Автомобиль майора был спрятан во дворе дома, где жила Валя. Сама она сидела на скамейке у ворот и разговаривала с водителем машины. Выстрелы заставили Валю вскочить с места. Потом послышались удары, скрип и треск сломанной двери. Из переулка медленно вышли люди. Впереди шел Бураков, освещая дорогу.
— Валя, вы здесь? Надо перевязочку сделать. Нельзя ли у вас в доме?
— Конечно, конечно. Идите.
Валя торопливо ушла в дом, зажгла свет, сбросила свой полушубок и принялась приготовлять бинты.
Топая тяжелыми сапогами, в комнату с шумом вошло несколько человек, щурясь от яркого света.
Бураков бросил на стол индивидуальные пакеты, и Валя быстро принялась перевязывать легко раненого в плечо красноармейца. С шофером пришлось повозиться: кровь из раны долго не удавалось унять.
— Сколько мы вам хлопот доставили, — заметил Бураков.
— Не говорите глупостей, — возмутилась она, — Что еще надо? Может быть, чаю согреть?..
— Ничего не надо. Сейчас мы уедем.
Валя взглянула на задержанных — они стояли в углу, около печки. Двоих она знала: старика-немца с сыном, а третьего — однорукого — видела в первый раз. Немцы стояли неподвижно, понурив головы. Однорукий крутил пуговицу, независимо поглядывая по сторонам.
— Вы хотели отправить меня в милицию, а получилось хуже, — пробасил раненый шофер.
— Сейчас мы с тобой в санаторий поедем, Семен, — отозвался однорукий.
— Прекратите разговоры, — перебил его Бураков и, обращаясь к красноармейцам, приказал: — отведите его в машину.
Однорукий, в сопровождении сержанта и двух красноармейцев, направился к двери. За ними вышел Бураков.
Майор стоял около машины со старухой-немкой, одетой в шубу. К ним приближался конвой с одноруким.
— Кажется, Петр Иванович, — сказал майор, осветив фонариком шпиона.
— Да. Скоро мы поедем? — спросил однорукий.
— Скоро, — ответил майор и, повернувшись к конвою, вполголоса сказал:
— Осмотрите дом внимательней, а я пройду к раненому.
Майор повернулся и прошел в дом.
— Здравствуйте… Валя, кажется? — приветливо сказал он, входя в комнату, — Вы, наверное, на нас сердитесь?
— Нет, что вы!
— Больно? — спросил майор, усаживая поднявшегося бойца.
— Нет, это царапина.
Майор уже направился к раненому шоферу, лежавшему на диване, когда в комнату, громыхая коваными сапогами, вбежал красноармеец. Майор, взглянув на запыхавшегося бойца, сейчас же перевел взгляд на арестованных. Немцы стояли, безразличные ко всему, а шофер с напряжением ждал, что скажет посыльный. Но посланный только переминался с ноги на ногу и смущенно молчал.
— Я скоро вернусь, — сказал майор Буракову, направляясь к выходу.
— Торопись, начальник, не то опоздаешь, — злобно крикнул ему вдогонку шофер.
— Что случилось? — спросил майор посыльного, когда они вышли за ворота.
— Сержант за вами послал, говорит, срочно нужны. Он в подвале.
В доме колониста, оцепленном красноармейцами, шел обыск. Чекисты перетряхивали тряпки, листали книги, осматривали все щели, переставляли мебель.
Майор спустился через люк в подвал и застал сержанта за странным занятием. Он стоял на коленях около бочки с капустой и выслушивал ее, как врач больного.
— Часы… Слушайте, товарищ майор, — коротко сказал сержант.
Майор наклонился к бочке и, затаив дыхание, прислушался.
— Слышу.
— Тикают где-то, а где — понять не могу.
Они стали переходить с места на место, поминутно останавливаясь и прислушиваясь.
— Здесь. Где-то здесь, — сказал, наконец, майор, наклоняясь к мешкам с картошкой.
— Точно! Тут! — обрадовался сержант. — В картошке закопали!
Начали разгребать картошку и сразу обнаружили три тяжелых коричневых чемодана. В одном из них тикали часы. Майор осторожно открыл чемодан. В нем лежал сверток, завернутый в плотную серую бумагу. Поверх пакета — часы.
— Этот багаж я давно ищу! — заметил майор и стал внимательно осматривать часы — не привязаны ли они ниткой или проволокой. Потом приподнял их слегка и, наконец, вынул.
— Хорошие часики! — простодушно заметил сержант.
— Да. Не найди ты этих часиков — в пять часов весь домик взлетел бы на воздух.
— Бомба, товарищ майор? — спросил сержант.
— Да, это „адская машина“. И приготовлена она была для нас. Двадцать минут нас отделяло от смерти.
Майор на миг задумался. Потом сказал сержанту своим обычным, спокойным тоном:
— Сержант, никому ни слова об адской машине. Приведите сюда арестованного однорукого, а сами встанете у дверей снаружи. Остальных бойцов на всякий случай расставьте у окон дома.