Лимон оживал. Каждый день, вернувшись из школы, Вани подолгу разглядывал деревце. Заметно набухали почки и скоро должны были появиться листья.
— Ну как поживаешь, лимончик? — ласково говорил мальчик. — Хочешь пить? Сейчас я тебя угощу.
Полив лимон, он шел в сад. Там его радостно встречала Муфта. Повозившись минуту с собакой, они вместе направлялись к «новому сорту». Юный садовод внимательно оглядывал свою яблоню. Не появилось ли каких-нибудь вредителей, не отложила ли бабочка яичек на листьях, достаточно ли рыхлая земля вокруг? Он выдергивал исходы сорняков, упорно пытавшихся заселить эту плодородную рыхлую площадь. Затем обходил старые деревья.
Дед целыми днями, а иногда и ночами возился в монастыре и совсем забросил свой сад.
Однажды за утренним чаем Ваня упрекнул его за это. Дед с улыбкой посмотрел на внука, но, покосившись на сына, промолчал.
Вечером, когда мальчик, сделав уроки, собирался ложиться спать, вернулся дед, сильно уставший, но довольный.
— Лошадь достали, Ваня. Теперь дело ловчей пойдет. Завтра воскресенье. Все мои мичуринцы обещали собраться чуть свет… А там скоро и каникулы.
— Как же я пойду, когда и в нашем саду работы сколько?..
— Что ты, что ты!.. Ты же наш председатель. Да мне без тебя и не управиться, внучек.
— А наш сад пускай дичает?
— Твой сад, Ваня, в порядке. Ему теперь только глаз нужен. Придет время, — польем, подкормим. Дела немного.
— А вредители?
— Разве вредители есть?
— Муравьи ползают.
— Ну, с муравьями легко справиться, — сказал старик.
Он понюхал табаку и начал раздеваться.
— Послушай доброе слово, Ванюша, — начал говорить дед, укладываясь на кровать. — Никогда человек сам себе цены знать не может. Только люди по времени оценят. Другой человек и ученый и таланты у него есть и возомнит он про себя, что лучше его на свете никого нет, и на людей сверху смотрит. Я, дескать, лучше всех, вы мне не пара. Умрет такой человек, и после него… один дым. Первое время, может, и вспомнит кто. Был, мол, такой гордец. Талант какой-то имел, но талант свой в землю закопал, вроде клада. Запомни, внучек, только тот человек хорош, от которого людям польза. Ты вот себя мичуринцем называешь. А почему Ивана Владимировича так высоко ценят? А потому, что он большую пользу после себя людям оставил.
Старик замолчал и снова зарядил нос понюшкой табаку.
— Ты вот свой сорт ростишь. Это хорошо. А для кого ты стараешься? Для себя?
— Ну так что? — неопределенно спросил мальчик.
— Если только для себя, так не стоит и трудиться. Завтра же его выдерну. На твой век хватит и тех яблок, что в саду растут. Нет, Ваня. Твой сорт людям нужен. Ты дело Мичурина продолжаешь, науку вперед двигаешь. Понимаешь? Науку! — многозначительно сказал дед. — А наука для себя — это не наука. Грош ей цена.
— Дедушка, а ты разве думаешь, что я только для себя учусь?
— Нет. Я так не думал, а только в душу тебе забралась обида ревнивая… Как же, мол, так. Раньше в городе среди ребят я один садоводом считался, а сейчас, почитай, вся школа в садоводы определилась. Дед родной своего внука забросил…
— Да нет, дедушка… — перебил его внук. — Я так не думал. Просто я люблю наш сад.
— И люби, а мне помогать должен.
— Я и буду помогать.
— Давно бы так. Мне больше положиться не на кого.
Некоторое время они молчали, вслушиваясь в наступившую тишину. Где-то далеко тонко свистнул паровоз.
— Двадцать первый прошел, — промолвил Ваня.
Старик его не слышал. Он думал о чем-то другом.
— У всякого растения свой век есть, — снова начал рассуждать он тихим задушевным голосом. — Однолетнее растение год живет, двухлетнее — два года, а многолетние деревья даже тысячу лет могут жить. Ученые назвали это ве… ве… как его… забыл. Подскажи, Ванюша.
— Вегетационным периодом.
— Ну вот. И зачем так назвали? Не выговоришь. Почему бы не назвать понятней — веком. Ну вот, век растения на три части делится. Первая часть — это когда оно растет и сил набирается. Вторая часть — когда плоды дает, а третья часть — когда вянет постепенно. Так и мы с тобой. У каждого свой век. Ты живешь в первой части. Растешь, учишься, сил набираешься; у тебя всё впереди. А я живу в третьей части. А только ты из практики знаешь, если старую яблоню обмолодить, она снова может плоды приносить и долго еще служить…
Дед помолчал, а потом сказал строго:
— А Пармена мы прогнали. Выселиться ему приказано из сторожки.
— А кто же сторожить будет?
— Пока сами, а потом увидим.
В стенку раздался стук и заглушенный голос матери.
— Спите вы, полуночники! Бубнят, бубнят…
— Ну, ну, — отозвался дед. — Как сон придет, так и заснем.
За окном стоял полумрак. Ваня знал, что темнее не будет и скоро опять начнет светать. В июне ночи были совсем короткие.
Утром следующего дня в монастырский сад собрались мичуринцы. Некоторые из них привели с собой родителей, старших братьев и сестер. Пришли учителя школы и все пионеры. Пришел секретарь городского комитета партии товарищ Ермаков. Многие захватили с собой лопаты и грабли, пилы. Солодовников подъехал на грузовике.
Василий Лукич едва успевал распоряжаться. Все требовали работы. Тех, кто принес лопаты, он поставил на окопку деревьев, показав, как это делается. С пилами и ножами пошли на обрезку сухих веток. Этой операцией руководил Ваня. «Садовод» пальцем показывал место и наклон среза, а потом поручал кому-нибудь острым ножом сглаживать спиленное место.
Мусор, ветки, старые листья таскали к реке, и скоро там запылал костер.
Девочки чистили и мыли сторожку. Всё старье, лежавшее в сарае, грузили на машину.
Маша Ермакова ходила по пятам за стариком с тетрадкой и карандашом и добросовестно записывала все его замечания, относившиеся к садоводству.
В самый разгар работы к старику подбежал запыхавшийся Трубач и, взяв его под руку, потянул в сторону.
— Василий Лукич, идемте скорей, — сказал Гриша. — Что мы нашли-то…
— Чего нашли?
— Да идемте скорей. В сарае всякого мусора на полу было на полметра, — рассказывал он на ходу. — Начали мы сгребать его и вдруг смотрим… кольцо. Я сначала думал, что оно просто так валяется. Хотел поднять, а оно к полу привинчено. Ну, мы стали мести кругом, а там люк…
— Подвал, что ли?
— Не знаю. А вдруг подземный ход? Вот здорово будет. Василий Лукич, мы никому еще не сказали, только вам, — предупредил, на всякий случай, Трубач, увидев идущего по саду секретаря городского комитета партии товарища Ермакова.
Когда Василий Лукич с Гришей пришли в сарай, около открытого люка стояли три рослых мальчика.
— Открыли, Сеня? — спросил Трубач.
— Еле-еле открыли. Туда лестница опускается. Нужно слазить, посмотреть…
Старик наклонился над люком.
— Гриша, сбегай-ка к Ермакову. Попроси его сюда прийти.
Ребятам самим хотелось обследовать находку. Фантазия рисовала заманчивые и даже таинственные приключения, но старик рассуждал правильно, и пришлось подчиниться.
— Вы не думайте, что это подземный ход, — сказал он, понимая настроение мальчиков. — Ничего там нет. Это скорей всего подвал, где монахи яблоки хранили.
Скоро пришел Ермаков с дочерью и Николаем Павловичем. Находка всех заинтересовала. Но, чтобы спуститься вниз, нужен был свет; со спичками не полезешь. Ермаков написал записку в совхоз, один из ребят сходил туда и принес «летучую мышь».
— Ну, кто полезет? — спросил Николай Павлович. — Кто первый нашел?
— Я, — сказал Трубач.
— Хорошо. Лезь первый, если хочешь.
Трубач, недолго думая, взял фонарь и подошел к люку.
— А вдруг монахи туда чертей запирали? — пошутил Ермаков. — Схватят они тебя за ноги.
Красный от волнения, мальчик посмотрел на смеющихся и без колебания начал спускаться по скользким ступенькам.
— Я полезу за ним? — попросился Сеня.
— Идите, идите, — сказал Ермаков. — Ему одному с чертями не справиться. В случае чего, за хвост держите, как Вакула.
Мальчики обрадовались разрешению и один за другим быстро спустились вниз. Глухо доносились голоса.
— Здоровенный подвал…
— Николай Павлович, здесь бочки… много!
— Пустые бочки-то? — крикнул Василий Лукич.
— Не-ет… тяжелые.
Становилось интересно. Неужели монахи оставили в подвале что-нибудь ценное?
— Надо спускаться, Николай Павлович! — сказал Ермаков и полез в подвал.
Огонек «летучей мыши» плавал далеко. Чтобы не ступить в воду, секретарь чиркнул спичку. Но пол был сухой. У стен подвала были сделаны в несколько рядов глубокие полки.
— Здесь они яблоки сохраняли, — сказал Василий Лукич, спустившись последним.
— Хорошо оборудован подвал. Большой! Для вас это ценная находка, Василий Лукич, — сказал Ермаков.
— Здесь можно на зиму деревья прятать.
— Зачем их прятать?
— А вот если достанем южные сорта в кадках для скрещивания…
— Понимаю, понимаю.
— Где же бочки? Эй, ребята! Давайте сюда фонарь!
— Сейчас идем! — откликнулись мальчики. — Здесь ход есть. Дверь железная.
Фонарь заколыхался в воздухе и стал приближаться. Ребята вернулись возбужденные. Загадка не была до конца разгадана. Железная дверь куда-то вела…
При свете фонаря все увидели большие бочки, лежавшие у стены в несколько рядов. Попробовали верхнюю снять, но она словно приросла к месту.
— А знаете что? — сказал секретарь. — Бочки-то ведь с вином. Придется комиссию вызывать.
Пока они осматривали подвал, с грузовиком вернулся Солодовников.
С чугунной дверью возились долго, но все-таки открыли. За ней шел узкий коридор, проходящий под монастырской стеной. В конце его по лестнице поднялись наверх.
Подождите, товарищи! Опять дверь, — сказал Ермаков. — Ну-ка, посветите. Защелка какая-то…
Сильными ударами по рукоятке удалось поднять защелку, и дверь неожиданно легко открылась. Вошли в какое-то помещение, освещенное солнцем, проникавшим через пыльное окно с железными решетками.
— Куда же это мы попали? — спросил Николай Павлович, оглядываясь.
По краям стен были наделаны лари, и в них лежали отруби, овес, мука. На полу большой кучей были свалены плитки жмыхов.
— Наше путешествие кончилось. Это кладовка, — догадался секретарь. — Вы посмотрите, как просто монахи придумали.
На двери были приделаны полки, вроде открытого шкафа. Дверные щели закрывались поперечными досками. Рукоятка спрятана под полкой, и можно было подумать, что она сделана для ее упора.
Несомненно, ход под стеной сделан раньше подвала.
Все вышли из кладовки, закрыв за собой дверь на защелку, а вернувшись в подвал, захлопнули крепко и чугунную дверь.
— Знаете что, товарищи, — сказал Ермаков. — Не в ваших интересах болтать об этом ходе, если вы здесь собираетесь яблоки сохранять… Давайте условимся не болтать. Согласны?
Сверху спускались люди с фонарями. Слух о люке и каком-то странном подземелье быстро разошелся среди работающих в саду. Около сарая мальчиков встретила большая толпа любопытных. Их забросали вопросами.
— Да ничего особенного, — сказал Трубач. — Обыкновенный подвал. Овощехранилище.
— А почему вы так долго?
— Бочки там какие-то нашли, ну, и задержались, — нашелся он.
— Пустые бочки?
— С квасом.