На ягодных плантациях
Сдвиги, изменяющие лицо американского сельского хозяйства, по природе своей отнюдь не автоматические. Это процесс, в котором участвует множество различных факторов, в том числе такой весьма важный фактор, как развитие специализированного коммерческого земледелия. Так, например, начиная с 1922 г., ягодное хозяйство превратилось в крупнейшую отрасль земледелия. Расширение консервной промышленности и развитие промышленности свежезамороженных фруктов и овощей способствовали улучшению холодильного дела и быстрому росту обьема автогрузовых перевозок. Это в значительной мере обусловило индустриализацию этой некогда мелкой отрасли земледелия. В настоящее время ягоды доставляются почти во все концы страны в течение значительной части года. По мере расширения рынка и удлинения периода сбыта продукции быстро расширялось и само производство. Под давлением растущего спроса происходила все более основательная индустриализация, специализация и интенсификация этой отрасли земледелия. Процесс индустриализации привел также к массовому найму мигрантской рабочей силы на время сбора урожая. Большинство рабочих для быстро расширяющихся ягодных плантаций вербуется из среды «безликой массы разоренных людей». Коммерческое развитие ягодных плантаций совпало с периодом распада системы арендаторского землепользования в Южных штатах и способствовало коренному изменению производственных методов. В то же время происходила индустриализация в области сельского хозяйства других районов и в других отраслях, что привело к вытеснению с земли фермерского населения и к созданию резервов сезонной рабочей силы, спрос на которую увеличивался во многих местах. Фермерские массы, оторванные от земли на одном из этапов этого преобразующего американское земледелие процесса, пришли в движение при его дальнейшем распространении на другие районы страны и разные отрасли сельского хозяйства. Но они не были снова поглощены земледелием на правах фермеров или арендаторов, обрабатывающих собственный клочок земли, — они превратились в сезонных рабочих, они стали мигрантами. Таким образом, оба эти процесса — вытеснение с земли и рассеивание по стране — тесно связаны между собой.
Не все фермерские семьи, вытесненные с земли на юго — западе страны, направили свои стопы в Калифорнию или на Северо-Запад. Тысячи этих семей пополнили собой ряды армии батраков, обрабатывающих ягодные плантации на Среднем Западе. Численность этой группы сельскохозяйственного пролетариата достигает огромной величины. По подсчетам министерства труда за 1924 г., более 600 тыс. сборщиков-мигрантов следуют за фронтом ягодного урожая через территорию штатов, расположенных по побережью Мексиканского залива и на Среднем Западе. В июле 1932 г. Мэри Андерсон писала в журнале «Америкен федерейшионист», что на ягодных плантациях штатов Луизиана, Арканзас и Миссури работали 100 тыс. сборщиков. По подсчетам Раймонда Фуллера, на ягодных плантациях в долине Миссисипи трудилось, «вероятно, более 150 тыс. сборщиков»[144]. В настоящее время большинство батраков-сезонников на ягодных плантациях составляют бывшие кропперы и арендаторы с Юга.
Во Флориде сезон сбора ягод начинается в январе. Окончив работу там, поток мигрантов устремляется по побережью Мексиканского залива в Луизиану, откуда — в долину Миссисипи. Наибольшая часть земли под клубничными плантациями находится в штатах Луизиана, Арканзас, Теннеси и Миссури. Однако поток мигрантов не всегда следует по одним и тем же проторенным путям.
Из Арканзаса мигранты движутся в Миссури и далее на север, в Мичиган; из Иллинойса, Огайо, Индианы и Кентукки они бредут на юг, в Миссури; затем эта лавина снова поворачивает на север. Как правило, поток «белых мигрантов» из Флориды и Арканзаса движется в обход ягодных плантаций Луизианы, где эксплоатируется исключительно труд негров. Протяженность главного направления этого потока составляет от 2400 до 3200 км. Мигрантов-сборщиков клубники часто изображают веселыми, беззаботными и жизнерадостными туристами. Но стоит поближе присмотреться к положению в некоторых центрах этой отрасли земледелия, чтобы иллюзия быстро рассеялась.
1. Сбор ягод в Арканзасе
Город Джадсония, графства Уайт, штата Арканзас, является тем центральным перевалочным пунктом, через который движется во все концы страны огромный поток ягод с клубничных плантаций. Объем годового грузооборота в этом пункте составляет от 1200 до 1500 вагонов. Из графства Уайт ежегодно вывозится более миллиона штук клубничной рассады. Здесь расположен центр района, охватывающего территорию 6 графств, в котором в 1934 г. было собрано 85 % общего урожая клубники в Арканзасе, составившего 26 632 460 кварт[145]. Нередко из Джадсонии отправляется до 40 вагонов клубники в сутки. Развозят ее далеко, по всему Среднему и Дальнему Западу и даже в Канаду. Скоростные грузовики доставляют клубнику со складов на рынки Канзас-Сити и Сент-Луиса. Разведение клубники стало сугубо коммерческим предприятием; крупное фруктово-ягодное плантаторское хозяйство вытесняет мелких фермеров. Ягодное дело превратилось в подлинно крупную отрасль капиталистического хозяйства.
Разведение клубники распадается на три основных трудовых операции: посадка, уход за растениями и внесение удобрений; поливка и вторичная обработка посадок и, наконец, сбор урожая. Первые две операции не требуют большой затраты труда. Но на третьем этапе возникает совершенно новая проблема. Период рыночного сбыта урожая продолжается не более 2–3 недель, следовательно, ягоды должны быть собраны в самые сжатые сроки. Местной рабочей силы для этого совершенно недостаточно.
Сезонная рабочая сила прибывает сюда разными путями. Прежде всего, сюда идет поток мигрантов из Оклахомы, Техаса, а также из других районов самого Арканзаса. Эти люди появляются здесь между серединой апреля и половиной мая. По окончании уборки коммерческого урожая мигрантским семьям разрешается собирать ягоды для собственного потребления. После этого они отправляются во-свояси. Другую группу сезонной рабочей силы составляют мигрирующие профессионалы — сборщики ягод. Эта часть мигрантского потока движется вслед за фронтом урожая из Арканзаса на Миссури, Иллинойс, Индиану и Огайо и к концу ягодного сезона оказывается в районе Берриена в Мичигане. Небольшое ответвление этого потока следует, в зависимости от периода созревания клубники, из Арканзаса в Миссури, затем обходным путем возвращается через пшеничные поля Канзаса, Небраски и Северной и Южной Дакот. Более значительная часть этого потока следует через районы клубничных плантаций вплоть до Миссури, оттуда возвращается в Оклахому, Арканзас и Техас на хлопчатоуборочный сезон. Негры почти вовсе не встречаются на ягодных плантациях Арканзаса. Кроме описанных выше групп мигрирующих батраков, в Арканзас из восточной части Оклахомы доставляется около 300 индейцев племени чироки. В 1934 г. во всех этих группах сезонных рабочих насчитывалось в общей сложности около 20 тыс. людей[146].
В отчете за 1934 г. Администрация помощи безработным указывает, однако, что «сборщиков ягод отнюдь не следует рассматривать как туристов. В огромном большинстве это безработные, не имеющие средств к существованию. Им не предоставили жилья, и они расселились лагерями вдоль дороги или по окрестным рощам. Никто не следит здесь за санитарией, никто не обеспечивает людей питьевой водой, никто не заботится о медицинской помощи, даже когда речь идет об эпидемических заболеваниях».
Сезон полевых работ длится только полтора месяца, поэтому сборщики переходят из одного района клубничных плантаций в другой в тщетной и бесплодной попытке найти более приемлемые жилищные условия и более выгодный труд. Каждый сезон почти половину рабочей силы на полях составляют новички, совсем незнакомые с техникой этого труда.
При составлении отчета за 1934 г. полевые инспектора Администрации помощи безработным обследовали на месте 4898 групп сборщиков, насчитывающих в общей сложности 10 945 человек, включая 3142 детей и подростков в возрасте до 16 лет. Годовые заработки этих групп за пятилетие с 1929 по 1934 г. колебались от 108,24 до 424.2 долл. Только 6 % опрошенных заявили, что когда-либо владели недвижимым имуществом; движимого имущества у этих людей было ничтожно мало. Стоимость транспортных средств, принадлежащих семье сборщиков, в среднем составляла 54,46 долл. и остальных пожитков — 49.2 долл. Что же касается способов передвижения, то 1236 из числа опрошенных групп путешествовали пешком, по возможности пользуясь попутным автотранспортом; 1101 имели собственные машины; 1309 приехали на грузовиках или легковых автомобилях вскладчину с другими семьями; 46 — на конных повозках; 319 прибыли «зайцами» на товарных поездах и 886 добрались до места работы на междугородных автобусах.
Несколько меньшее экономическое значение имеет район Линдейл, штата Техас, где разводится почти исключительно черная смородина. Район этот тесно связан с ягодным хозяйством Арканзаса. В Линдейле сосредоточено несколько заводов по переработке черной смородины, и сюда поступает основная масса урожая. Городок насчитывает около 2 тыс. жителей, а весной сюда врывается трехтысячная армия сборщиков ягод. Большинство этих людей живет под открытым небом, и только немногие — во временных бараках, которые принадлежат плантаторам. Здесь собрана толпа голодных мигрантов из глухих мест, с лесных разработок, из хлопковых районов и мелких городков. Черная смородина созревает рано, и по окончании уборки эта толпа отправляется в другие ягодные районы Арканзаса, Луизианы и Миссури. «Как они умудряются существовать, — отмечает Рут Аллен, автор книги о женском труде на хлопковых плантациях, — это тайна, которую они свято хранят»[147].
2. Озаркское плато
Тотчас по окончании сезона сбора клубники в Арканзасе значительное число мигрантов возвращается к себе на родину — в Оклахому, Техас и в другие районы Арканзаса. Остальные, уже давно ставшие профессиональными сборщиками ягод, отправляются в графства Ньютон, Макдональд и Барри в юго-западной части Миссури. Тысячи мигрантов — сборщиков ягод — ежегодно проделывают этот путь на Озаркское плато. Появляются они из Арканзаса, Оклахомы, Канзаса, Техаса и Луизианы. По окончании сбора урожая в Миссури часть из них возвращается на родину, но более предприимчивые следуют дальше на север, в сторону Мичигана и Висконсина.
Судя по отрывочным данным, условия жизни и работы этих людей в Миссури почти те же, что и в Арканзасе. Правда, общая численность сезонной рабочей силы менее велика, но эта отрасль земледелия здесь тоже имеет важное экономическое значение[148]. Большинство мигрантов располагает весьма скудными средствами и оборудованием для устройства жилья и приготовления пищи. Они становятся лагерем на первом попавшемся свободном клочке земли на окраинах городков, поближе к ягодным складам, и берутся за любую работу. Не так давно Администрация по охране фермерского хозяйства обследовала в этом районе группу в составе 173 сборщиков. Хотя эта выборочная группа была невелика, но все же обследование дало интересные данные об основных профессиях сезонных рабочих в этом районе. Из общего числа обследованных 152 заявили, что являются сельскохозяйственными рабочими, а остальные указали разные другие специальности. Среди них были кузнецы, точильщики, столяры, строительные чернорабочие, смазчики, горняки, маляры и студенты. Один из них, клепальщик по профессии, заявил, что за батрацкую работу он взялся временно, пока «не подыщет места по специальности». Подобным же образом отвечали и представители других групп квалифицированных рабочих из числа опрошенных лиц. Почти в любой группе сельскохозяйственных рабочих-мигрантов можно встретить теперь, помимо постоянных сельскохозяйственных рабочих, представителей широкого круга профессий и специальностей. Многие рабочие, вытесненные из промышленности в результате введения технологических усовершенствований, а также потерявшие работу из-за старости или по другим причинам, летом пускаются в путь на поиски работы и хлеба и вливаются в один из потоков мигрантской рабочей силы.
Обследованная в Миссури группа мигрантов почти целиком состояла из так называемых «белых американцев», в большинстве женатых и имевших до 7 иждивенцев. Преобладала молодежь в возрасте от 21 до 24 лет. Из числа опрошенных 132 назвались жителями штата Арканзас. Небезинтересны данные об остальном составе этой группы: 2 были из Калифорнии, 1 — из Айдахо, 7 — из Иллинойса, 1 — из Индианы, 2 — из Айовы, 67 — из Канзаса (до появления в Миссури большинство этих людей работало на уборке картофеля в долине Коу), 5 — из Луизианы, 2 — из Мичигана, 2 — из Миссисипи, 30 — из других районов Миссури, 1 — из Нью-Джерси, 2 — из Огайо, 86 — из Оклахомы, 1 — из Пенсильвании, 9 — из Техаса и 3 — «ниоткуда». Бесцельно было бы гадать о том, что заставило этих мигрантов добираться сюда из таких дальних краев, чтобы участвовать в кратковременной уборке урожая. Кое-кто из них, очевидно, принадлежал к «вечным странникам большой дороги», другие, видно, нанимались на работу, направляясь с Востока на Запад и по пути зарабатывая себе на пропитание. Но здесь, в районе Озаркского плато, были батраки, специально явившиеся из Калифорнии и Нью-Джерси для участия в кратковременном сборе ягод. Что же касается пришельцев из Арканзаса, Оклахомы и Канзаса, то они, вероятнее всего, принадлежали к категории «вечных» мигрантов.
Еще никем и никогда не было должным образом описано это шествие сборщиков ягод, направляющихся в район Озаркского плато; между тем оно представляет собой классическое зрелище мигрантского потока. Сотрудница Бюро детской безнадзорности пишет о том, как на зараженной малярией местности она видела целые караваны крытых и некрытых фургонов, пересекавших мелкую речку, направляясь на ягодные плантации. «Некоторые фургоны, — рассказывает она, — были доверху набиты постельными принадлежностями и прочими пожитками, ящиками с закопченными кастрюлями, кофейниками, сковородами и прочей утварью. Спереди, сзади и с боков этих фургонов торчали всклокоченные головки малышей»[149].
3. «Из неизвестности в неизвестность»
После окончания уборочной поры в районе Озаркского плато странствующие сборщики ягод делают еще один большой привал в графстве Берриен, штата Мичиган, ставшем одним из центров фруктово-ягодных плантаций Америки. Уже много лет здесь выращиваются фрукты и ягоды, главная масса которых поставляется на чикагский рынок. Но с момента организации рынка в Бентон-Харборе в 1930 г. — этого «крупнейшего фруктово-ягодного рынка в мире» — положение резко изменилось. Благодаря усовершенствованным дорогам, улучшению и ускорению автотранспортного движения и развитию холодильного дела фруктово-ягодный рынок необычайно расширился. Ныне фрукты и ягоды поставляются на огромный рынок, простирающийся от района Великих озер через Средний Запад до побережья Мексиканского залива и на Запад до самых предгорий Скалистых гор. В 1939 г. в главном центре этой торговли было зарегистрировано 8893 владельца грузового автотранспорта, прибывших из 24 штатов. Бывает, что в течение только одного дня на рынке появляется до 450 торговцев. Отсюда фрукты и ягоды отсылаются в Индианаполис, Луисвилл, Нашвилл, Сент-Луис, Канзас-Сити, Талсу, Милвоки, Демойн, Сент-Пол, Миннеаполис, Дулут, Толедо, Кливленд, Цинциннати, Чикаго и Детройт. Для того чтобы избежать расходов, связанных с содержанием разгрузочных станций и складов, торговцы этих городов шлют грузовики прямо на бентон-харборский рынок. Из Мичигана фрукты и ягоды отправляются на рынки, которые отстоят за тысячи километров. С мая по октябрь район Берриена являет собой картину кипучей деятельности.
С расширением рынка значительно возрос спрос на сезонную рабочую силу. В страдную пору требуется в 3–4 раза больше рабочих, чем в течение остальной части года. По мере того как расширялся рыночный спрос, расширялась и территория, откуда черпалась мигрантская рабочая сила. Рабочие-мигранты, следующие из Оклахомы на Мичиган, пересекают грузовой поток, который следует из Бентон-Харбора на Талсу. Шоферы грузовиков водят свои машины через территорию многих штатов и разных районов страны. Фруктово-ягодные плантаторские предприятия ведут операции на всем пространстве от Калифорнии до Колорадо и от Флориды до Мичигана, и целые армии мигрантов движутся в фарватере грузового потока.
Еще лет двенадцать назад местных резервов рабочей силы вполне хватало для уборки урожая в районе Берриен. Правда, довольно значительное число сезонников-одиночек в своих ежегодных странствиях охватывало и этот район; их привлекали сюда объявлениями в чикагских газетах и в прессе других крупных городов Среднего Запада. Толпа эта была крайне разношерстной; тут были стачечники из промышленных центров, деревенские парни из соседних штатов, безработные матросы с Великих озер, профессиональные бродяги и студенты сельскохозяйственных институтов. Из года в год на фруктовых плантациях в районе Великих озер и на ягодных плантациях в Мичигане постоянно подвизалось небольшое число профессиональных «бродячих сборщиков фруктов», которые, покончив со сбором урожая в этих местах, перебирались в штат Нью-Йорк на период сбора винограда и яблок[150]. Но если рабочей силы этой категории хватает до тех пор, пока рынок мал и неорганизован, то как только данная отрасль сельского хозяйства начинает приобретать более зрелые формы, эти резервы рабочей силы тотчас же пополняются другой категорией — мигрантами.
Новая волна мигрантской рабочей силы в Мичигане была вызвана чрезвычайными обстоятельствами. Весной 1931 г. в мичиганских газетах появились очерки, в которых рассказывалось о тягчайших бедствиях, постигших население Арканзаса в результате наводнений, неурожаев и постепенного распада системы издольщины. В этих очерках рассказывалось о том, что тысячам арканзасских семей грозит голодная смерть и люди «прикрывают свою наготу рогожкой — единственной оставшейся у них одеждой»[151]. Кое-какая миграция из Арканзаса в Мичиган происходила еще в 1929 г.[152]. В 1932 г. в Арканзасе появился первый мичиганский плантатор и вернулся к себе с 200 рабочими на грузовиках. С тех пор миграция из Арканзаса в Мичиган превратилась в регулярное сезонное явление. Понадобилось немного усилий, чтобы дать толчок этому движению.
Этот поток людей, прибывающих в Мичиган для обработки фруктовых и ягодных плантаций, состоит из «белых американцев», а также из «цветных» батраков с Юга. Вливается этот поток в Мичиган в разных пунктах. Из Арканзаса мигранты следуют через юго-западную часть Миссури и Луизиану; из Джорджии, Флориды, Кентукки и Теннеси — через Ковингтон (штат Кентукки) и реку Огайо до Цинциннати и далее на север через Индиану. Установлено, что в настоящее время этот поток насчитывает от 15 до 25 тыс. рабочих за сезон. В большинстве это опытные сборщики фруктов и ягод, уже годами работающие на фруктово-ягодных плантациях Арканзаса, Миссури и Индианы. Мичиганские плантаторы весьма высокого мнения об этих рабочих.
Появление рабочих-мигрантов в районе Берриен отрицательно повлияло на местный рынок рабочей силы. Начавшийся в 1930 г. усиленный рост плодово-ягодного плантаторского хозяйства вызвал повышенный спрос на рабочую силу в страдную пору; хотя на месте всегда существовал большой резерв избыточной рабочей силы, однако она не может успешно конкурировать с мигрантской рабочей силой. Материальный уровень местных рабочих выше материального уровня пришлых семей из бедствующих сельских местностей Юга. Мигранту приходится нести меньше расходов, чем местному рабочему, который должен платить налоги, содержать дом и обеспечивать своим детям возможность учиться в школе. Ведя организованный, оседлый образ жизни, местный рабочий не может с такой легкостью, как мигрант, сниматься с места и отправляться в дальние странствия. Кроме того, плантаторы также предпочитают труд рабочего-мигранта, потому что последний готов работать за более низкую цену, соглашается жить на территории плантации, более надежен и покорно исчезает по окончании сезона.
Особенно важно то обстоятельство, что мигрант поселяется в непосредственной близости к плантации. На ягодных плантациях суточный сбор урожая зависит от погоды и рыночной конъюнктуры. Рабочих могут поставить на сбор ягод с раннего утра, позднее днем распустить и к вечеру снова направить в поле. Ввиду таких переменчивых условий плантатор предпочитает пользоваться трудом рабочих, которые проживают поблизости и могут выйти на поле по первому требованию. В Бентон-Харборе рабочих-мигрантов вербуют либо у заставы, либо прямо на дороге; таким образом, они получают работу не через официальные учреждения по распределению рабочей силы, а переходя от одной плантации к другой. Со стороны рабочих наблюдается тенденция возвращаться каждый последующий сезон к прежнему нанимателю. Плантаторы также предпочитают тех батраков, которые уже работали в этом районе. На неорганизованном рынке труда мигранты пользуются преимуществом перед местными рабочими. По этой причине графство Берриен с течением времени стало почти целиком пользоваться пришлой рабочей силой.
На северо-восток от Бентон-Харбора, в Риверсайде, Коломе и Уотервлите, расположены три мигрантских поселка. Почти все обитатели этих «ветошных городков» — «белые американцы». В разгар сезона в радиусе нескольких километров вокруг Риверсайда ютится до 4 тыс. мигрантов. В 1940 г. один плантатор насчитал 800 мигрантских семей в лагере, который растянулся на 5 км вдоль дороги на окраине Риверсайда.
В течение сезона продовольственные лавки в Риверсайде бойко торгуют такими продуктами, как солонина, дешевый бэкон, шпик и третьесортная бакалея. Негритянские лагери сосредоточены к юго-востоку от Бентон-Харбора, близ Содуса и Оклера; в них проживает около 3 тыс. негров, большей частью подростки. Начальник почты в Содусе однажды подсчитал, что за день явилось 400 рабочих-мигрантов за получением писем до востребования. Порою эта местность так перенаселена, что приходится при помощи шерифа очищать проезды от толп мигрантов.
Здесь уже началась дискриминация негров, и негрофобские настроения с каждым днем усиливаются[153].
«Глазам случайного путешественника, — гласит отчет комиссии Толана, — в этой местности представятся только обширные фруктовые и ягодные плантации, усеянные людьми, которые заняты уборкой урожая». Зрелище, действительно, красивое. Мне пришлось путешествовать через этот район в разгар уборки, кроме того, я видел эту местность с борта самолета. Однако ни с воздуха, ни из автомобиля, ни из окна поезда этих двенадцати тысяч мигрантов не увидишь. Где же они? Откуда они явились? Куда держат свой путь? Вот как описан в протоколах комиссии Толана процесс их появления в этом районе:
«В июне, с наступлением периода сбора клубники, в районе появляется поток мигрантов. Тут и белые, и мексиканцы, и негры; женщины, мужчины и дети; старики, больные, беременные женщины, снявшиеся со своих насиженных мест в Техасе, Арканзасе, Миссури, Калифорнии, Флориде и других штатах, где для них не находится работы и хлеба. Как зачарованные, идут они толпами за призраком работы и хлеба по проторенной пешей тропе, едут на старых автомобилях, грузовиках и в товарных поездах. В пути им приходится преодолевать невероятные лишения и трудности. Вот старенькая машина с дымящим радиатором, пыхтя, ползет в гору. Немного недотянув до вершины, мотор глохнет и, содрогаясь, ждет помощи со стороны владельца. Из-под матраца, который служит навесом, на дорогу высыпают дети. Старик подкладывает под колесо камень, а человек помоложе отправляется с ведром за водой. В конце концов мотор починен и снова пыхтит, дети поспешно карабкаются на грузовик, мужчины усаживаются в передней кабине и, перевалив через верхушку холма, снова катят дальше на север.
А вот застрял на дороге старый грузовик «Шевроле» выпуска 1928 г., который всем своим видом изобличает свою принадлежность к семье мигранта: подобие навеса над бортами и куча скарба. Машина везет 10 человек: отца, мать, шестерых детей, замужнюю дочь и зятя. Их постигла большая беда — выбыла из строя задняя ось. Из «резервного фонда», в размере полутора долларов, зятю дается один доллар, чтобы в ближайшей лавке старьевщика приобрести подержанную ось; на оставшиеся же полдоллара нужно прожить, пока не найдется работа. Мать семейства в полузабытье лежит на матраце грузовика. Она хворает с того дня, как семья пустилась в путь из Арканзаса. Члены семьи надеются, что «она поправится, как только мы кончим путешествовать и начнем работать». В поисках работы эти 10 человек на одном грузовике с одним тяжелобольным исколесили уже сотни километров; на ночлег они во всякую погоду располагаются на сырой земле»[154].
В этом описании звучит что-то знакомое; может быть, это эхом отдается повесть «Гроздья гнева», может быть, это кадр из кинокартины. Все эти джоуды следуют из Арканзаса, а не из Оклахомы; они держат путь на северо-восток, а не на запад, и описание это взято не из киносценария, а только из официального документа.
После сбора урожая лишь ничтожное число мигрантов застревает в графстве Берриен, и тогда шериф устраивает на них облаву и, выражаясь местным языком, «поощряет» их к тому, чтобы «двигаться дальше». Среди всех слоев местного населения существует молчаливое соглашение о том, чтобы к октябрю не оставлять здесь ни одного пришлого. Мигранты являются, когда все цветет, и исчезают, когда урожай фруктов и ягод собран. Говоря словами одного землевладельца, выступавшего на заседании комиссии Толана, мигранты «из неизвестности приходят и в неизвестность уходят».
4. Каникулы на лоне природы
Весной, летом и осенью берега озера Мичиган великолепны. Бентон-Харбор и Сент-Джозеф славятся как курортные города. На юге этого края ежегодно проводится «праздник вишни». В конце мая с высоты птичьего полета этот район, испещренный узором рек и покрытый цветущими садами, кажется волшебным царством. Трудно поверить, чтобы в этих садах трудились люди, вся пища которых состоит из свиной требухи. Трудно поверить, чтобы в этих зарослях скрывались изнуренные малярией мигранты и стояли их дряхлые подобия автомобилей. И на всем этом пространстве только в субботний вечер можно с воздуха увидеть признаки вторжения в этот край армии теней — мигрантов. Где же живут эти люди? Чем занимаются?
«Лагери мигрантов скрыты», — гласит один из отчетов Администрации общественных работ. Один из фермеров описывает такой лагерь следующим образом: «У Джонса мигранты устроены отлично. Он расселил около полусотни семей в лесу. Там замечательно: и их не видно, и им не жарко».
По заявлению Джорджа Фрайдея, одного из крупнейших плантаторов графства Берриен, рабочие поселены «то ли в гараже, то ли в другой постройке поблизости от плантации». Маргерит Дуан из Бентон-Харбора описывает обстановку несколько подробнее. «Большинство, — заявляет она, — вынуждено жить в палатках, автомобильных прицепах, сараях, амбарах и даже в свинарниках. У одних вода под рукой, другим приходится носить воду за сотни метров. Уборные если и существуют, то самого примитивного типа». В этом же районе расположены великолепные туристские лагери и прекрасные курорты. Но это для туристов, у которых карман полон денег.
В протоколах комиссии Толана приводится следующая выдержка из отчета Администрации общественных работ:
«Многие хозяева в этом районе нанимают от 50 до 400 рабочих. Все мигрантские лагери отличаются одинаково убогим видом. Единственное послабление, которое хозяева допускают для обеспечения удобств рабочих, заключается в устройстве одного колодца и отхожего места на каждую полусотню людей. Иногда для размещения огромного числа людей используются пустующие старые амбары и другие постройки… Свернув на проселок, мы наткнулись на один такой лагерь, расположенный в рощице. Посреди лагеря стояли два сборных барака длиной 25 м и шириной 4 м. Вокруг были палатки, старые автомобили, прицепы и грузовики. Полы в бараках земляные; тонкими перегородками эти постройки поделены на 8 комнат, в среднем по 8 душ на комнату. Мебели нет почти никакой. Кое-кто из мигрантов приспособил под мебель ящики, поломанные стулья, тесовые доски. Все это разбросано между свалявшимися матрацами и порыжевшими одеялами, разостланными прямо на полу. На вбитых в стену гвоздях висит кое-какая одежда. Пищу готовят под открытым небом — на кострах или на очагах из кирпичей. Вода подается ручным насосом. На расстоянии метров трех от насоса стоят две постройки — уборная и умывальная для всего лагеря. Здесь же играют ребятишки, еще слишком маленькие, чтобы участвовать в работе. За каждой группой детей, копающихся в грязи и придорожных отбросах, наблюдает девочка постарше»[155].
Нечего и говорить, что подобная обстановка создает чрезвычайно серьезную медико-санитарную проблему. За один только год власти графства Берриен израсходовали на медицинское обслуживание мигрантов 6 тыс. долл., что составило 14 % всего бюджета на содержание больниц. Тем не менее, «медицинское обслуживание в таком масштабе, — гласят протоколы комиссии Толана, — не могло даже в отдаленной мере помочь решению этой проблемы». Вообще говоря, медицинская помощь в этом районе оказывается только в таких серьезных случаях, как автомобильная катастрофа. Число несчастных случаев на дороге чрезвычайно велико, если учесть, что 15 тыс. мигрантов странствуют в полуразвалившихся автомобилях. Ежегодно, с появлением мигрантского потока, вспыхивают эпидемии паратифа, дезинтерии, малярии (в 1938 г. только в одном графстве было зарегистрировано 17 случаев заболевания малярией). «Роды часто происходят в палатках или в лесу под открытым небом», — гласят протоколы комиссии Толана[156]. В этом же документе приводится следующая выдержка из обзора, выпущенного «Фондом Келлога» по вопросу о состоянии здравоохранения в графстве Ван-Бюрен, куда ежегодно прибывает около 2500 мигрантов.
«В прошлом году оказанная этих людям экстренная медицинская помощь обошлась в 330 долл. Случаи эти были такие: роды, перелом руки, перелом ноги, тяжелое заболевание, похороны старика. В одном случае роды происходили на соломе в птичнике. Новорожденному все же удалось выжить после того потрясения, какое он должен был испытать при виде обстановки своего появления на свет. А уже через пять дней роженица, как ни в чем ни бывало, участвовала в сборе ягод. Отца ребенка на месте не было, потому что, как выяснилось, он поссорился с женой еще в пути и они разъехались в разные стороны»[157].
«Дети страдают от такого положения больше всех, — читаем мы дальше в этом документе. — У очень немногих есть обувь или одежда; большинство детей одето только в поношенные комбинезончики. Среди детей весьма распространены кожные заболевания, многие из них ходят сплошь покрытые лишаями». Многие дети, едва только их отнимут от груди, начинают, по примеру взрослых, жевать табак. Уже с 6 лет дети систематически курят. Они почти полностью лишены там возможности получить образование и заниматься спортом.
Трудно точно подсчитать заработки мигрантов в этом районе как за суточную работу, так и за весь сезон. Почасовая оплата на полевых работах колеблется от 15 до 20 центов. Здесь весьма распространен метод расчета «купонами», нарицательная стоимость которых равна 15 центам. Сдельная оплата, которая больше всего распространена на ягодных плантациях, составляет 2–2,5 цента за кварту. Специалисты утверждают, что в этой отрасли сельского хозяйства уровень заработной платы много ниже уровня цен. Расценки обычно зависят от щедрости плантатора в день расчета. При существующих ставках почасовой или сдельной оплаты труда рабочий может в среднем заработать 2–2,5 долл. за 10-часовой рабочий день. Однако часто бывают дни, когда для сборщиков нет работы; если же созревание урожая затягивается или он оказывается скудным, то таких дней набирается очень много, и люди целыми неделями сидят без работы. При благоприятных условиях плантаторы нанимают всех наличных рабочих, и уборка проводится в более сжатые сроки. Ввиду отсутствия каких-либо трудовых норм здесь царит необычайное разнообразие ставок заработной платы, но при этом весьма сомнительно, чтобы какой-либо семье сборщиков удалось заработать за сезон более 150–200 долл.
Через Мичиган проходят три раздельных миграционных потока: один направляется на свекловичные поля, другой — на ягодные плантации, третий — на фруктовые плантации и огороды. Второй из названных потоков мигрантов следует по полуокружному маршруту от Огайо до Мичигана вокруг озер. Вот что пишет по этому поводу работник Бюро труда штата Огайо Саллинджер:
«Так называемый вишневый пояс начинается от Порт-Клинтона и тянется вдоль юго-западной оконечности озера Эри через южную часть Мичигана до побережья озера Мичиган. Сборщики идут по этому маршруту от одной вишневой плантации к другой до самого конца пояса, затем возвращаются к исходной точке, поспевая к моменту созревания персиков, после чего снова проделывают тот же путь через этот район. Вторично они возвращаются к исходной точке для участия в сборе огурцов. Тотчас после этого поспевают яблоки, и путешествие снова повторяется, а после того как убран урожай яблок и персиков, они направляются на виноградники в район острова Катоба»[158].
Ассоциация городских попечителей штата Индиана представила комиссии Толана отчет, в котором сообщалось, что около «50 % сезонников, прошедших через их руки в Индиане, были хронические бедняки, называвшие себя сборщиками фруктов; часть этих людей направлялась на север, в Мичиган, часть возвращалась на юг». Автор этого отчета, выступая на заседании комиссии, заявил следующее: «Около месяца назад я установил наличие в вишневом поясе Мичигана большого числа мигрантов, прибывших в поисках работы. Обследованием было выяснено, что явились они по объявлениям, которые печатались в газетах многих штатов. Местные жители встретили пришельцев весьма неприязненно, так как работы на уборке урожая нехватало даже для местных рабочих. По окончании сезона, как рассказывают очевидцы, всех этих пришельцев изгоняет полиция»[159].
Многочисленные группы мигрантов встречаются и в ряде других графств по соседству с графством Берриен. Около 2 тыс. мигрантов ежегодно прибывает на сбор фруктов, ягод и лука из графства Аллеган. При переписи мигрантов в этом графстве в 1940 г., охватившей 1185 человек, было установлено наличие 375 мексиканцев (занятых преимущественно на свекловичных полях), 100 кентуккийцев (главным образом на плантациях лука), 450 арканзасцев и 260 миссурийцев. По подсчетам «Фонда Келлога», заработок этих людей за сезон составляет от 185 до 400 долл. на семью. Мигранты размещаются в пустующих зданиях, сараях, на складах сельскохозяйственных машин и орудий, в птичниках, палатках и лачугах, сколоченных из старых ящиков. Около 1200 мигрантов ежедневно работает на брусничных плантациях и луковых болотах в графстве Барри. В графстве Ван-Бюрен каждый сезон 2500 мигрантов работают на плантациях вишни, сельдерея, лука, перечной и кудрявой мяты и огурцов. На огуречных полях занято около 1000 мигрантов. Большая часть этой разношерстной толпы сельскохозяйственных рабочих является из Кентукки, Арканзаса и Миссури; в период, когда работы на этих плантациях мало, мексиканцы работают на свекловичных полях.
5. Розовая волна в Луизиане
Одним из центров клубничных плантаций является район Флоридских болот в Луизиане. Здесь ягоды созревают довольно рано, вскоре после окончания сбора урожая в районе Плант-Сити, во Флориде.
«В марте, — рассказывается в журнале «Форчун» (апрель 1935 г.), — все побережье Мексиканского залива розовеет от ягод клубники». С потеплением «розовая волна катит на север». К апрелю она достигает Озаркского плато, затем докатывается до района города Падука в Кентукки, далее до Теннеси и, наконец, распространяется на восток до Чадборна в Северной Каролине и полуострова, на котором расположены территории штатов Делавар, Мериленд и Виргиния.
Центром этой отрасли земледелия в Луизиане является Тангипагоа, на Флоридских болотах, где клубничные плантации возникли еще в 1890 г.[160]. Когда кончился период массовой вырубки лесов, дирекция Иллинойской центральной железной дороги переправила в этот район сотни семей немецких, итальянских и венгерских рабочих с целью организации ягодно-плантаторских колоний. В настоящее время здесь расположена одна из крупнейших клубничных плантаций, которая приносит до 4 млн. долл. годового дохода. Расширению рынка сбыта клубники способствовало расширение консервной промышленности, перерабатывающей клубнику. Фирма «Грейт Атлантик энд Пасифик ти К°» закупает ежегодно 34,5 тыс. корзин клубники и выпускает 450 тыс. банок клубничного варенья. Выращиванием клубники на Флоридских болотах занимаются преимущественно на небольших фермах размером в 3–4 акра. Но культура эта ведется сугубо интенсивно — до 14 тыс. штук рассады на акр. Хозяином этой отрасли земледелия издавна является дирекция Иллинойской центральной железной дороги; в настоящее время 30 % урожая с этих плантаций поступает на чикагский рынок. Каждый вечер в течение всего сезона происходит распродажа с аукциона партии свежей клубники, доставляемой на грузовиках прямо с полей, и «ягодные экспрессы» мчатся по железным дорогам из городов Гаммонда и Индепенденса на север.
Еще в 1925 г. один специалист говорил о том, как «трудно добыть рабочую силу для сбора урожая ягод при том размахе, какой эта отрасль земледелия приобрела в Луизиане. Для этой работы приходится нанимать негров из поселков лесорубов и странствующих сборщиков фруктов, которых обычно называют бродягами». В 1940 г. в этом районе насчитывалось 14 тыс. негритянских сборщиков фруктов. Из них 10 тыс. были на грузовиках доставлены из северных, западных и южных районов Луизианы и из Миссисипи. Негры образуют большинство сборщиков урожая, но на полях можно встретить и многих белых мигрантов. Весной 1940 г. Кеннет Смит обнаружил в этом районе мигрантов, прибывших из 31 штата[161]. Хотя значительная часть общего потока мигрантов, двигающегося по стране, берет свое начало в соседних с Луизианой штатах, но среди мигрантов-батраков на клубничных плантациях можно встретить людей из всех основных географических районов Соединенных Штатов, за исключением Новой Англии[162]. Сотрудники Администрации по охране фермерского хозяйства беседовали с мигрантами, прибывшими на Флоридские болота из Арканзаса, Миссури, Техаса, Кентукки, Теннеси, Джорджии, Флориды, Северной Каролины, округа Колумбия, Висконсина, Вашингтона и Калифорнии.
Большинство мигрантов составляет молодежь, уже в течение ряда лет работающая на одних и тех же плантациях. Многие плантаторы предоставляют им для жилья бараки. Мигранты, прибывшие из других районов того же штата, поселяются в более прочных постройках, а люди из других штатов — в лачугах и хибарках или в лагерях, составленных из автомобильных прицепов. Нередко можно увидеть здесь и общежития казарменного типа. Как правило, бараки имеются на тех плантациях, где работают мигранты-негры. Нечего и говорить о том, что комфортом эти жилища не отличаются.
Заработок батрацкой семьи чрезвычайно низок. Данные по группе мигрантов, обследованной Администрацией по охране фермерского хозяйства, показывают, что средний заработок более чем половины батрацких семей не превышает 152 долл. Даже с прибавлением всех прочих доходов, вроде случайных приработков и пособий, годовой доход такой семьи составляет всего 287 долл. Менее половины детей посещали школу в прошедшем учебном году, но и те, что в период обследования ходили в школу, все свое свободное время были вынуждены проводить на полевых работах. В числе обследованных Смитом мигрантов были 58-летний литейщик, 84-летний строительный рабочий и 59-летний матрос. Смит рассказывает о некоторых типичных мигрантских семьях:
«Среди них была семья Минцев из Харди, штата Арканзас, которая прежде владела фермой с 80 акрами земли, но разорилась и вынуждена заниматься сбором клубники…
40-летний Джозеф Сермонс, прибывший из Флориды, ютился в надстройке над свинарником…
Семья Добов из Теннеси прибыла с 2 детьми. Они пешком путешествуют от одной плантации к другой, вслед за фронтом урожая…
Семья Баррелей из Арканзаса прибыла с 8 детьми в возрасте от 5 лет до 21 года. Старший из них несколько лет учился, остальные дети никогда в школу не ходили…
Семья Холли прибыла из Миссисипи с детьми в возрасте от 2 до 20 лет; образования у них никакого. Отец был сектантом-проповедником. Сам он в сборе клубники не участвовал, так как занимался проповедями.
Некоего Джона Макли из Джорджии, покалеченного при автомобильной катастрофе, застали на голом полу в своей хибарке. На его лице запеклась кровь изо рта и ушей. Никто не оказал ему медицинской помощи, между тем как даже по внешним признакам можно было определить, что у него были повреждены внутренности…
84-летний старик Пауэрс из Индианы с трудом зарабатывал по полдоллара в день…»
Таковы мигранты, которые трудятся на Флоридских болотах.
Далее к северу, в Кентукки, расположен другой крупный центр производства клубники. Каждый сезон около 20 тыс. мигрантов-сборщиков ягод трудятся на полях в радиусе 35 км вокруг города Падука. Часть из них — мигранты из других районов штата, которых ежедневно доставляют на грузовиках на плантации и оттуда обратно по домам. Но основную массу батраков составляют мигранты из других штатов, в том числе те, кто прибывают только на сезон, и те, кто проводят здесь круглый год. Это люди преимущественно из Арканзаса, Миссури, Техаса, Оклахомы, Теннеси и Луизианы. Семейных здесь больше, чем одиночек, а мигрантов больше, чем местных рабочих. Как ни странно, но в настоящее время многие мигранты работают поочередно то на хлопковых, то на клубничных плантациях. Клубнику они собирают весной и ранним летом, а урожай хлопка — в конце лета и осенью. Помимо работы на клубничных плантациях, они берутся и за всякую другую работу: колоть дрова, распиливать бревна на доски и железнодорожные шпалы, окучивать лавровые посадки, ловить рыбу, производить малярные работы, грузить уголь и лес, торговать подержанными автомобильными частями, изготовлять плетеную мебель и тому подобное. В графстве Маккрэкен, штата Кентукки, было обследовано 88 семей мигрантов. Средний годовой доход семьи составлял 474 долл., или 77 долл. на душу. При этом мигранты-сезонники зарабатывали почти вдвое меньше, чем мигранты, работавшие в этой местности круглый год.
«Их жилище, — пишет цитированный выше Фуллер, — большей частью представляет собой однокомнатное строение, в котором ютится семья в 8–12 душ. Здесь они едят, здесь они и спят. Многие семьи поселены в хлевах вместе со скотиной. Два амбара, коптильня, гараж и кузов старого грузовика также использованы под жилье. Ежегодно в Чэдборн, в Каролине, стекается до 6 тыс. сборщиков ягод, среди них не менее 5 тыс. мигрантов. И когда «розовая волна» начинает катить через юго-восток страны, выступает в поход и серая армия ягодных мигрантов.
Все мы очень мало знаем о жизни этих ягодных мигрантов. Но когда-нибудь, как заявил работник Администрации по охране фермерского хозяйства Бичер на заседании комиссии Толана, мы, быть может, так же основательно изучим пути миграции этого людского потока, как мы изучили пути миграции певчих птиц и диких гусей. Впрочем, уже и теперь мы знаем, что истоки этой миграции ягодников и ее дальнейшее развитие тесно связаны с распадом системы издольного землепользования в хлопководческих районах.
«Этот процесс, — заявил Бичер на заседании комиссии Толана, — который гонит людей с земли и толкает их на путь миграции, беспрепятственно развивается на всем юге; тем временем во многих районах быстро растут индустриализованные огородные, ягодные и фруктовые плантации, аналогичные тем, что существуют на тихоокеанском побережье, владельцы которых эксплоатируют для уборки урожая труд огромной армии мигрирующих батраков. С точки зрения общепринятых человеческих представлений, — заключил Бичер свое заявление, — сельскохозяйственная экономика, которая вытесняет людей с земли, где они на протяжении многих поколений мирно жили, трудились и умирали, а потом гонит их по всему лицу земли от одного кратковременного тяжелого труда к другому, такому же кратковременному и тяжелому, — такая экономика даже не заслуживает того, чтобы называться экономикой».