Самовар поджидал на столе. Степан Васильевич в нижней рубахе, в домашних туфлях сидел у окна и читал газету.
Мать принесла на тарелке нарезанный большими кусками пирог.
— Садитесь чай пить. Голодные, наверно. Ты куда, Ванюшка?
— Я сейчас вернусь.
Ваня пошел в сад, взяв в баночке немного вара. Острым ножом он срезал ветку на вишне, чуть ниже сломанного места и стал тщательно замазывать срез варом.
— Ну что в газетах пишут? — спросил старик, наливая чай в блюдце.
— Гитлер жмет… В Африке англичанам туго.
— Неужели и нам воевать придется?
— Всё может быть. Такая заваруха во всем мире… Водоворот!
Мать с тревогой прислушивалась к разговору мужчин.
— Не говорите вы страсти такие! — вздохнула она. — Я на моем веку две войны пережила. Неужели еще и третью… Подумать страшно.
— Я думаю, что нынче ничего не случится. А вот на будущий год зарекаться не берусь, — сказал спокойно дед.
Из сада пришел Ваня.
— Уроки сделал? — спросил его отец.
— Сделал.
— Когда успел? Ночь в саду просидел.
— Я с вечера сделал, как из школы пришел.
— Вот что я хотел тебе сказать, Иван. Пора тебе о своей специальности подумать. Кончишь пятый класс и с осени в ремесленное училище.
— Я же учусь в школе.
— А в ремесленном лучше, — нахмурившись, сказал отец. — Там настоящему делу обучат. Машинистом будешь.
— Я в садоводы пойду, — твердо сказал Ваня.
— В садоводы? И зачем ты эти глупости в голову себе вбил?
— Это совсем не глупости, папа. Возьми для примера Мичурина…
— Эх ты, Мичурин! — засмеялся отец. — Мичурин один на весь свет.
— А ты, Степа, разве можешь определить, кем он к старости будет, — вмешался дед. Когда Мичурин мальчишкой был, никому и в голову не приходило, что город его именем назовут.
— Подожди, отец. Не заступайся. Ты меня в ученье отдавал, не спрашивал. А может, я бы хотел в музыканты поступить?
— Таланта у тебя для музыки не было. Тебе машины нравились.
— Понравились, когда изучил. Садом он может заниматься в свободное время. Никто ему не запрещает. А настоящую специальность необходимо получить. Отец машинист и сын машинист — самое лучшее дело.
— Папа, садовод — это тоже специальность.
— Специальность! — передразнил его отец. — Ты уж сейчас эту специальность вдоль и поперек прошел. Недаром тебя прозвали садоводом. Подумаешь, специальность — деревья сажать да яблоки снимать! Это всякий сумеет. — Он пристально посмотрел в лицо сына.
— Папа, а если я… — начал было возражать мальчик, но его перебил дед.
— Ваня, ты не спорь с отцом. Жизнь покажет…
Степан Васильевич взглянул на отца, отложил газету, встал и крупными шагами стал ходить по комнате. Раза три он останавливался около сына, намереваясь что-то сказать, но каждый раз, покосившись на старика, раздумывал.
Ваня пил чай, сосредоточенно глядя в чашку.
— Ладно. Поговорим в другой раз, — сказал наконец Степан Васильевич. Он молча оделся в новую пару, наскоро почистил сапоги, взял фуражку и вышел.
Некоторое время все сидели молча.
Анну не волновала судьба сына. Будет ли он машинистом или садоводом, ей было всё равно. И то и другое хорошо. Главное, что Ваня растет серьезным, послушным и трудолюбивым мальчиком, а значит, из него выйдет полезный человек.
Неожиданно Ваня сорвался с места и побежал в прихожую. Старик через окно тоже увидел приближающегося гостя и встал.
— Николай Павлович идет. Прибери, Анна, на столе, да самовар надо подогреть. Варенье поставь…
Директор школы принес цветочный горшок, из которого торчала большая, совершенно голая ветка. Словно кто-то выдернул ее из метлы и воткнул в землю.
Поздоровавшись с хозяевами, Николай Павлович поставил горшок на стол и, обращаясь к мальчику, сказал:
— Слушай, садовод! Был я сейчас в одном доме, увидел на подоконнике этот обгрызок и забрал для тебя. Ценное растение хотели выбросить.
— А что это такое?
— Определи сам, — лукаво сказал учитель. — Василий Лукич, а это вам, — продолжал он, передавая старику книгу, завернутую в газету. — Помните, я обещал написать в Ленинград своему старому приятелю о вашей просьбе? Вчера получил ответ.
— Не знаю, как и благодарить вас, Николай Павлович.
— Не беспокойтесь. Осенью приду за яблоками.
— Милости просим.
— Ну что задумался, Ваня? Определил, что это за растение?
— Нет. Если бы на нем листья были…
— Это лимон.
— Неужели лимон? — обрадовался мальчик.
— Боюсь, что погибнет деревцо. Как ты думаешь, сколько ему лет?
— Не знаю.
— Тебе ровесник. Сумеешь вылечить и оживить, — твое счастье.
— Дед, а как его?.. — растерянно спросил Ваня старика.
— Не знаю, Ванюша. Никогда лимонами не занимался.
— Ты не пугайся, — сказал Николай Павлович. — Лимон — растение… как и все растения. Уход за ним мало чем отличается от ухода за любым фруктовым деревом. Действуй смело. Конечно, холода он не переносит. Зимой его надо в комнате держать.
Ваня бережно взял горшок, пошел в свою комнату, но на пороге спохватился.
— Большое спасибо, Николай Павлович.
— Рано благодарить. Когда оживишь, тогда и спасибо скажешь.
— Он за внимание благодарит, — заметил старик. — Присаживайтесь, Николай Павлович, к столу. Чаёвничать будем.
— От чаю не откажусь.
Пока они разговаривали, Анна Алексеевна хлопотала у стола. Из старомодного буфета она достала «парадную» посуду, сухарницу с печеньем и варенье в вазочке. Старик взял книгу и без очков прочел на обложке крупно написанное заглавие: «Плодоводство».
— Вот уж спасибо-то… Давно я мечтал эту книжицу для Ванюшки заполучить. Другой раз он меня такими вопросами донимает, что не знаю, как и ответить. Пускай в книжке копается. Вот перейдет в шестой класс… Как раз и подарок.
— Очень рад, если угодил, — сказал Николай Павлович и пересел поближе к старику. — У меня к вам есть одно дело, Василий Лукич. Вот послушайте. Многие ребята школьники узнали, что Ваня новый сорт выводит, ну, конечно, и им захотелось яблоки выращивать, да не знают, как к этому делу приступить. Я и решил им помочь. Земли у нас кругом много. Была бы охота. Я говорил об этом в Горкоме партии, говорил и в Горсовете. Там даже обрадовались и обещали помочь. Решили мы организовать кружок юных мичуринцев. Но начать работу нужно интересно. А главное, чтобы ребята поскорей результаты увидели. Посеять зернышки и ждать десять лет, — мало у кого терпения хватит.
— А как же иначе, Николай Павлович? Весну мы прозевали. Можно было пересадить большие деревья.
— Выход есть. Нам отдают бывший монастырский сад. Правда, он очень запущен, деревья поломаны, но, может быть, не поздно что-нибудь сделать.
Старик встал.
— Ну как же!.. — взволнованно сказал он. — Очень даже возможно. Это вы хорошо придумали… В этом саду хорошие яблони растут. Конечно, работы много, да ведь без труда ничего не дается.
Директор школы с улыбкой наблюдал, как у старика от волнения загорелся румянец на щеках.
— Ваня будет у нас председателем кружка, а вы бы взяли на себя руководство всем делом.
— Какой я руководитель, Николай Павлович! — с укором сказал старик. — Толком объяснить не сумею. Курсов не проходил.
— Вы практик, Василий Лукич. И ребята вас поймут сразу. У вас письмо от Мичурина есть. На первом собрании вы бы его прочитали, а потом сразу и к делу.
— Что ж… Я с удовольствием. Чем сумею, — согласился Василий Лукич. — Монастырский сад! Богатое дело! Я в прошлом году заходил, смотрел. Белый налив у меня оттуда. Привил на дичок в 1924 году. Вон он… Поглядите, какой, — с гордостью показал старик в окно на крупную раскидистую яблоню.
— Хороша! Цвету-то сколько!
— Да. Придется завязи пощипать.
— А зачем?
— Истощается очень. На будущий год настоящего урожая не даст, ну и яблоки мельчают. А если уменьшить число цветов наполовину, тогда каждый год будет яблонька плодоносить. Питомничек к весне заложим, — вернулся старик к прерванной мысли. — Ведь много деревьев надо. Из всей нашей страны нужно нам сад цветущий сделать.
— Справедливо, Василий Лукич!
Мать наливала чай и, как всегда, молча слушала разговор.
Ей нравился этот учитель, за которым в городе установилась слава человека горячего, беспокойного, но дельного.
— Вот и надо к садам с детства приучать, — сказал старик.
* * *
Ваня поставил горшок на стол и задумался: «Что случилось с деревцем? Почему оно сбросило листья и гибнет?»
Для того, чтобы растение развивалось, ему нужны свет, тепло, влага и питание. Света у него хватало. Комнатного тепла тоже достаточно. Может быть, влаги?..
Он пощупал землю. Земля влажная. Нет. Дело не в этом. Лимон не засох. Его поливали. Значит, дело в питании. Лимону тринадцать лет, но он совсем маленький, остановился в росте. Горшок для него мал. Корневая система, наверное, заполнила весь горшок.
Всё ясно. Только вот подходящего горшка для пересадки нет. Потом он вспомнил, что на кухне есть большой четырехугольный ящик. Это получше горшка.
Ваня побежал в кухню, разыскал ящик, просверлил в дне три дырки для стока лишней воды и, захватив лимон, отправился в сад.
Здесь в углу были две компостные кучи. Одна приготовлена дедом давно, с перепревшим дерном и навозом, другая сложена только в прошлом году. Ваня лопатой взрыхлил часть земли в первой куче, насыпал ее в ящик до половины и занялся пересадкой лимона.
Придерживая ладонью землю, он перевернул горшок и начал хлопать по дну. Лимон крепко сидел в горшке, словно прирос. Пришлось разбить горшок. Тут Ваня сразу убедился, что его догадка правильна. Весь ком земли пронизан корнями. Лимону, конечно, нехватало питания. Корешки вросли даже в стенки горшка.
Мальчик осторожно, чтобы не поломать корней, начал выковыривать старую землю.
— Ничего, лимончик. Потерпи немного, — ласково говорил он. — Ты, бедненький, от тесноты заболел. Сейчас мы тебе дадим простор…
Скоро корни были освобождены.
Некоторое время Ваня с любопытством разглядывал эту рыжеватую гриву корней; от корневой шейки в разные стороны спускались главные корни, похожие на ветки. От них спускалось множество мелких, а на них сидели совсем крошечные корешки-мочки, покрытые волосками.
Разглядывая корешки, Ваня увидел, что они сморщились, а мелкие при перегибе ломались. Это были мертвые корни. Значит, нужно их обрезать. Это вызовет оживление и новый рост всех корней.
Острым ножом мальчик обрезал особенно длинные, тонкие корешки. Затем он насыпал ящик до половины свежей землей из старой компостной кучи, расправил корни веером и, придерживая одной рукой лимон за ствол, другой начал заполнять землей пустоту между корнями.
Скоро лимон стоял самостоятельно. Шейка ствола была вровень с краями ящика. Ваня рассчитал, что после поливки земля осядет и тогда деревце окажется на месте.
В стоявшей неподалеку бочке была вода для поливки, нагретая солнцем. Зачерпнув лейкой воду, мальчик начал осторожно поливать. Когда земля пропиталась насквозь и осела, он еще дополнил сверху земли.
Теперь возникла новая забота. Куда поставить лимон? Не оставить ли его здесь, в саду, на солнце погреться?
И снова мальчик решил правильно. Этого делать нельзя. Яркое солнце сильно греет, а листьев у лимона нет. Да если бы они и были, то всё равно корни после обрезки не успели бы снабжать дерево влагой для испарения. И Ваня решил поставить лимон в комнату.
С трудом он перетащил тяжелый ящик и поставил его на табуретку у окна.
В это время в комнату вошел дед с Николаем Павловичем.
— Ну как дела, Ванюша? Ого! Ты уже его пересадил. Молодец!
Дед осмотрел деревце. Пощупал пальцем землю.
— Так. А старую землю выкинул? — спросил он.
— Выкинул. И корни подрезал. А ветки когда нужно обрезать? Потом? — спросил в свою очередь мальчик.
— Почему потом? Если почки распустятся, тогда вредно резать. Сейчас надо.
— Я так и хотел, — сказал смущенно Ваня. — А как резать?
— А это уж ты сам смотри. Твой лимон, ты и решай.
Ваня достал садовые ножницы и замялся. Присутствие Николая Павловича смущало его. Взрослые это поняли и вышли.
Ваня отошел в сторону, прищурился и начал изучать лимон. Он мысленно представлял, какую форму примет деревце, если ему обрезать ту или другую ветку.
Наконец план был составлен, и юный садовод смело принялся за дело.
Если бы его спросили, почему он режет именно эту ветку, он ответил бы, что из еле заметной почки, над которой он сделал срез, будет быстро расти новая ветка. Для этой работы, кроме знаний, нужно еще и чутье. И дед знал, что такое чутье у мальчика есть.
— Талант у садовода в том и состоит, что он дерево понимает, — сказал старик Николаю Павловичу, оставляя внука наедине с лимоном. — Другой как начнет дерево стричь; так просто страх берет… А зачем режет и сам не знает. И, кроме вреда, от этого ничего не будет… А Ванюшка знает, зачем ветку режет.
— Да, он парень талантливый, — согласился учитель.