того меньше — от 75 цент, до 1 долл.». В Нью-Джерси у некоторых батраков образуется задолженность подрядчику в размере 25–50 долл. еще до начала работы в поле.
Вдоль маршрута похода «картофельного батальона по восточному побережью существует ряд этапов, на которых мигранты подрабатывают на сезонных работах. В былые времена многие из этих районов пользовались местными «резервуарами» рабочей силы. Для работ на ягодных и овощных плантациях в графствах Энн Арандель, Вайкомико, Сомерсет и Вустер штата Мериленд[168] батраков вербовали в Балтиморе, а для работы на огородных плантациях в Виргинии негров-батраков вербовали прямо с улицы в Норфолке[169]. В наши дни эти случайные полевые работы на всем пространстве от Флориды до Нью-Джерси выполняются организованными артелями мигрантов. В последнее время многие бывшие издольщики из Теннеси перебрались на восточный берег Виргинии, где нанимаются на консервные заводы и на полевые работы по сбору шпината, гороха и спаржевой капусты, получая за это по 8 долл. в неделю и проживая в лачугах, которые принадлежат нанимателю[170]. Сезонных рабочих-мигрантов найдешь везде, где существуют овощные и ягодные плантации, как, например, в графстве Нью-Ганновер Северной Каролины[171]; те же мигранты преимущественно обрабатывают поля в районах развитой консервной промышленности. К числу крупнейших картофельных центров страны принадлежат Аккомак и Нортхэмптон на северном берегу Виргинии. Как и многие другие районы сельскохозяйственного производства, рассчитанного на удовлетворение местного спроса, этот район входит в систему рынка северной части страны, так как сбор урожая здесь начинается уже после окончания сезона в Эверглейдсе и до начала сезона в Нью-Джерси[172].
Каждый сезон на плантациях восточного берега Виргинии занято около 5 тыс. батраков-мигрантов. По мере консолидации рынка этих продуктов в масштабе всей страны эта отрасль земледелия подвергается все более интенсивной индустриализации, и труд мигрантов постепенно вытесняет местный труд.
На всем пространстве от Флориды до Нью-Йорка, везде, где применяется труд мигрантов, господствует система подрядного труда. «Вербовшик, — гласит отчет уполномоченного по вопросам труда штата Виргиния, — собирает этих людей и взимает с них плату за проезд; после этого он получает от фермера плату за доставку рабочей силы. Можно привести множество примеров того, как по ночам подрядчики тайком уводят рабочих и продают эту рабочую силу на другую ферму, расположенную чуть подальше». Многие фермеры и сами побаиваются вербовщиков. «Если я не буду ладить с ними, — говорил один из фермеров уполномоченному по вопросам труда, — они занесут меня в черный список, не станут больше иметь со мной дела, и урожай мой сгниет». Сезонным рабочим-мигрантам по необходимости приходится иметь дело с вербовщиками-подрядчиками, а последние — на всем пространстве от Калифорнии до Флориды — народ крутой. Весной 1930 г. было два случая убийства в районе Стоктона в Калифорнии в результате стычки между мигрантами и подрядчиками-вербовщиками[173]. «Негры, — писала газета «Стоктон рекорд», — боятся подрядчиков-вербовщиков и по существу являются их рабами. Вся эта система в целом — сплошное преступление». Преступление это, однако, является неотъемлемой частью нынешней системы индустриализации земледелия.
4. Лето в деревне
Вот уже более четверти века, как труд негров с Юга применяется на картофельных полях Нью-Джерси на наиболее трудоемких работах. Для более «легкой» работы, например по сбору ягод, труд семей-мигрантов из близлежащих промышленных центров применяется с еще более давних пор. В настоящее время более 5 тыс. рабочих в большинстве из Кэмдена и южной части Филадельфии, проводят свои «летние каникулы» на плантациях Нью-Джерси. Сезон начинается в мае и заканчивается в октябре; здесь выращиваются разнообразные культуры, начиная с клубники, сбор которой происходит весной, и кончая брусникой, сбор которой производится осенью. По утрам рабочих доставляют на грузовиках из города к месту работы, а вечером отвозят обратно в город. Кое-кто из рабочих берет с собой немного утвари и постельных принадлежностей и проводит на плантациях все лето. Рабочие этой категории не странствуют в поисках труда на большие расстояния и в течение сезона проделывают путь общей протяженностью не более 150 км. Свыше ¾ этих семей (87 %) составляют итальянцы из южной части Филадельфии. Многие уже по пятнадцать сезонов кряду проводят лето на полевых работах. Большинство из этих рабочих принадлежат к третьему поколению мигрантов из среды европейских иммигрантов. Но каждый сезон к ним прибавляются новые семьи, впервые отправляющиеся на полевые работы. В среднем такая семья насчитывает семь работников. Чем больше работников в семье, тем дольше она занята на полевых работах.
Плантации Нью-Джерси уже издавна славятся как сельские потогонные мастерские. Утверждают, что дети особенно хорошо справляются с уборкой ягод. Дело в том, что при существующих там условиях заставить работать можно только большие семьи. «Материальная нужда, — писал Джосайя Фолсом в 1922 г. — заставляет всю семью, от мала до велика, искать работы. Об этом красноречиво свидетельствует истощенный вид некоторых детей, причем не только среди итальянцев, но также среди поляков и рабочих других иммигрантских групп». Так как большинство этих семей батраков является из Пенсильвании, власти штата Нью-Джерси не заботятся о соблюдении закона об обязательном школьном обучении детей. «Дети жителей штата Нью-Джерси, — заявила Гарриман Симонс на конференции в Вашингтоне 12 февраля 1940 г., — обязаны посещать школу, но дети жителей Пенсильвании, находящихся в Нью-Джерси, в школу не ходят; поэтому мы и применяем труд детей из Пенсильвании на овощных плантациях в начале уборочного сезона и на брусничных болотах в конце сезона. Само собой понятно, что наши наниматели в Нью-Джерси заняты только тем, чтобы помочь детям из Пенсильвании увильнуть от выполнения законов собственного штата, а это в дальнейшем затрудняет учебу этих детей и создает серьезную проблему для пенсильванских школ».
Главы этих семей — люди преимущественно пожилые, в возрасте от 37 до 60 лет. Многие были вынуждены искать заработка на полевых работах из-за старости, разорения и безработицы. Различные обследования, проведенные с 1922 по 1940 г., показали, что большинство этих семей в зимние месяцы прибегает к частной благотворительности или государственной помощи. В настоящее время большинство этих семей существует, конечно, на пособие по безработице. В 1935 г. семьи этой категории зарабатывали на брусничных плантациях в районе Хэммонтона по 3,3 долл. в неделю и ютились по 5–6 человек в одной комнате[174].
Работа ведется весь день с 4 час. утра и до вечера в зависимости от погоды и рыночной конъюнктуры. Ближе к зиме брусничные плантации на ночь заливаются водой, чтобы предохранить растения от заморозков, и когда на рассвете сбоошики приступают к работе, земля еще пропитана влагой. Весь день они ползают по земле с одеждой, промокшей до колен. На брусничных болотах в Массачузетсе трудятся примерно те же категории рабочих, что и в Нью-Джерси. Уже в течение многих лет здесь каждый сезон на болотах работают канадские французы, португальцы и финны[175]. В Нью-Джерси заработок семьи за сезон продолжительностью около 104 дней снизился с 642 долл. в 1929 г. до 265 долл. в 1938 г. Около 30 % общего сезонного заработка всей семьи приходится на долю детей в возрасте не старше 16 лет. За последние 25 лет на территории Нью-Джерси не произошло общего улучшения жилищных и трудовых условий для мигрантов. В подтверждение этих фактов достаточно сравнить фотоснимки, сделанные Фолсомом в 1922 г., с другими снимками, сделанными сотрудниками Бюро детского труда в 1924 г., комиссией по расследованию труда детей мигрантов в 1931 г. и комиссией Толана в 1940 г.[176]. Как и в 1922 г., никто не заботится об улучшении материальных условий жизни рабочих-мигрантов, и попрежнему здесь господствует система эксплоатации труда рабочих-мигрантов подрядчиками. Но несмотря на все эти обследования, условия сельских потогонных мастерских в Нью-Джерси ныне такие же скверные, какими были в 1922 г.
Для характеристики положения мигрантов в Нью-Джерси типична история Джозефа Лаполла из Филадельфии. С 1910 по 1935 г. Лаполла зарабатывал на жизнь торговлей бутербродами с лотка в Филадельфии, но вдруг «торговля начисто заглохла». Уже в 56-летнем возрасте Лаполла превратился в бродячего батрака. Однажды возле его дома в Фидадельфии остановился грузовик вербовщика. «Мы оделись, — рассказывает Лаполла, — и отправились в Нью-Джерси». Вот как Лаполла описывает свое пребывание с женой и двумя детьми «на лоне природы». «Вставали мы в четыре утра и до половины шестого вечера работали в поле на сборе бобов. Мы жили, как крысы». За сезон 1939 г. 4-месячный заработок семьи составил 200 долл., каковые они там же и потратили. Родившись крестьянином в Италии, Лаполла умрет крестьянином в Америке[177].
5. Фабрики в поле
«Земледельческие фабрики» стали возникать на всем атлантическом побережье от Флориды до Коннектикута. На восточном побережье индустриализованное земледелие развивалось, конечно, медленнее, чем на тихоокеанском побережье, но тенденция к этому вполне очевидна. В районе Эверглейдса, во Флориде, «Юнайтед Стэйтс шугар корпорейшн». начиная с 1925 г., владеет плантациями площадью в 25 тыс. акров. В течение года на этих землях трудится 2.5 тыс., а в страдную пору до 5 тыс. рабочих. Владения компании раскинулись на 80 км вдоль восточного и южного берегов озепа Окичоби. На территории этих плантаций разбросаны 11 поселков, принадлежащих фирме и сеть ее розничных магазинов с годовым оборотом 750 тыс. долл. Около 90 % рабочей силы на этих плантациях составляют негры.
Компания набирает сезонников через агентов в Джорджии, Алабаме и Южной Каролине. Там агенты вербуют батраков с плантаций сахарного тростника и специальным поездом доставляют их к северу, вдоль атлантического побережья. Все производственные процессы механизированы. Фирма сама перерабатывает сахарный тростник, выпуская до 115 тыс. т сахара в год, и имеет на территории плантации собственную железнодорожную линию. Председатель правления этой корпорации презрительно отзывается об идее «всеобщего земледельческого образа жизни», как о «лицемерной болтовне».
Другой пример индустриализованного земледелия представляют собой табачные плантации в Коннектикуте. Общая сумма заработка батраков за 1929 г. на 73 крупных табачных плантациях в долине реки Коннектикут составила 2311 тыс. долл. Средняя выручка плантатора за урожай составила более 67 тыс. долл. Наиболее типичными плантаторскими предприятиями в этом районе являются «Америкен Суматра тобэко корпорейшн» и «Консолидейтед сигар корпорейшн». Обе фирмы, как утверждает д-р Артур Стюарт, «характеризуются высокой степенью централизации, охватывая не только разведение табака, но и его переработку и сбыт, а в некоторых случаях и выпуск готовой продукции в виде сигар». На долю первой из названных двух фирм приходится пятая часть всего урожая табака в Коннектикуте; ее плантации расположены в Массачузетсе, Флориде и Джорджии. Фирма «Консолидейтед сигар корпорейшн» владеет 11 плантациями на территории Новой Англии. Эти компании контрактуют большую часть табака, выращиваемого в Коннектикуте.
В течение многих лет для работы на табачных плантациях доставляли негров-батраков с Юга; в настоящее время рабочую силу вербуют в Хартфорде и Спрингфилде и на грузовиках ежедневно везут из города на поля и обратно. «Целый день над дорогой стелются тучи пыли, поднятые непрерывным потоком грузовиков, которые везут рабочих и табак, — гласят протоколы комиссии Толана. — Смешанный с пылью липкий сок, которым покрыты табачные листья, разъедает рабочим руки». Даже спустя много дней после окончания сбора табака рабочие не могут избавиться от ощущения тошноты, вызванного испарениями от зеленых табачных листьев. Широко эксплоатируется на этих плантациях детский труд, и в некоторой мере еще и сейчас применяется негритянский труд. Негры сами несут расходы по переезду с юга и ютятся в жалких лачугах в районе плантаций[178].
Иной тип индустриализованного земледелия можно наблюдать на Сибрукской плантации близ Бриджтона в Нью-Лжерси. На этой плантации, площадью 6 тыс. акров, устроена сеть шоссейных дорог общей протяженностью 45 км. Этому предприятию принадлежат также собственная железная дорога, по которой 30-вагонные составы перевозят собранный урожай; упаковочные предприятия и консервный завод, которые обслуживают окружающие плодоовощные плантации общей площадью 32 тыс. акров; сеть оросительных каналов; парк специальных грузовиков; два самолета для опрыскивания полей и большое оранжерейно-парниковое хозяйство. На территории Сибрукской плантации проживает около 2 тыс рабочих, и на полевых работах организован механический табельный учет. Это предприятие, в свою очередь, входит в состав акционерного общества «Инвестмент мэнэджмент корпорейшн». Дочерние предприятия этого общества занимаются консервированием, упаковкой и прочими производственными операциями по обработке сырья. «Земли, на которых когда-то трудились вечно полуголодные мелкие фермеры. — писала газета «Нью-Джерси гайд» в 1939 г., — поглощены акционерным обществом и превращены в коммерческие аграрные предприятия». Еще в 1918 г. эта компания ежегодно выпускала на рынок продовольственные товары на сумму в 200 тыс. долл., добывая с каждого акра продукции на 2450 долл. за сезон[179]. В те времена фирма пользовалась трудом венгерок и полячек, завербованных в районе Пассаик Миллз, а в дальнейшем стала эксплоатировать труд мигрантов-негров, вплоть до 1934 г., когда было решено поскорее избавиться от сезонной рабочей силы вообще.
Поводом для такого решения послужил характерный эпизод. Весной 1934 г. предприятие платило на полевых работах от 12,5 до 15,5 центов в час. В это время в Бриджтоне было организовано отделение профсоюза рабочих сельского хозяйства и консервной промышленности, которое заставило хозяев удвоить ставки заработной платы. Спустя несколько недель, 25 июня, дирекция объявила, что намерена ликвидировать прибавку и установить ставку заработной платы в размере 17 центов в час.
В ответ на это 500 рабочих единодушно объявили забастовку и выставили пикеты по дорогам, ведущим на склады, консервный завод и на территорию плантации. «Значительную часть рабочих, — сообщалось в газете «Нью-Йорк таймс» 11 июля 1934 г., — составляли негры, а большинство остальных, повидимому, состояло из первого и второго поколений рабочих-иммигрантов». Жили они в домах, принадлежащих хозяевам, и из своих непостоянных заработков, получаемых из расчета 17 центов в час, платили ежемесячно от 3 до 8 долл. за жилье. 7 и 10 июля произошли серьезные беспорядки. Вот что писала газета «Нью-Йорк таймс» в номере от 10 июля 1934 г.: «Было арестовано 26 человек, один рабочий барак был сожжен, и в ход были пушены камни, топорища и дреколья». В Бриджтон были направлены части гражданской гвардии, пустившие в ход слезоточивый газ. Местный шериф облек властью 27 фермеров, составивших «комитет виджилянтов». Когда же стачечники отказались покинуть хозяйские дома, их «осадили виджилянты и полиция, пустившие в ход пожарные рукава и слезоточивые бомбы». Людей заставили выйти из домов на улицы (которые тоже принадлежали хозяевам) и оттуда погнали на шоссейную дорогу, за пределы плантаторских владений. Стачка окончилась 12 июля 1934 г., и большинство рабочих, по решению арбитражной комиссии, вернулось на работу. Но после стачки, пишет газета «Нью-Джерси гайд», «компания перестала нанимать мигрантов» и постаралась стабилизовать свои рабочие кадры, нанимая людей на круглый год. Таким образом, уже в 1934 г., так сказать, у самого порога города Нью-Йорка, происходил типичный калифорнийский эпизод — со слезоточивыми бомбами, виджилянтами, насильственным выселением, беспорядками, кровопролитием и арестами. Здесь, на атлантическом побережье, также возник постоянный поток мигрантского труда, во многих отношениях почти аналогичный тому мигрантскому потоку, который мы наблюдаем на побережье Тихого океана.