От того же тому же.
В Пинск.
Ах, дорогой друг! Почему я не имею такого отца, как твой! Человек приятный, любезный, никогда он не отдается пылу желаний и охотно слушается голоса разума. Житейский опыт рано сделал его благоразумным, а спокойствие души страхует его от безумия партий. Если бы он принадлежал к какой-либо, то это была бы партия справедливости. Его добродетель просвещена, и мудрость одна им, кажется, управляет.
Но мой — горяч, горд, честолюбив; он знает лишь свои страсти и ставит несчастие сына ни во что.
Вот теперь он занят исключительно неудовольствиями повстанцев. Он привязался к их делу с такою горячностью, что уже поссорился с графом Собеским, и я трепещу, чтобы он не увлекся и не вступил в их среду, не смотря на все мои усилие отвратить его от этого.
P.S. Несмотря на разрыв свой с графом Собеским, мой отец не обязал меня следовать его примеру.
Какая причина могла его держать? То ли обстоятельство, что его ненависть не простирается на Люцилу? Стыд ли взять обратно похвалы, которыми он ее осыпал, или даже опасение привести в отчаяние мое сердце? Не знаю. Однако я замечаю, что ему не слишком нравится, что я продолжаю ее видеть так часто.
Варшава, 19 января 1770 г.