Прошло три дня. Старик копал в саду грядку для помидоров. Муфта, лежавшая в тени, вскочила и с радостным лаем побежала к дому.
Ваня вернулся из школы не один. С ним был его закадычный приятель Гриша Трубачев, или попросту Трубач, и Маша Ермакова. Ребята остановились против старика, несколько озадаченные важным поручением.
— Дедушка, мы за тобой, — сказал Ваня.
— Подожди ты!.. — перебил его Трубач. — Василий Лукич, мы — делегация. По поручению общего собрания кружка юных мичуринцев, мы пришли к вам… — сказал он и замялся.
— Николай Павлович нам сказал, что вы согласились быть нашим руководителем, — закончила Маша.
— Верно. Был такой разговор, — лукаво сказал дед. — А только об условиях мы с ним не договорились.
— Какие условия? Насчет денег, что ли? — с удивлением спросил внук.
— Всякие бывают условия… Вот и насчет денег тоже.
Ребята с недоумением переглянулись, не зная, что ответить. Никаких полномочий на этот счет они не имели.
— Я человек небогатый, — продолжал с улыбкой старик. — Получаю от государства пенсию. Хотя вы меня и приняли в свою компанию… но я много платить не могу. Ну, разве что по яблоку, по два на человека… Это я могу.
Ребята поняли, что старик шутит, и рассмеялись.
— Ну ладно, дедушка. Мы ведь серьезно с тобой разговариваем. Собирайся и пойдем. К пяти часам сбор.
— А куда пойдем?
— Сначала в школу, а потом в монастырский сад.
— А ты, делегат, обедать разве не будешь?
— Я уже поел. Иди скорей, одевайся. Надень пиджак да сапоги. А мы тебя здесь подождем. Я Маше сад покажу.
— Ну пускай будет по-твоему.
Старик ушел в дом, а Ваня первым делом повел приятелей к своей яблоне.
— Вот она, — сказал он, останавливаясь перед маленьким, коренастым деревцем.
— Ты расскажи подробней. Какая она будет и вообще… — попросил Гриша, хотя слышал об этом не раз.
— Какая она будет? Это видно уже по ней. Она же непривитая, на своих корнях растет. Вот эти три ветки будут основные, ну а второго яруса не нужно. Она у меня будет невысокая.
— Интересно, какие яблоки будут? — сказала девочка. — А вдруг какие-нибудь особенные? Тогда ты Сталинскую премию получишь.
— Плоды должны быть хорошие, — убежденно сказал Ваня. — Видишь, какие у ней толстые побеги и листья широкие с мелкими зазубринами?
— А кора-то! — добавил Гриша.
— Ни одного шипа. Ну и кора тоже, как у культурной яблони.
Ваня нагнулся и выдернул несколько всходов сорной травы. Вокруг яблони земля была рыхлая, черная, без единого сорняка.
— А когда на ней будут яблоки? — спросила девочка.
— Трудно сказать, — небрежно ответил Ваня. — Я думаю, года через четыре, пять.
— А скорей нельзя?
— В садоводстве всё возможно… Только Мичурин торопиться не советует. Еще, пожалуй, испортишь сорт.
— Ну, а как все-таки можно ускорить?
— Способов много. Вот если, например, яблоня молодая, то можно срезать с нее веточку и привить к ветке взрослой яблони. Понимаешь? Срастить их. Взрослая яблоня заставит эту веточку скорее плоды дать. Можно и по-другому. Кольцеванием. Это делается так. Внизу ствола вырезают кольцом полоску коры. Ведь соки из корней поднимаются вверх по древесине, а спускаются вниз по коре. Ну вот. Если мы вырежем внизу кольцо коры, то соки задержатся в дереве и создадут запасы, из которых вырастут плодовые почки, а потом и плоды.
— А кольцо? — спросила Маша.
— Кольцо зарастет. Заплывет.
— Занятно.
— Но это очень опасная штука, — предупредил Ваня. — Можно порубить яблоню. Лучше всего плодовый пояс.
— А это что такое? — спросила Маша.
— При нем кору не режут, а накладывают на нее металлическую полоску. Цинковую, например, чтобы не ржавела. А потом туго прикручивают ее проволокой к дереву. Получается обруч. Дерево растет, а в этом месте его сжимает. Вот соки и задерживаются в дереве. Надо бы это и с другими растениями попробовать. У помидор, например.
У Маши заблестели глаза.
— А ты пробовал?
— Нет.
— Надо попробовать. А если огурцы?
— Наверно, и огурцы подойдут.
— А чем закручивать? Жестью?
— Зачем жестью? Изоляционной лентой.
— Это я запишу для кружка.
— Здорово он это знает! Правда, Маша? — спросил Трубач.
— Да. А ты давно садом занимаешься? — спросила девочка.
— С пеленок! — засмеялся Ваня.
Полюбовавшись на новый сорт, они пошли по саду. Ваня с увлечением подробно рассказывал о каждом дереве.
— Вот это белый налив. Яблоки летние. Очень вкусные. Но только они долго лежать не могут. А знаешь, почему их назвали налив? Иногда — это бывает очень редко яблоки наливаются. Тогда они делаются гораздо сочнее и совершенно прозрачные. Если посмотреть на свет, внутри видны семечки. А если такое яблоко около уха потрясти, семечки брякают.
— Как в сказке о наливном яблочке, — мечтательно сказала Маша.
— А ты видел, как они наливаются? — спросил Гриша.
— Один раз видел, когда маленький был.
— А почему они наливаются не каждый год?
— Я не знаю. Дед говорит, что это от влаги зависит. Бывает такое лето… дожди идут. Ну, например, грибы. На них ведь тоже не каждый год урожай.
— А можно искусственно поливать, когда надо, — сказала Маша.
— Вот задача для нашего кружка. Ты запиши, Маша, — сказал Трубач.
— Я и так запомню.
В окне дома показался старик. В руках он держал две рубашки разного цвета: синюю и светлозеленую.
— Ваня! Поди-ка сюда! — крикнул он.
Мальчик оставил друзей и в сопровождении собаки подбежал к окну.
— Ты готов, дедушка?
— Как ты думаешь, какую лучше рубаху надеть?
— Надень синюю, — посоветовал Ваня.
— А это, что ли, плоха?
— Вот какой ты! — нетерпеливо сказал Ваня. — Не всё ли равно, какую надеть?
— Значит не всё равно, если спрашиваю. Какую же все-таки надеть?
Первой встрече с юными мичуринцами дед придавал большое значение. Ваня заметил, что на нем были брюки от выходного костюма, который он надевал только в большие праздники.
— Пойду с Анной посоветуюсь, — решил дед.
Ваня вернулся к друзьям. Они стояли около небольшой грядки с земляникой.
— Я не видел у тебя этой грядки, — сказал Гриша.
— А мы только осенью ее вскопали. В прошлом году из Ленинграда папа привез два сорта земляники: «шарплез» и «коралка».
— Какие крупные листья! — заметила девочка. — Я никогда и не видела такой клубники.
— Это не клубника, а земляника, — поправил Ваня.
— А какая разница?
— Большая.
Девочка с удивлением посмотрела на «садовода», не шутит ли он?
— Ты шутишь, Ваня? — неуверенно спросила она.
— Почему шучу? Земляника — это однодомное растение, а клубника двудомное.
— Откуда ты всё знаешь?
— Ну как откуда? От деда, из книг. Это совсем нетрудно, если захочешь.
Ребята обошли сад, поиграли с Муфтой, а старик всё еще не выходил из дома.
— Что он там делает? Неужели всё еще рубахи выбирает? — проворчал Ваня и пошел к дому.
Оказалось, что дед недавно кончил бриться и теперь чистил пиджак.
— Скоро ты, дедушка? Нас ведь ждут.
— Идем, идем… Поспешишь, людей насмешишь. Зови своих делегатов.
По дороге к школе ребята продолжали расспрашивать деда и Ваню о яблонях и садах.
— Василий Лукич, — обратился Гриша. — Мы с Ваней вчера поспорили. Он говорит, что крупное яблоко — это уродство в природе.
— Ну, а ты что говоришь?
— А я говорю, что раз такое родится, значит таким и полагается.
— Ваня правильно говорит. Природа заботится о размножении. Главное в яблоке не мякоть, а семечки. Мякоти столько не надо. Она всё равно сгниет. Вот если мы перестанем за яблоней ухаживать, перестанем сверх нормы кормить ее, то яблоки обязательно станут мельче. Одичают. Это людям нужно от яблок больше мякоти для еды, вот и стараются. Откармливают яблони, как поросят.
— Значит, можно на всяких деревьях увеличить плоды? — сказал немного погодя Гриша. — У черемухи, например, или рябины?
— А как же! Возьми окопай ее, подкорми как следует удобрениями, — заметно увеличатся.
— До какого размера? Черемуха с арбуз может быть?
— Ну и хватил! — засмеялся дед. — У всякого дерева предел есть. В арбуз не в арбуз, а с мелкую вишню увеличится. Ты черемуху любишь?
— Люблю.
— Вот и займись. Вырасти свой сорт черемухи. Сначала найди и лесу или где-нибудь на берегу хорошую, крупную, сладкую черемуху, собери от нее косточки и посей сотни две. Из них отбери лучшую и снова посей. Таким отбором вырастишь новый сорт.
— Это долгая история. А если ее скрестить с другой породой? С вишней или сливой? — продолжал спрашивать Гриша.
— Что ж, попробуй. У тебя рука легкая. Только сначала надо их сроднить.
— Сблизить, — поправил Ваня.
— Ну, это всё равно.
— А как сроднить? — спросил Гриша.
— Возьми черенок сливы и привей его на черемухе, а черенок черемухи привей на сливе. Если какой-нибудь приживется, то и дело наполовину сделано. Значит, ты их сроднил. Потом жди. Года через два-три черенок зацветет. Не зевай. Опыли цветы на черенке цветами сливы, на которой они привиты, и наоборот. Завяжется у тебя плод. Семечки с этого плода посей, и тогда может у тебя получиться такое дерево, что и сам удивишься. Ни слива, ни черемуха.
Ребята слушали с большим интересом. Если для Вани ничего нового в этом объяснении не было и он давно мечтал сделать опыты такого сближения и скрещивания, то для них это было целое открытие.
— А вы пробовали, Василий Лукич? — спросил Гриша.
— Пробовал, да ничего не выходило. Черенки приживались, а опыления не вышло. В то время я считал это забавой, вроде фокуса.
— А Мичурин скрещивал?
— Мичурин — да! У него выходило.
* * *
В школе собралось двадцать семь членов вновь организованного кружка. Кроме них, в учительской сидел Николай Павлович с заведующим городским жилищным отделом — товарищем Солодовниковым. Бывший монастырский сад передавался школе.
Старый монастырь, расположенный на окраине города, на самом берегу реки, походил на крепость. Толстые каменные стены, с круглыми башнями по углам, огораживали его со всех сторон. Сад примыкал вплотную к его зданиям.
Ребята вошли в сад, и сердца их радостно забились. Ровными рядами, в шахматном порядке стояли большие яблони. Но вид их был плачевный. Кроны многих деревьев засохли, и только по отдельным веткам можно было догадаться, что жизнь в них еще не совсем угасла. Вишни превратились в заросли.
— Вот это садик! — вырвалось у Трубача.
— Гибнет сад… Да, дед? — спросил Ваня.
— Бо-ольшое дело! — протяжно сказал старик, не обращая внимания на вопрос внука.
— Ну вот, Василий Лукич, — обратился учитель к старику. — Исполком решил передать нам этот сад. Как вы считаете? Оправдаем ли мы их доверие?
— Надо посмотреть, Николай Павлович.
Они пошли, вдоль деревьев.
Большинство яблонь цвело. Старик иногда останавливался и делал короткие замечания.
— Эту спилить придется. Из поросли новую крону выведем. Эту надо обмолодить… Старушка… в моих годах.
— Это какое дерево? — спросил Ваню один из товарищей, шагая рядом с ним.
— Это слива. Дед, это ведь слива?
— Слива… и хорошая слива. Разрослась.
— А мы ее рассадим, — сказал Ваня. — Вару надо много. Где мы столько вару достанем? — сказал мальчик, прикинув в голове общую площадь стволов, сучков, веток, которые им предстоит срезать.
— А из чего вар делается, знаешь, Ваня? — спросил его Николай Павлович.
— Жир, воск и канифоль…
— Обойдемся без вару. Это ведь не прививка, — возразил дед.
Когда сад обошли, то, по приблизительному подсчету, в нем оказалось свыше пятисот деревьев, не считая ягодных кустов. И, главным образом, яблони.
Какое богатство! При хорошем уходе сад мог давать громадный урожай плодов.
После всех разговоров с учителем и заведующим горжилотделом старик поверил, что вопрос о передаче решен, и почувствовал свою ответственность за сад. Первым делом он взялся за сторожа.
— Ты что же это натворил, Пармен! Тебе деньги за охрану платят; ты, можно сказать, доверенное лицо от государства, а ты что делаешь?
— А что я делаю, Василий Лукич?
— А ничего не делаешь! Спишь. Как ты смел так деревья безобразить. Смотри…
— Так разве это я? — оправдывался сторож. — Придут за яблоками, залезут на яблоню, ну и сломается.
— Как это сломается? Почему лестницы нет?
— Есть, да старая.
— А почему новой нет?
— А где я возьму, если не делают?
— Сам должен сделать.
— А мне-то какое дело.
— Вот так раз! Ты же при саде кормишься. Жалованье получаешь, яблоки ешь…
— Ну мало ли что…
— А вот я теперь докажу, какое твое дело. Можешь себе другую службу подыскивать. Таких лодырей нам не требуется.
Сторож хмуро посмотрел на старика. Лишиться такого спокойного места…
— А ты что за начальник такой пришел командовать? Видали и почище, — сердито сказал он и с тревогой покосился на представителя Исполкома, стоявшего в стороне с учителем.
— Сторож называется! — продолжал Василий Лукич, не обращая внимания на его слова. — Таких сторожей надо под суд отдавать. У другого сторожа со склада если украдут товару на сто рублей, его под суд… а здесь на тысячи добра гибнет. Такой сад вырастить много лет надо.
Подошел Николай Павлович с Солодовниковым.
— О чем спорите, Василий Лукич? — спросил учитель.
— Да вот указываю на его несознательность.
— Покажите нам служебное помещение, — обратился представитель Исполкома к сторожу.
Около толстой стены, примыкавшей к саду, была построена сторожка и большой сарай или склад. Строения были кирпичные, просторные, особенно склад. Лучшего помещения нельзя было и желать. На складе валялась всевозможная рухлядь: две ломаные телеги, колымага, похожая на карету с ободранными стенками, ржавые косы и проволока.
— Ну, это надо всё выбросить, — сказал Солодовников, заглянув в сарай.
В жилом помещении были две светлых комнаты и кухня.
— Ты тут и живешь? — спросил Василий Лукич сторожа.
— Тут.
— А почему у тебя задняя калитка не закрыта? — строго спросил старик.
— Какая калитка?
— Да та, что к реке выходит.
— А чего ее закрывать? К осени яблоки поспеют, — тогда и закрою.
— К осени. А зимой через нее зайцы приходят. Это тебе наплевать?
— Зайцев я из ружья стреляю.
— Для того ты и калитку открываешь. А сколько они обглодали деревьев!..
— Василий Лукич! — крикнул учитель. — Пойдемте к реке. Там поговорим.
Они вышли через калитку на берег реки, и ребята шумно уселись на траве вокруг взрослых.
— Проведем летучее собрание! — сказал Николай Павлович, когда молодежь успокоилась.
— Василий Лукич, мы все очень рассчитываем на нашу помощь. Поручить такой сад неопытным мичуринцам — дело ответственное. Правда, желание у них есть и работать они будут на совесть, но им нужен опытный руководитель. Если вы согласны, то мы решимся взять сад. Ну, а если вы считаете, что дело нам не по плечу, то мы разведем маленький садик на участке около школы… Скажите свое мнение.
Тридцать пар бойких молодых глаз с надеждой уставились на старика. Василий Лукич неожиданно достал из кармана табакерку, щелкнул по крышке ногтем, но спохватился и спрятал ее назад.
— Ну, что ж я… — начал он в сильном смущении. — Конечно, я не отказываюсь. Почитаю за честь… А только силы мои какие? Дела много… Надо сказать, сад хороший… Если поработать как полагается, привести в порядок, обмолодить… он еще много лет прослужит. А только я думаю так. Если ребята не будут лениться, то справимся… это первое. Расходы нужны. Инструмент купить… То да се… Это второе. Удобрения надо много. Где навозу столько взять?..
— В совхозе, — подсказал Солодовников.
— Вот если в совхозе дадут, это хорошо.
— Василий Лукич! Эти работы мы возьмем на себя, — вмешался учитель. — Нам ваши знания и опыт нужны. Вы мне как-то говорили, что сад любви и заботы требует. Ну, а я хочу к этому добавить, что сад еще требует умения.
— Это конечно. Без любви всякое дело замрет.
— Так вы поможете? — спросил Солодовников.
— Что от меня зависит, я, конечно, всё сделаю. Дело хорошее. Надо браться…
Дружные аплодисменты ребят заглушили слова деда. Василий Лукич с недоумением окинул взглядом улыбающиеся физиономии, снял фуражку, неловко поклонился и сел на траву.
Потом выступали кружковцы и вносили различные предложения: где достать инструменты, как организовать занятия. Самое ценное предложение внес Трубач. Он предлагал очистить помещение сарая и сторожки и всем кружком поселиться на лето в саду.
Затем провели выборы. Председателем кружка выбрали Ваню, а «ученым секретарем», как назвал ее Николай Павлович, — Машу Ермакову. В ее обязанность входило ведение журналов наблюдений и записи занятий. В завхозы кружка прошел Трубач.